Раздается тонкий звон лопающегося стекла и бокал осыпается кровавыми осколками.

— Ты чего паскуда, творить вздумал? — спросил Сомов, усаживаясь прямо на стол, — подчиненных трахаешь?

— Никак нет, товарищ генерал, — прошептал начальник, едва удерживая накопившуюся во рту кровь, — можно мне сплюнуть?

— Да ты не стесняйся, — сказал Сомов, — мы же с тобой друзья, просто положено так, понимаешь?

Начальник только кивнул и склонился над мусорной корзиной, выплевывая кровь и осколки стекла рту. Дрожащими руками он достал один осколок из языка и аккуратно положил его на стол.

— Понимаю, я все понимаю, — ответил Павел Павлович, — я исправлюсь, честное слово.

— Да мне плевать, — сказал Сомов, потрепав его по щеке, — скажи мне лучше, что за делишки у вас в городе странные происходят?

— Не знаю, — вздрогнул от прикосновения Павел Павлович, — все как всегда, наверное.

Мужчина устало вздохнул и схватив начальника за голову, впечатал его лицом в стол.

— Что же ты друзьям врешь, Павлуша? — весело закричал Сомов, — у вас двадцать самоубийств за месяц, люди исчезают, собак дохлых, как игрушки елочные на деревьях развешивают или принято у вас так?

— Виноват, товарищ генерал. — простонал начальник, держась за сломанный нос. — исправимся, только шанс дайте.

Его лицо, вымазанное в крови, с распухшим носом, приняло вид донельзя жалостный, а глаза испуганно уставились на Сомова, словно упрашивая его больше не бить.

— Ладно Павлик, дам тебе шанс, — сказал Сомов, доставая из кармана пальто пачку сигарет, — не желаете закурить?

— Я бросил, — сказал начальник, но посмотрев на скривившееся лицо мужчины, добавил, — но сейчас не откажусь.

Они закурили. Густой дым поплыл по кабинету и Павел Павлович почувствовал, что с каждой затяжкой боль немного затихает.

— Значит так, — сказал Сомов, — завтра к обеду, чтобы все дела были здесь, подготовь доклад о ходе работы, операм всем скажи явиться часам к пяти, понятно?

— Так точно, товарищ генерал, — сказал заметно повеселевший начальник, — будет исполнено.

— И девку, что на входе, я с собой возьму, — сказал Сомов, туша сигарету о стол, — в целях следствия.

— Есть взять девку, — бодро сказал Павел Павлович, — что ж, пора приступать к работе.

Сомов хмыкнул, глядя на деловито достающего бумаги начальника и вышел в коридор. Весело насвистывая, он спустился по лестнице и подойдя к посту, остановился перед дежурившей девушкой.

— Отчего не весела, красна девица? — улыбаясь, спросил он.

Девушка недоумевающее уставилась на него и не придумала ничего лучше, как вскочить со стула и отдать честь.

— Короче, собирай шмотки, со мной поедешь, — сказал Сомов и улыбнулся, отчего его лицо приняло пугающее выражение.

— Так точно, господин Сомов, — отдала честь девушка и, подхватив сумку, почти закричала, — младший лейтенант Курицына Елена к несению службы готова!

— Да не ори ты так, — поморщился Сомов, — сама местная? Город хорошо знаешь?

— Местная, — сказал Лена, — как свои пять пальцев.

Они вышли из здании и Сомов галантно подхватил Курицына за руку, помогая спуститься с лестницы. Та зарделась и подумала, что красота не так уж и важна для настоящего мужчины. Они вышли на центральную улицы, ярко освещенную фонарями и огнями многочисленных кафе и игровых залов.

— Где у вас Елена, самое злачное место в городе? — спросил Сомов, внимательно разглядывая все вокруг, словно пытаясь сделать оттиск города в голове.

— Бар «Роза» — быстро ответила Елена, — каждый месяц жмурика оттуда забираем, а на драки даже наряд не отправляем.

Внезапно она ойкнула и зажала себе рот рукой, понимая, что сболтнула лишнего.

— Курицына, давай дальше говори, — устало сказал Сомов, — чем более искренней ты будешь, тем больше вероятность получения старшего лейтенанта.

Елена Курица была из той категории людей, которые от природы одарены способностями, но слишком легко поддаются внешнему влиянию. После смерти отца, Леночка только один раз приняла самостоятельное решение и стала рядовым милиции, в остальном полагаясь на мать.

Но каждый день на службе она корила себя за этот опрометчивый поступок, мечтала встретить хорошего парня и поскорее уйти в декрет. Оттого повышение мотивировала ее слабо, но отчего-то хотелось всецело довериться этому мужчине и рассказать самое сокровенное.

— У меня папа был капитаном полиции, — разрыдалась Лена, — я хотела быть как он. Но тут только кровь, кишки, все трахаются и берут взятки. Я не знаю, что мне делать, не надо мне вашего лейтенанта.

Сомов понимающе усмехнулся и привлек ее себе. Курицына пахла потом, хозяйственным мылом и старой одеждой.

— Не плачь, все будет хорошо. — прошептал ей на ухо Сомов. — ты молодец, что решилась следовать за своим отцом. Я знаю, что тебе трудно приходится, но помоги мне и я выбью тебе хорошее тихое местечко, подальше от этого говна.

— Правда, поможете мне? — всхлипнула Лена, — я все-все для вас сделаю.

Сомов стоял, ласково поглаживая волосы девушки и что-то ей шепча время от времени. Наконец он мягко отстранился и закурил.

— Ой, простите меня, простите, — словно очнувшись, запричитала Лена, — сама не понимаю, что на меня нашло.

Сомов только улыбнулся и благожелательно посмотрел на нее. Лена внезапно поняла, что он очень похож на ее отца, не внешностью, а скорее, какой-то неуловимой манерой ставить себя и разговаривать.

— Пройдемте, — сказал Сомов, протягивая ей согнутую в локте руку, — а заодно расскажи мне подробней, что происходит в городе.

Они прошли освещенную улицу и скрылись в бесчисленных темных громадах домов, в случайных окнах горел свет, еще больше подчеркивая темноту. Сомов замедлил шаг и сильно щурился, выбираю куда ступить.

— Не знаю, как насчет города, — начала собравшаяся с мыслями Лена, — расскажу то, что сама знаю. У меня многоэтажка по соседству, так там за неделю успели троих похоронить. А у одного мужчины, при вскрытии не оказалось печени, но самое странное, что никакого шва не нашли, списали на врожденную аномалию.

— А причина смерти какая? — уточнил Сомов и чертыхнулся, наступив в лужу.

— Точно не знаю, над делом не наше отделение работало, — сказал Лариса, — но говорили, что от разрыва сердца.

— Вот как бывает, — задумчиво сказал Сомов, — что дальше?

— Какой-то псих убивает собак и развешивает трупы на деревьях, — брезгливо сказал Лена, — правда не в городе, а в поселке поблизости.

— А как именно подвешивает? — просил Сомов, — расскажи подробнее.

— Нуу, когда мы приехали, то местные собак поснимали и похоронили, — сказала Курицына, прижавшись к мужчине, когда сверху раздалось громкое карканье, — мы предупредили, чтобы не трогали улики. Через неделю опять звонок, мы собираемся быстро и выезжаем. Меня даже вывернуло, когда впервые увидела. Он выбирает одиноко стоящие деревья. Собак подвешивает вверх ногами, закрепляя бельевой веревкой. Узлы мастерски вяжет, мы даже распутать не смогли, пришлось отрезать. Ветеринар сказал, что собакам хребет переломали, а умерли они уже позднее.

— Выходит, еще живыми подвешивает? — спросил Сомов.

— Ага, — кивнула Лена, — Парни которые снимали, говорили, что некоторые еще теплые. Но это все мелочи…

Курицына остановилась и оглянулась через плечо, будто опасаясь, что их подслушивают.

— Я случайно услышала, — тихо сказал она, — будто у нас людоедку задержали. Не знаю, правда или нет.

— Паршивый у вас городишко, — присвистнул Сомов, — а раньше такое было?

— Были странные случаи, но в последний месяц все совсем плохо стало, — сказала Лена и воскликнула, — мы на месте.

Бар «Роза» — гласили мерцающие красные буквы над большой железной дверью. Здание располагалось на нижнем этаже многоэтажки. Жильцам явно приходится несладко, но если бар не прикрыли, значит его прикрывает кто-то сверху.