Я засунула фитиль в дырку зажигалки и отбросила к Алисе.

— Алиса, фитиль внутри, быстро зажигай, — успела крикнуть я.

Тяжелый удар выбил воздух из моей груди, будто кувалдой шарахнули. Я выставила руки вперед, пытаясь помешать ему. Существо уже привыкло управлять телом и легко откинув мои руки вбок, добавило вертикальный удар в челюсть.

Искры вспыхнули в глазах и навалилась жуткая слабость, даже пошевелиться трудно. Нечистый протаранил плечом тварь, сбивая ее с меня. Не давая существу опомниться, он подхватил белое тело и швырнул в затрещавший пол. Не обращая внимания на этот удар, существо вцепилось в ногу нечистого и рвануло на себя. Мефодий изящно провернулся, оказываясь над головой существа и опустил колено, впечатывая бледную мордашку в пол.

Я кажется вспомнила эту девочку, она хотела поиграть со мной. А две другие вари похожи на близнецов.

Тварь приподнялась, упираясь в худые, тонкие руки и резко юркнула вбок. Мефодий успел только скользнуть ногой по животу твари. Самое дерьмовое, что она рванула к Алису, пытающейся разжечь фитиль.

Волна тошноты накатила меня, едва я попыталась приподняться. Сейчас нужно сосредоточилась на том, чтобы не блевануть.

Громкий крик. Удар чего-то тяжелого о пол. Мефодий рванул вперед. Я снова попыталась привстать, но руки задрожали, не желаю подчиняться.

Мефодий отлетел, будто тряпичная кукла, проехав по полу несколько метров, Он попытался встать, но на левой ноге расплылось багровое пятно. Нечистый закричал и пополз вперед, разрывая паркет когтями. Алиса громко завизжала и забила ногами по полу, сбрасывая насевшую тварь.

Я прислушалась, уловил неясный звук за окном. Неужели мы успели, вот только плотная желтоватая тюль. Я до крови прикусила губу и поползла вперед. Почти сразу меня вырвало. Сзади надрывалась Алиса, а я ползла вперед, скользя в луже блевотины. Еще совсем немного. Я рванула тюль на себя. Посыпались деревянные кольца, держащие ткань и в комнату проник даже не свет, а его предчувствие, утренний фантом. У окна крик петуха слышался отчетливо, и я почувствовала, как погружаюсь в теплое и темное забвение.

— Какие вкусные покакушечки, — просюсюкала Тамара, снимая памперс с орущего младенца. Она всегда хотела иметь ребенка и сейчас, в свои девятнадцать, ощущала себя самой счастливой женщиной в мире. Пеленочки, распашонки, приготовление смесей и заталкивание коляски в битком набитый автобус наполняло ее жизнь смыслом.

— Дима, пора мыть нашего зайку. — прокричала она мужу, сидящему за компьютером. Тот недовольно поморщился и встал, раздраженно отодвинув стул.

Дима познакомился с Тамарой на дне рождения у лучшего друга. Тогда она была немного полноватой, смешливой блондинкой, с блестящими глазами. Потом все пошло по обычному сценарию — они выпили и как-то незаметно оказались в постели. Через три месяца, Дима пил на кухне с ее отцом и клялся, что не оставит ребенка.

Свадьбу сыграли шикарную, взяли кредит в залог квартиры, доставшейся Диме от бабушки.

— Полотенце принеси, — крикнула жена, неся ребенка в ванную.

После родов Тамару было не узнать, она набрал не меньше двадцати килограмм и при ее невысоком росте, казалась не просто полной, а по-настоящему жирной.

Секса у них не было уже полгода, сначала ребеночку может повредить, а потом жена просто отворачивалась к стенке и орала, если Дима пытался тронуть ее. Впрочем, ему не сильно хотелось прикасаться к обросшим складкам телесам супруги.

Взяв полотенце, Дима остановился перед холодильника и вытащил банку пива. Густая пена зашипев, полилась из горлышка, но Дима успел присосаться к банке. Выпив пиво за пару глотков, Дима смял банку и выкинул в мусорное ведро.

Посадив ребенка в ванную Тамара, одной рукой придерживала его за спину, а второй плескала воду. Малыш сидел совершенно спокойно, только немного морщился, когда вода попадал на голову.

— Мой, хорошенький, будешь чистеньким, сладеньким, — приговаривала Тамара.

Когда Дима вошел, она бросилась на него злобный взгляд, Младенец громко пукнул, пуская пузырики. Тамара приторно улыбнулась Диме, словно стараясь сгладить произошедшее ранее.

Пиво немного ударило в голову, и Дима не обратил внимание на резкую смену настроения жены.

— Спасибо, положи на край ванны, — сказал Тамара и игриво погладила его ногой, — иди, подержи малыша.

Дима неуверенно помявшись, все же сменил жены. Вода была холодной.

— Тамар, вода же ледяная, — закричал Дима, подхватывая ребенка на руки.

— Ему нравится, — сказала Тамара, — смотри.

Малыш недовольно завозился и сморщил лицо, явно собираясь заплакать.

Тамара подхватила его и быстро опустила в воду. Лицо ребенка сразу разгладилось, приобретая спокойное выражение.

— Врач говорил, что ребенка нужно купать в комфортной для него температуре, — поучительно сказала Тамара.

Потеряв всякий интерес к мужу, она засюсюкала с ребенком.

Дима вышел на кухню и взял еще банку пива. Надо менять работу. После той трехнедельной командировки жена совсем изменилась. Когда Тамара приехала из роддома, она была совершенно нормальной. Но после появились странности — постоянные истерики, упреки, претензии. А сейчас только эти злобные взгляды, резко сменяющиеся приторной улыбкой.

Жена вышла с закутанным в полотенце малышом. Младенец не моргая уставился на него. Дима мог поклясться, что на секунду в маленьких глазках промелькнуло что-хищное, как у готовой броситься собаки.

— Дима, сходи наверх к Серовой, она у меня тысячу занимала, а потом зайди в магазин, печенки возьми три кило, — сказала она, баюкая ребенка.

Дима достал еще пива и обув старые, коричневые туфли, вышел в подъезд. Жутко хотелось курить, но Тамар еще до рождения ребенка, сказал, что он будет ночевать на улице, если она почувствует запах сигарет. Так что теперь только в командировках.

Дима поднялся наверх и постучал в обитую черным, обшарпанным дермантином дверь. Серовы почти ни с кем не общались, только его жена сдружился с ними. Максима он знал с самого детства — тихий, замкнутый, наверняка, ему несладко в школе приходится.

Никто не открыл. Дима услышал осторожные, крадущиеся шаги за дверью. Он постучал сильнее.

— Это я, сосед ваш снизу, — крикнул Дима.

Дверь немного приоткрылась и Дима придвинулся, заглядывая в открывшуюся щель. Темно, видно только бледное лицо Серовой.

— Дима? — удивилась она, — что хочешь?

— Тамара сказал, что одолжила денег у вас, — немного смутившись сказал Дима, — можете сейчас вернуть?

Серова кивнула и скрылась за дверью, щелкнув замком. Странная какая-то, подумал Дима, мы соседи же, чего так осторожничать.

Снова щелкнул замок и высунулась рука, протягивая купюру. Дима обратил внимания на серую, почти пергаментную кожу соседки, но решил, что это не его дело.

Взяв деньги, он буркнул слова благодарности и начал спускаться вниз.

— Дима, — окликнула его Серова, — к вам электрик ночью не заходил?

— Не знаю, — ответил Дима, — я только утром из командировки вернулся.

Ничего не отвечая, Серова закрыла дверь. Завтра же пойду менять работу, твердо решил Дима, нельзя оставлять Тамару в такой обстановке.

На улице разлились длинные серые лужи, да и воздух холодный, промозглый. Дима поежился, надо было захватить куртку. Он понял, что был рад любому шансу свалить из дома, где были они. В его голове Тамара и ребенок как-то слились, превратились в одно существо.

Потянуло жженым сахаром и Дима с тоской покосился на кирпичные стены вино-водочного завода. Здесь он начал работать сразу после школы, потом его отправили учиться в столицу. Сейчас он главный менеджер по продажам. Простой, но серьезный парень нравился клиентам, особенно престарелым теткам из отдела закупок. Как говорил его шеф — не кинешь пару палок, не продашь. Вот Дима и кидал, втайне от Тамары, конечно.