— Круто ты ее, — сказала невысокая девочка, в круглых очка, — Я Лариса, кстати.

Все начали представляться и восторженно описывать драку. Я бы не назвала это дракой, но похоже, что это удачный момент, чтобы наладить отношения с классом.

— Вообще-то ты мою девушка ударила, — сказал высокий парень, отпихивая рукой Дьячко, рассказывавшего про свой черный пояс по каратэ, — и мне надо тебе всечь, но ты тоже телка, вот че теперь делать?

В досье по Серову была пара слов про него. Спортивен, оценки невысокие, приторговывает наркотой, часто задирает Серова.

Неожиданно он наклонился и щелкнул пальцами по моему. Я провела его оценивающим взглядом, пока парень шел к своей парне. Даже не успела среагировать на его щелчок, похоже, весьма одаренный мальчик.

Вошла учительница и начался предельно скучный урок по математике. Я старательно все записывала и делала вид прилежной ученицы. Зазвучал звонок и неуверенно подошедшая Лариса, дотронулась до моей руки. Я отметила, что пальцы у нее ледяные, даже сквозь ткань рубашки ощущается.

— Не хочешь сходить вместе в столовую? — спросила она, немного покраснев.

— Эй, народ, Лариска в новенькую втюхалась! — тут же заорал рыжий Дьячко.

— Дурак ты, Марат, — серьезно ответила Лариса и поправила очки.

— Да пошли, есть хочется, — сказала я, вставая из-за парты.

Мы вышли из класса и пошли по выкрашенному зеленой краской коридору. Выглядело здание школы предельно отталкивающе и дешево. Мы спустились в столовую, где младшеклассники бросались кусками хлеба, а поварихи зычно кричали, чтобы все доели порции.

— Не советую здесь есть, — сказала Лариса, — пойдем лучше в буфет.

Пройдя в конец зала, мы оказались перед дверью буфета, где висела желтая табличка с надписью — Закрыто по техническим причинам. Лариса сразу растерялась и беспомощно посмотрела на меня.

— Не хочешь прогулять оставшиеся уроки? — робко спросила она, — я знаю одно хорошее место.

— А ничего за это не будет? — спросила я, нарочито добавив в голос немного боязливости.

— Всем плевать, да и осталась только две физры, — ответила Лариса и нервно поправила волосы.

Эта девочка слишком легко идет на сближение, а по внешности больше похожа на забитую молчунью. Такое противоречие немного беспокоило… Отец учил, что по внешности можно сказать многое, но можно и фатально ошибиться.

Я кивнула и обрадованная Лариса сразу засветилась и расцвела.

Неожиданно дверь буфета приоткрылась и высунулся красный, с синеватыми прожилками нос, затем появился и его обладатель — низенький дедок, с багровым лицом и маленькими глазками.

— Закрыли же буфет, — сообщил он доверительным шепотом, — там случаем директора нет?

Лариса не ответила и потянула меня за рукав. Я приподнялась на цыпочках, заглядывая за мужичка. Внутри стояли высокие железные шкафы, маленькая табуретка с початой бутылкой водки и длинный деревянный стол, на котором лежал толстый мужчина и с отсутствующим видом, смотрел в потолок. Если судить по треникам и свистку, то это физрук.

— Устал человек, вот и прилег, — сказал дедок, — у нас собрание по вопросу ремонта буфета.

На этой фразе дедок икнул, обвел нас мутным взглядом и скрылся обратно, напоследок щелкнув замком.

— Алкаши старые, — брезгливо сказала Лариса, — пойдем, есть хочется.

Мы вышли из школы на залитую солнцем улицу и пошагали вдоль ряда припаркованных машин. Если в деревне атмосфера навевала уныние, то крупный город давил шумом, лязгом машин, бесконечными бликами стекол и куцей, истрепанной растительностью

В лабиринте дворов тошнотворное ощущение только усилилось. Ржавые петли качелей, грязно серый кучи песка, вечные лужи возле бордюр. Можно с ума сойти, если долго находиться в таких местах. Я начинала понимать отца, предпочитавшего жизнь в полузаброшенной деревне.

Лариса распустила волосы, сняла тяжелую коричневую кофту и остановившись, достала из рюкзака пачку сигарет.

— Будешь? — спросила она.

Я взяла сигарету и Лариса щелкнула зажигалкой. Мы присели на лавочку и задымили. Ничего не говорили, просто рассматривали друг друга.

— Удивлена наверное? — сказала Лариса, — люблю такую тему, притворяешь лохом, а потом смотришь, как люди офигивают. У меня даже тату есть — сова на спине.

Она задрала майку, показывая рисунок. Из джинсов выбивалась красная полоска трусиков.

— Не хочешь поцеловаться? — спросила Лариса отстраненно, даже не смотря на меня.

Я отбросила сигарету и дотронулась до щеки девушки. Лариса сразу же повернулась ко мне и доверительно закрыла глаза. Я легонько коснулась губами ее лба и отстранилась.

— Сразу бы сказала, что не нравлюсь тебя, — сказала Лариса, поднимаясь с лавочки, — я не обижусь.

— Не целую почти незнакомых людей, — пояснила я.

Настолько близкие отношения могли бы стать препятствием в сближением с Серовым. Да и люди вроде Ларисы психически нестабильны, легко может выкинуть что-нибудь.

— Пошли ко мне, — сказала Лариса, запрыгивая на ступеньки, — обещаю, приставать не буду.

Окно на первом этаже распахнулось и высунулась бабка, с желтым отекшим лицо.

— Шалавы мелкие, — сплюнула она, комком зеленой слизи, — чтоб вы от СПИДа умерли.

— Пошла нахуй, баба Таня, — ответила ей Лариса и приложила ключи к домофону.

Бабка что-то визжала из окна, поливая нас потоком брани. В дворе сработала автомобильная, не выдержав напора ругательств.

Мы поднялись на пятый этаж и Лариса открыла дверь, пропуская меня вперед. Квартира выглядела обычно — ковры, серые обои, недорогая мебель, но и Лариса сначала показалась серой мышкой.

— Кидай обувь, пошли торт хавать, — объявила Лариса.

Она поставила чайник, а я уселась в большое, желтое кресло. Оно выглядело неуместно на кухне, но оказалось очень удобное.

Лариса достала из холодильника половину кремового торта, увенчанного сиротливо лежащей клубничкой.

Она выпорхнула из кухни и вскоре вернулась, переодевшись в короткую маечку до пупка и джинсовые шортики. Грудь у нее была красивая, высокая, приятно покачивалась при каждом движении.

Лариса посмотрела на меня и нарочито медленно наклонилась над столом, чтобы я успела заметить отсутствие лифчика.

Мне казалось, что она все же решила пофлиртовать. Но заметив безразличный взгляд, Лариса надула губы и громко застучала кружками.

— Встречайся со мной, — внезапно попросила она, — мне кажется, что я умру без тебя. Как только увидела, то поняла, что хочу, чтобы ты была только моей.

Лариса повернулась и быстро подойдя ко мне, прильнула все телом. Я почувствовала затвердевшие соски под ее майкой. Она хаотично целовала мое лицо, ее руки скользили по ногам и животу.

— Ты только моя, — шептала она, — никому не отдам. Только моя, прикончу любого, всех убью, разорву, сожру их кишки.

Лариса затряслась и резко дернувшись назад, упала на пол. Тело забилось в судорогах, а на губах выступила пена. Я только встала, как она изогнулась дугой над полом и упала обратно.

Похоже, что она страдает эпилепсией, но что могло послужить триггером приступа? Да и последняя фраза про пожирание кишок не вписывалась в любовное признание, даже такое пылкое.

Я осторожно склонилась над ней. Дыхание ровное, лицо немного покраснело. Вокруг глаз расползлись странно посиневшие сосудики.

Я сдвинула веки и отпрянула назад. Все пространство глаза было залито чернотой, будто краской. Не было видно даже радужки. Есть татуировки на глазах, но выглядят они по-другому, да и для болезни слишком странно.

Лариса внезапно поднялась и сидя на полу, удивленно уставилась на меня.

— Что я делаю на полу? — спросила она, не понимая, что происходит, — в обморок снова упала?

— И часто это у тебя? — спросила я, помогая ей подняться.

Она прислонилась к стене и вытерла вспотевший лоб. Выглядела Лариса не очень, но ее кожа порозовела и глаза совсем чистые.