— Едрить-колотить, — присвистнул доктор, протискиваясь в помещение туалета, — нам пиздец.

Он подбежал к лежащей девушке и попытался перевернуть ее.

— Не трогайте ее, — закричал я, — в ней черви.

— Совсем сдурел, паскуденыш, — заорала бабка, — я ща тебе задам, сатанист проклятый.

Доктор проворно отскочил от тела на полу и внимательно посмотрел на меня. Он властным жестом остановил насупленную бабку, двинувшуюся ко мне. Я видел его впервые, но то, как одним движением он приструнил старуху, внушало уважение. Если моя мамаша запала но рыжего щкета, то строгое и красивое лицо мужчины, завитки черных, густых волос, заставили бы ее отдаться прямо в коридоре. Наверняка, у него проблем с женщина никогда не было.

— Что за черви? — спокойно спросил он, — ты это от других пациентов услышал?

— Сами посмотрите, — поманил я его рукой и смущенно добавил, — прямо посреди попы.

Он подошел ко мне и посмотрел, куда я указывал рукой. Черви едва заметно копошились, видимо, воздух действовал на них губительно.

— Я за санитарами, — злобно сказал бабка, — надо его в карцер засадить, несет ахинею всякую.

— Стоять, — рявкнул доктор, поворачиваясь к ней, — не надо никого звать, я сам разберусь.

Старуха злобно зыркнула на него, скривив сморщенное лицо.

— А вы мне не прямой начальник, — заявила она, сощурив глаза — я завхозу подчиняюсь, а нас вас я жалобу напишу. Барин нашелся, у самого сопли еще не обсохли.

Она сплюнула на пол и шаркая, вышла в коридор. Доктор раздраженно посмотрел ей вслед и обернулся ко мне.

— Рассказывай, что произошло, — сказал он, — максимально подробно.

Все я конечно рассказывать не стал. Сказал, что меня вывела медсестра, потом разделась и набросилась. Очнулся, когда бабка ударила тряпкой.

— И все? — спросил доктор, — почему крикнул не подходить? Боялся, что обычные глисты сожрут меня?

— Не хотел, чтобы меня приняли за психа, — пояснил я, залившись краской.

— Молодой человек, вы и так в психушке, — ответил доктор, — да и смотря на ваши татуировки, не скажешь, что вы стеснительный человек.

Я медленно опустил голову вниз. По всему моему торсу тянулись тонкие линии, исходящие от пучка на груди. Когда они успели так разрастись. Вдобавок кожа сильно посмуглела, будто я хорошо загорел на море.

— Ладно, позднее решим вопрос с вами, — туманно сказал доктор, — а сейчас мне нужно сделать звонок.

Он по памяти набрал номер и поднес к трубку к уху. Подняли почти сразу же.

— Здравствуйте, — произнес доктор, — Я Степашин. Да то дело про лесного маньяка. У меня здесь дельце по вашей части, не могли бы вы срочно приехать.

После доктор назвал город и месторасположение больницы и они попрощались.

— Я понимаю, — произнес доктор вслух, — надеюсь на скорейшую встречу.

Он набрал еще один номер, но после долгого ожидания, никто так и не ответил. Доктор выругался, причем довольно умело и со вкусом.

— Пойдем за мной, — сказал он, — ты важный свидетель, будет плохо, если внезапно исчезнешь.

Я никуда исчезать не собирался, но тон доктора меня встревожил. Похоже, что он знает о червях.

Доктор быстро шагал по коридору, я едва успевал за его темпом. Мы спустились на первый этаж, ни на одном дежурном посту медсестер не оказалось. Доктор заглянул в палаты, но пациенты мирно спали.

— У Маши, нашего завхоза день рождения, — проскрипел зубами доктор, — наверняка отпраздновать собрались. Суки тупые, а если чего случится, то отвечать мне.

Он распахнул дверь, с табличкой «Ординаторская», за которой слышалась приглушенная музыка. В небольшой комнатке стояло два коричневых диванчика, длинный низкий столик, застеленный белой клеенкой, в углу на табуретке микроволновка, на подоконнике белел электрический чайник.

В пластиковых контейнерах на столе разнообразная закуска: мелко нарезанная селедка с луком, оливье с большими кусками розовой колбасы, нарезка из копченой колбаски, вперемешку с желтыми пластинками сыра, отварной картофель в мундирах, порезанный лимон и банан. Также выглядывали красные этикетки водки, гордо стоял недопитый пузатый коньяк и пакет красного вина.

Изюминкой был спящий на диванчике толстый мужчина в клетчатой рубашке и синих трениках. Он тихонько причмокивал во сне и улыбался. Румяное, толстое лицо было благодушно расслаблено, пока доктор не схватил его за ворот и не начал трясти.

— Вставай, тупая башка, — рыкнул доктор, — в тюрьму сейчас поедешь.

— Не надо в тюрьму, — не открывая глаз, ответил мужчина, — я уже там был, мне не понравилось.

— Ничего, второй раз попадешь, точно понравится, — произнес доктор и схватив со стола открытую бутылку минералки, вылил ее содержимое на голову мужчине.

Тот сразу вскочил, едва не опрокинув стол и потерянно заозирался.

— Здрасьте, товарищ доктор, — наконец сориентировался мужчина, — не желаете коньяку, настоящий армянский, брат подогнал.

— Откуда вы только беретесь, — устало сказал доктор, — где остальные?

— Ну пил я со всеми, — начал мужчина, — потом Колька с Машкой в подсобку пошли, ясно зачем, ну а мы продолжили, а дальше не помню.

Закончив свою речь, мужчина жалобно уставался на доктора, но тот не обращая на него внимания, налили себе полную рюмку водки и выпил.

— Я еще раз спрашиваю, где они, — выдохнув, сказал доктор, — не вспомнишь, завтра же вылетишь отсюда.

— Ааа, припоминаю, — хлопнул себя по лбу мужик, — Зинка в подвале канистру спирта припрятала, видимо за ней и пошли. Старый я уже, вот и память отшибает маленько.

— Совесть у вас отшибает, а не память, — произнес доктор, — слушай, сиди здесь, никуда не выходи и еще, где твой фонарик?

— Я его Кольке отдал, чтоб не заплутали, пока до подсобки дойдут, там же лампочки недавно перегорели, — смущенно отвел взгляд в сторону мужчина.

— Вот же дебил, — только и смог сказать доктор и обратился ко мне, — пойдем, надо найти этих полудурков.

Мы вышли обратно в коридор и доктор зашагал еще быстрее. Я даже не решился его окликнуть, настолько напряженной казалась его спина.

Мы прошли в дальний конец зданий и остановились перед абсолютно темным участком коридора впереди. Мужик не соврал и лампочка и впрямь перегорела. За окнами решеток царила непроглядная тьма, больница была на краю города, а фонарей тут никогда не водилось.

Доктор включил фонарик на телефоне, но яркий свет тут же погас и телефон несколько раз требовательно пиликнул. Доктор снова выругался и засунул телефон в карман.

— Мне не очень хочется туда идти, — честно признался я, — давайте, я лучше здесь вас подожду.

— Вот возьмись, — сказал доктор, протягивая мне свою ладонь, — я буду рядом.

Я мысленно взорвался, за кого этот хлыщ меня принимает, я что ребенок или девчонка.

— Сам пойду, — твердо сказал я.

Доктор только хмыкнул и переступил через зыбкую границу света. Я держался следом за ним, едва угадывая белый халат в темноте, не видно не зги. Держась за стену, мы преодолели метра четыре, но внезапно я уткнулся носом в спину доктора.

— Сейчас налево вроде, — едва слышно сказал доктор, — надо было очки взять.

— А почему мы не вызвали милицию? — спросил я, этот вопрос давно вертелся у меня в голове.

— Вот смотри, ты заведующим отделением, только сегодня вернувшийся из командировки — ответил доктор, понемногу продвигавшийся вперед, — у тебя во время ночной смены, уборщица находит труп девушки и пациента, размахивающего гениталиями, а у мертвеца еще оказывается редкий вид паразитических червей.

— Я бы все равно вызвал милицию, — неуверенно сказал я, — пусть они и разбираются.

— Они разберутся, — рассмеялся доктор, — мне три года, а тебе пожизненный билет на лечение здесь.

Я понял, что сглупил. Однажды в нашем районе пропала девушка. Милиционеры походили недельку, поспрашивали жильцов, да и забили болт. Только через год выяснилось, что они все же нашли тело пропавшей, но решили прикопать, ибо улик не было, а висяк бы остался. Но бродячие собаки разрыли неглубокую могилу и вскоре, полуразложившаяся кисть валялась возле фонтана на главной площади. Скандал жуткий был, даже начальника милиции сняли с должности.