Татуировка на груди пульсировала, посылая горячие волны по телу. Мое сознание будто отодвинулось в сторонку, предоставляя контроль сущности внутри меня. Оно растет внутри, внезапно осознал я Проникает везде, выпуская тонкие черные нити.

Я с удивлением наблюдал, как рванул вперед. Кулак врезался девушке в живот, второй удар в челюсть. Я наносил удары, пока перебинтованное существо пыталось затянуть девушку внутрь зеркала. После моих ударов на теле девушки сразу же вспухали красные пятна, позднее надувавшиеся изнутри плотью. Похоже она перестала контролировать уловку, позволяющую молодеть.

Я понял, что получаю удовольствие от избиения живого существа. Пусть тело двигается на автомате, но ощущение остались предельно острыми. Я понял, что сущность внутри меня защищается. Но отчего, в том мире, оно бездействует?

Существо из зеркала высунулось почти наполовину. Сильным рывком оно затащило девушку в покрывшееся зыбью отражение.

Надеюсь, что они оба исчезнут в зеркале. Тогда я сразу свалю из больницы, не дожидаясь комиссии и докторов. Сущность внутри меня решила, что опасность миновала и я ощутил полный контроль над телом.

Девушка громко закричала и в последний момент успела ухватиться за мою кисть. Меня потащило вперед в расплывающуюся серебристую рябь. Невозможно сопротивляться, будто бульдозером тащат. Я вцепился двумя руками в пальцы девушки и зарычал. Вот сейчас мне стало по-настоящему жутко. Люди так не рычат, не с такой злобой и ненавистью. Мышцы на моих руках вспучились и выступили крупные синие вены. Почти отодрал, осталось совсем немного.

Резкий рывок бросил меня вперед. Мои руки настолько свело, что вряд ли разожмешь тисками. Меня втащило в полную темноту. Ощущение, будто оказался в теплом и влажном киселе. Я попытался вдохнуть, но вместо воздуха в рот полезла густая слизкая масса.

— Ну открой ротик, надо покушать, — прозвучал незнакомый голос.

Я распахнул глаза и сразу прищурился от яркого света ламп. Тело было стянуто ремнями, а руки плотно зафиксированы за спиной. Я сидел, прислоненный к спинке стула, а надо мной стояла невообразимо огромная старуха. В руке она держала ложку, наполненную колышущимся красным желе. Прямо на пальцах у старухи рос черный короткий волос. Лицо угрюмое, а носогубные складки и щеки свисали, будто растянутая резина. Она потыкала в мои плотно сомкнутые губы ложкой и горестно вздохнула.

— Не хочет Михаил Андреевич, — пробасила старуха, — видать за шлангом придется идти.

Я только сейчас привык к освещению и смог разглядеть, что нахожусь в весьма небольшом помещении, не больше десяти квадратов. Вдоль стен гудели и мигали огоньками два железных ящиках, возле них стоял мужчина в синем халате. Почти по центру комнаты стояло железное кресло с зажимами для ремней. Я повернул голову и увидел медсестру, напавшую на меня в туалете. Сейчас она пребывала в старческом облике, на нее набросили покрывало и меня привязали к стулу. Если судить по перепачканному красной слизью лицу, то бабка успела накормить ее. Лицо медсестры приобрело откровенно дебильное выражение, а глаза остекленели и будто выкатились вперед.

— Зина, — по-бабьи визгливо ответил доктор, — я же сразу говорил взять шланг.

Есть такие мужчины, которые манерностью и холеностью легко переплюнут любую женщину. У Михаила Андреевича были аккуратно зачесанные назад волосы, сверкающи белый халат и ничем не примечательное лицо, кроме полных губ, но выбритое с хирургической тщательностью.

Зина опять вздохнула и вышла из помещения, громко шаркая ногами по полу. Доктор неприязненно посмотрел ей вслед и что-то тихо сказал. Затем он перевел взгляд на меня. Я сразу поежился, смотрит, будто я ему на ковер нагадил. Внезапно накатила паника и я задергался на кресле, попытавшись освободиться. Тело не подчинялось, будто после глубокой заморозки.

— Не дергайтесь, молодой человек, — сказал доктор, — сейчас все пройдет.

И правда, на меня тут же накатила волна безмятежности и спокойствия. Я расслабился и почувствовал, как губы расплываются в улыбке.

— Кудряшов, как дела у братьев Кошевых? — спросил доктор, обращаясь, к мужчине, возившемуся с приборами.

Тот повернулся и с виноватым видом пожал плечами. Мужчина походил на типичного деревенского парня, особенно тонкими усиками под губой и копной светлых волос.

Я вспомнил, что троица упоминала доктора Кудряшова за обедом. Совсем ничего не понимаю — где я оказался, куда делась забинтованная тварь и чего стоит ждать дальше.

— Испытуемые в данный момент не реагируют на окружающих, — сказал Кудряшов, — но следует считать успехом, что все трое выжили.

— Но согласитесь, какая превосходная получилась проекция! — воскликнул Михаил Андреевич, — по ней можно десяток докторских защитить.

— Особенно момент, где их отец рубит мать топором и скармливает свиньям, — сказал Кудряшов, то ли с восхищением, то ли с отвращением, — после такого любой с ума сойдет.

Меня немного отпустило, но я все равно пребывал в состоянии счастливого безразличия. Кудряшов открыл нижнюю секцию шкафа и вытащил кучу сложенных металлических трубок. Ловко орудуя руками и устанавливая зажимы, он сложил их в большой куб. Проверив его на прочность, он достал стеклянную банку с черным порошком и обмакивая палец внутрь, начал быстро писать странные закорючки вокруг куба.

— Полностью ненаучно, — сказал доктор, — сидишь как дурак, выписываешь непонятные символы, но ведь получилось. Неважно, что говорит общественность, главное, что мы смогли приоткрыть дверь в глубины человеческого сознания, раскрыть самые потаенные мысли и страхи.

— Все благодаря тому мальчику, — смущенно сказал Кудряшов, заканчивая писать знаки.

— Молчать, — вдруг закричал доктор, — я сам придумал. Этот лысый паскуденок только дополнил мое гениальное творение.

Кудряшов отвернулся и вновь закопошился в шкафу, скорее от смущении, чем из реальной необходимости.

Вернулась Зина с пластиковым ведром и блестящей белой трубкой, увенчанной расширителем на конце. Она перелила воду в тазик с красным желе и засунув туда руку начала размешивать. Когда масса превратилась в жидкий кисель, она довольно хмыкнула и облизала испачканную руку.

— Зина, ты совсем ополоумела, — схватился за голову доктор, — выплюнь немедленно, хочешь от кровавого поноса помереть?

— Ниче мне будет, — ответила Зина, — я все время доедаю, что от пациентов остается.

Доктор не нашелся, что ответить и только неровно поправил воротничок халата. Кудряшов едва сдерживал улыбку от этой сцены.

Если такая махина, как Зина может помереть от красной дряни, то что случится со мной?

Вновь накатила волна отупения, поэтому я не сопротивлялся, когда Зина приоткрыла мне рот и начала просовывать шланг. Резиновый наконечник полез в горло, заставив меня выблевать немного едкой жидкости. Старуха не обратила на рвоту внимания и продолжила просовывать шланг. Острая боль в груди привела меня в чувство и я задергался, раскачивая стул. Похожу, что татуировка снова сработала, реагирую на опасность.

— Ну что ты котенок, — сказал Зина, заталкивая шланг еще глубже, — надо было раньше думать, а теперь терпи.

Шланг уже наполовину исчез у меня во рту, несмотря на попытки сопротивления. Казалось, что пищевод распирает, будто резина извивается, пытаясь пролезть глубже.

— Все готово, Михаил Андреевич, — сказал Кудряшов и подошел к очнувшейся и подергивающейся девушке.

Похоже, что она успела восстановить контроль над телом, жир полностью втянулся, лишь изредка висели складки кожи. Жгуты которыми ее связали рассчитывая на полную фигуры сильно ослабли. Видно, как они сильно провисли позади стула.

Зина полностью засунула в меня шланг и взяв стул, поставила на него таз. Одной рукой она крепко обхватила мою голову, лишая возможность двигаться, а второй начала заливать красную жижу.