- Какая ты на хуй, непрофессиональная!

- Извини, я не хочу этого делать ... - ноет она, неожиданно упав на колени от слабости и злости и схватив его за серебристую в «елочку» куртку. - Я хочу быть только с тобой, Саймон ...

Кайфолом шокирован, услышав такое интимное признание от этой девушки, которая совсем недавно была объектом его бесконечной страсти. Как же легко она взяла у него из рук героин! Это все ебаные гены Кока, склонного к привыканию, подумал он, отрывая ее руку от своей одежды и насвистывая мелодию из заставки «Вечерних новостей»: - Ди-и-ди-и-ди-и, ди-ди-ди и-ди-и! У нас ломка. Дин! Нам нужна наркота, или станет еще хуже. Динь! А она стоит денег. Динь!

Мария надувает губы, она поворачивается к нему спиной и отходит немного в сторону. Он смотрит на эту бездомную девушку и чувствует упрек совести, несмотря на ломку; она еще не готова для того, чтобы заниматься проституцией прямо здесь, на улицах.

- Хорошо, хорошо, девочка моя, пойдем домой. А я приведу кого-то к нам «в гости».

- Ты любишь меня? - плачет она.

- Да, конечно, - он обнимает ее, радостно чувствуя, что у него встает.

Он хочет ее, верит, что действительно любит ее. Если бы они были другими, если бы он был другим ...

- Просто иди домой и жди меня.

Мария ушла. Кайфолом смотрит ей вслед. Есть что-то особенное в ее походке, и чем больше она удалялась, тем лучше он понимал, что она может просто играть с ним. Неужели она действительно поверила, что он собирается убить вместе с ней бывшего мента? Самой большой проблемой для него было то, что он познакомил ее с парнями, с которыми она слишком хорошо понимала силу своей власти над ними. Она словно загипнотизировала тогда толстяка Колвела. Он был будто одурманенный, готовый все сделать для этой сладкой малой шлюшки. Будет сложно удержать ее возле себя.

Он немного прошелся по улице, на его мозг нахлынула паника. Он подошел к «Вулиз», что внизу Уок, где висел сентиментальный самодельный знак с гирляндой по краю, который объявлял о том, что до Рождества остался всего двадцать один день. Затем сквозь стену дождя он увидел синюю крышу «Рэнглер» у Киркгейтского торгового центра и вспомнил, что там всегда тусит Кочерыжка Мерфи.

- Занят? - они одновременно спрашивают друг друга.

- Нет, - отвечает Кочерыжка, и Кайфолом тоже качает головой.

- Видел тебя с малой Марией недавно, - продолжает Мерфи; его лицо бледное, как мел, и немного раздраженное, он напоминает старого священника.

- Даже не напоминай лучше о ней. Эта маленькая сучка думает, что может уйти от своей шлюшьего труда. Клиенты ей, блядь, не такие. А такая хорошая девушка, такой зад. Она должна иметь хороший спрос, но ей еще учиться и учиться. Она слишком зеленая, и поэтому проблемы у меня.

Да что там Мария, Кочерыжка - вот кто здесь настоящий девственник, думает вдруг Кайфолом и понимает, что тот погряз в своих наркоманских фантазиях и в его голове было совсем пусто, ни одной четко сформированной мысли. Он почти слышал, как Кочерыжка мысленно повторяет свою обычную мантру о щенках, котиках и пушистых зайчиках, которые всегда порождались в его отвратительном воображении. На мгновение он хочет стать таким, как он, но быстро гонит прочь эту крамольную мысль.

Друзья гуляют немного по улице, но дождь усилился настолько, что начал их раздражать, поэтому они были вынуждены остановиться у магазина ковров под мостом на Уок.

- Его собираются сносить, - говорит Мерфи. - Мост. Будут здесь развивать старую линию от центральной станции Лейта.

- Да, и это уж точно. Никуда не денешься с этого глухого угла.

Кочерыжка начинает хандрить. Кайфолом знает, что тот ненавидит, когда так говорят о Лейте, и ему действительно нет ни одного извинения, потому что они оба родились здесь. Но Кочерыжка такой отчаянный, замерзший и несчастный, что вынужден сообщить другу:

- Меня выгнали из дома, типа.

- Плохо.

В глазах Кочерыжки просьба, он такой бедный и жалкий, что напоминает самого трогательного персонажа Диснея.

- Слушай ... А можно у тебя перекантоваться? Только несколько дней, типа, парень, спасай, я не могу так, на улице ...

Кайфолом милостиво протягивает ему ключи, Кочерыжка заметно удивлен.

- Да, можно, друг, обращайся, и я всегда помогу, ты же знаешь. Езжай ко мне, отдыхай, а я скоро подъеду. Мне надо еще заехать к матери, - говорит он в то время, как Кочерыжка осторожно берет ключи, будто опасаясь, что тот сейчас бессердечно заберет их обратно.

- Пока, кошак ... Ты - лучший мой дружок, - благодарит он, вздыхая с облегчением.

Надо всегда поддерживать своих корешей, думает Кайфолом, любуясь своей добродетелью, пока идет по Уок. Он продумывает стратегию. Посетит мать и сестер, затем - к Джонни Свону, ширнется там и пойдет назад, в порт, чтобы найти там клиента для Марии. Он оглядывается на благодарного Мерфи, шагающего по Конститьюшн-стрит в сторону собора Девы Марии, чтобы поставить там свечку и помолиться о прощении для своего друга. И немного героина в Бога попросить. Без сомнения, он будет шпионить за отвлеченной Кэти Рентон, думает Кайфолом, погружая карамельные пальцы в фонтан со святой водой.

У Кайфолома не хватило мелочи на автобус до Бриджа, где находился новый дом его матери. Но когда он пешком добрался туда и появился на пороге, увидел там нечто ужасное. Там, в старом кресле, сидел его отец. Сидел так, будто никогда его и не покидал. Флегматично смотрел какое-то ментовское шоу по телеку. А мама сидела рядом с широченной довольной улыбкой.

- Хорошо здесь у нас, да? - улыбнулся Дэйви Уильямсон своему сыну.

- Ты приняла его назад ... - яростно выдохнул Кайфолом, повернувшись к матери. - Поверить не могу.

Он все силы вложил в искренние сыновние обвинения:

- Ты приняла его, зачем? Почему ты сделала это?

Она ничего не отвечала. А отец начал наигрывать на воображаемой маленькой скрипке, нагло глядя на сына:

- Так и бывает, вытри слезы, парень.

- Сынок, мы с твоим отцом ... - мать вдруг открыла рот, пытаясь что-то объяснить, но отец тихо успокоил ее.

- Тихонько, любимая, - приложил палец к ее губам Дэйви Уильямсон; успокаивая жену, он повернулся к сыну и резким тоном заявил ему: - Выметайся отсюда. Выметайся отсюда на хуй!

Отец кричал так, что у него на лбу вздулись вены. Кайфолом не двинулся с места, он сжал кулаки:

- Ах ты ебаный ...

Напыщенным жестом Дэйви Уильямсон протянул руку и помахал, мол, уходи отсюда:

- Я не суюсь в твою частную жизни, твою любовь, поэтому и ты не лезь в мою, - улыбается он, склонив голову набок; его лицо похоже на маску клоуна. Мать выглядит озадаченной, когда из его груди вырывается невольный крик. Этот мудак все знает.

- Да, не нравится тебе, да? - Улыбка отца говорит о том, что Кайфолом правильно обо всем догадался. - Не лезь в мои дела!

- Что здесь происходит? - спрашивает мама.

Дэйви Уильямсон объявляет официальным тоном:

- Ничего такого, дорогая, у меня все под контролем, снова. - Он смотрит на Кайфолома, холодно улыбаясь: - Не так ли, мой бамбино?

- Иди на хуй, - кричит Кайфолом, но выбегает из комнаты сам, под аккомпанемент мольбы матери и дьявольского смеха отца, и оказывается на Саут- Клерк-стрит.

Смятение обжигает ему горло, пока он идет вниз по улице; он все еще без гроша в кармане и колеблется, остаться ему на Монтгомери-стрит вместе с Кочерыжкой, или пойти в Лейт, к Марии. Вот оно, да. Он пойдет туда, ляжет рядом с ней, удержит ее и будет защищать и любить ее, это он должен был делать все это время, так он хотел все сделать с самого начала. Никаких грязных пабов с вонючими рыбаками, куда он ее водил; они будут целыми днями лежать в постели, наркота оставит с потом их тела, они будут занимать друг друга, захотят друг друга, и все ночные кошмары исчезнут, и они проснутся на следующий день в новой, золотой эпохе.

Только так они смогут жить дальше ...

Вдруг слышать громкий гудок автомобиля, Кайфолом замечает, как около него останавливается старенький «Дацун». За рулем - жирдяй Джимми Колдуэлл, который опускает окно и говорит: