Когда меня приставили к кухне, я сначала подумал, что это станет настоящим наказанием, но оказалось, что это очень весело; значительно лучше обычных обязанности стюарда. С одной стороны, не приходится разнимать футбольных фанов или усмирять буйные вечеринки. В такое дерьмо мне совсем не хочется лезть. Но, честно говоря, и в контрабандные дела Мерриота тоже. Конечно, я рад пронести через пошлину несколько граммов, но тянуть в трусах целые пакеты неочищенного коричневого героина только для того, чтобы перепродать их каком-то толстому чудиле, который приезжает к нам на БМВ и отвозит все в свою виллу на Коста дель-Сол - это совсем другое дело. Хуже этого - только в армии служить. В армии Тэтчер многие за такое берутся, мне Кайфолом рассказывал. Он, кстати, тоже со мной согласен. Осталась одна маленькая проблемка - сообщить о своем отказе Мерриоту. Но мне сейчас на это похуй, я думаю совсем о другом.

Щелк-бац-бац, говорит наш корабль, направляясь через Северное море, пугая крикливых чаек, которые летают вокруг, питаясь собственными экскрементами. Бац-бац-бац, грохочем мы с Шарлин, которая хватает меня за голову и толкает вниз; мы жестко трахаемся на корабельной койке, ее волосы разметались по подушке, я посасываю и вылизываю ее волшебное мохнатое влагалище, пока она не кричит от удовольствия или я не задыхаюсь. Ее маленький, кукольный ротик на моем члене, безумные глаза горят каждый раз, когда моя головка касается ее горла. Мы соревнуемся в оральном сексе: кто продержится дольше? Обычно, я побеждаю, благодаря тому, что могу представить пиздоподобную рожу Ральфи Гиллзланда в решающий момент, чтобы немногопридержать финал. Моя мужская сила не такая мощная, как раньше, но, по крайней мере, коричневый героин не лишает меня ее полностью, как беленький. Юношеское либидо против хронической привычки к героину можно сравнить только с первичной битвой между непреодолимой силой но не движущимся предметом. Но рано или поздно, победитель останется только один, и поэтому я стараюсь контролировать свое применение героина. Это для меня - своеобразный час расплаты, потому что после безумного возбуждения и усилий, которые я прилагаю для того, чтобы держать хуй в стойке, мне просто хочется расслабиться и отдохнуть. Никогда не думал, что я могу творить такое же пальцами и ебаным языком, я - как тот языкастый парень из «Kiss» или тот толстяк с «Bad Mannes», который всегда напоминает мне Кизбо ...

На палубе - бесконечная вечеринка, потому что наши пьяные клиенты никак не могут сопротивляться бухлу и постоянному разгулу. Кайфолом быстро пережил нашу связь с Шарлин, обнаружив, что красивые девочки действительно любят моряков и готовы отдаться им в каком-то корыте с огромным удовольствием. Из всех ребят только Кайфолом живет в каюте один, благодаря легенде, которую он рассказал Кремовой Рубашке:

- Я несколько необычно веду во сне, Мартин, и мое поведение может смутить возможного соседа. Я бы не хотел, чтобы кто-то чувствовал себя неловко из-за меня, поэтому вынужден попросить, если это возможно, отдельную каюту. Этот придурок сочувственно посмотрел на него, сказал:

- Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

Но до сих пор нам приходилось проносить через пошлину только крошки наркоты.

Я чуть не обосрался, когда увидел впервые того таможенника, Фрэнки, с которым теперь мы спокойно пьем пиво в баре. Он - свой парень. Но однажды случилось так, что я нес очередную партию, а его не было на месте, работал какой-то незнакомый парень. Я быстренько начал убираться оттуда, подальше от корабля, пока не обнаружил Фрэнки, который стоял прямо за мной.

- Посрать отходил, - радостно сообщил он, отводя меня от того другого парня и проводя через пошлину.

Сначала самой большой проблемой для меня был повар. То есть не сам (он оказался замечательным парнем, когда мы познакомились ближе). Дело было в работе и особенно - в ебаной жаре. Если вы никогда не работали на кухне на предприятии, вы никогда в жизни не поймете, насколько там жарко и тяжело. Но я быстро научился бежать с работы, в основном благодаря Шарлин. Она называет нас «друзьями с привилегиями». Шарлин дала мне понять, что дома ее ждет парень и я - лишь временная замена.

Поэтому мне приходится контролировать и свою безрассудную страсть, и это нелегко. Мне она кажется девчачьим английским эквивалентом меня же самого; такая Доковская принцесса Рентон с Четгема. Но нельзя забывать о ее парне. Шарлин не хочет рассказывать о нем, меня это устраивает, однако она сказала, что он - не вор, так, иногда ворует, что меня немного успокоило. Не скажу, что это очень романтично - трахаться на этой узкой постели, но она так же неутомимая, как и я; после секса мы всегда идем на палубу, накинув на себя только самое необходимое, чтобы нас никто не спалил, и наблюдаем, как медленно встает солнце над портом. Ледяные капли дождя стучат по беспокойным водам гавани, докам и другим портовым здания, свистят мимо нас, попадая на палубы. Огромные лужи покрывают мостовую. Одинокие фигуры борются с ветром, завязывая тяжелые канаты на кнехты или просто гуляя по переулками с папкой в руках. Пышные волосы Шарлин развеваются на ветру, и мы стоим на палубе в одних футболках и штанах, пока - когда становится совсем холодно - один из нас не кричит «СДАЮСЬ», и мы быстро отступаем крабовой походкой по узкой лестнице в вонючую кают, где трахаемся снова и снова.

И вот мы сидим после смены в бильярдной на амстердамском побережье - мы с Кайфоломом просто наблюдаем, а Шарлин играет в пул с двумя ливерпульскими девушками, которые курят, как паровозы; эти телки - пассажирки с нашей корабля, которые почему-то соизволили уделить нам внимание. К нам выходит Никси, который выглядит как испуганный школьник, за ним следует Мерриот, который тоже еле сдерживает эмоции. Последний смотрит на телок и недовольно морщится. Затем кивает головой в сторону двери.

Я смотрю на Кайфолома. Мы вежливо извиняемся перед девушками и выходим вместе с Никси и Мерриотом в коридор, откуда отправляемся в забитую людьми кафешку на площади, где еле-еле находим себе свободные места на веранде. Подходит официантка, мы заказываем кофе.

- Сегодня, - объявляет Мерриот, - каждый из вас пронесет через таможню по десять граммов.

Я уже открываю рот, чтобы отказаться, но Кайфолмм успевает ответить первым:- Извини, друг. Предложение само по себе неплохое, но как раз в этом конкретном случае мы вынуждены отказаться.

- Что? Вы, блядь, что? Вы, наверно, шутите!... У меня это дерьмо прямо тут, с собой, - кивает он в сторону сумки с эмблемой «Силинк», которая стоит у его ног, затем раскрывает ее и достает оттуда пять пакетиков.

- Как я уже отметил, мы бы с удовольствием помогли тебе, но в этом конкретном случае вынуждены отказать.

- Сука ... Что мне теперь делать с этим дерьмом? - Он таращит на нас свои оголтелые совиные глаза и только потом замечает двух мудаков, которые сидят за соседним столиком.

У одного из них на одежде прикреплен флаг Канады с кленовым листочком. В Шотландии мы веками высылали таких мудаков назад, в их Канаду, чтобы соединились там со своими предками. И к чему это привело? Они - скучные уебки, а мы - ебаный низменные наркоманы.

- А это уже не моя проблема, - высокомерно отвечает Кайфолом.

Ослепленный страхом, Мерриот смотрит на меня.

- А ты, бля, ты что, тоже меня бросаешь?

- Ну если ты спрашиваешь, - отвечаю я, замечая, как его подбородок начинает дрожать так, будто он никак не может определиться, схватить меня за грудь, или взорваться слезами, - извини, друг, но ты слишком много возлагаешь на наши плечи. Я просчитал все - граммы, заключения, выплаты ... Мы не в прибыли.

- Не будет никакого заключения, - в отчаянии взывает он, - я договорился о вас с этими отбросами с пошлины! Все чисто!

- Тогда тебе будет совсем несложно найти себе других, более надежных компаньонов для своего уникального, кристально чистого бизнеса, - отвечаю я, на самом деле наслаждаясь собой; так же считает и Кайфолом, который от всего сердца улыбается мне.