И пока в России и в мире назревало что-то новое и, быть может, страшное, я вдруг сквозь толщу латинских поэм и трактатов стал почему-то всё чаще и чаще вспоминать про такой безумный и такой простой Зинаидин заказ и про неё саму… Воспоминания получались какие-то пронзительно яркие. Казалось, я что-то такое утратил в своей жизни, чего уже никогда не вернёшь… Но идти к ней в гости было для меня теперь делом совершенно невозможным, словно бы мне предстояло переступить через что-то невообразимо трудное.

Нет, не пойду я к ней больше никогда, и всё я правильно решил: видеть её в этой жизни мне незачем. Женщина, пусть даже и самая прекрасная, должна быть либо в безраздельной собственности мужчины, либо вообще где-то по ту сторону реальности — на картинке, на телеэкране, в воспоминаниях; смешение этих двух вариантов может случиться всегда и с кем угодно, но оно должно быть кратким, случайным, а если такое дело затягивается, то это — ненормальность. А я — нормальный. Я должен перейти теперь в какой-то новый вариант существования и приучиться жить без этой женщины. Как говорится: alia tentanda via est — нужно испытать другой путь… И ещё: deliberandum est diu, statuendum semel — обдумывать нужно долго, решаться — мгновенно.

И я вдруг вновь уселся за свой компьютер и стал дописывать к биографии моей бывшей соседки по коммунальной квартире то самое, чего она больше всего хотела: счастливое продолжение её жизни.

А взявшись за эту работу, я перечитал снова всё написанное и сделал вдруг для себя неожиданное открытие:

ВО ВСЁМ МОЁМ ТЕКСТЕ УЖЕ НАПИСАННОЙ ПО ПРОСЬБЕ ЗИНАИДЫ БИОГРАФИИ НЕТ НИ ЕДИНОГО УПОМИНАНИЯ ПРО МЕНЯ САМОГО!

Там ничего не говорится о моём присутствии в трёхкомнатной коммунальной квартире, о том, что я занимал одну из трёх комнат, о том, что потом я эту комнату покинул и переселил туда Валентинину мать…

Все эти события были в реальности, но в тексте Зинаидиной биографии начисто отсутствуют! Мол, в некотором царстве, в некотором государстве родилась девочка Зина, жила-поживала, стала потом Зинаидой, вышла замуж, после развода переселилась куда-то в новую квартиру… А про меня там нет ни слова. Почему так получилось — я и сам теперь точно объяснить не смог бы. Но почему-то же получилось! Видимо, я с самого начала чувствовал: мы с Зинаидой абсолютно разные существа; я для неё был как бы не настоящим живым человеком, а этаким симпатичным призраком, с которым приятно проводить время, но совершенно невозможно жить в реальной жизни — что-то вроде телевизионного изображения; где-то тем же самым и она была для меня — видением, которое непонятно из какого материала соткано и из какого мира пришло ко мне в жизнь…

Ну вот и отлично, что я подсознательно не включил себя в текст Зинаидиной истории. Биография ведь вовсе не обязана слепо следовать реальности. Это как бы свой собственный отдельный мир, живущий по своим законам. В моём же тексте получалось так: Зинаида когда-то переселилась в эту самую трёхкомнатную квартиру, но никакого соседа там не было. И всё это время она почему-то жила лишь в двух комнатах, а про третью, пустую, почему-то забыла и никогда в неё даже и не входила. И даже и не думала о ней. А почему?.. Ну откуда же я знаю почему — забыла, не входила — вот и всё!

И с этими мыслями я, посидев немного перед своим компьютером, дописал историю Зинаидиной судьбы до конца. Для этого мне пришлось вернуться к тому прекрасному дню лета 1998-го года, когда на Ростов опустилась приятная прохлада…

21-го июня 1998-го года пришлось на воскресенье. Зинаида проснулась раньше Леонида Антоныча, которому всегда хотелось поспать подольше в ночь с субботы на воскресенье. Не смея тревожить покой своего мужчины, Зинаида вышла из комнаты и тихонько, чтобы не разбудить спящего в другой комнате сына, занялась хозяйством. Надо было приготовить завтрак, набрать ванну для Леонида Антоныча, почистить ему обувь и погладить ему кое-что из одежды, чтобы он выехал к себе домой сытым, ухоженным и чтобы мать, увидев его у себя дома, подумала: график и рекомендации специалистов выполняются хорошо; сын был в гостях у приличной женщины, а не у какой-нибудь непутёвой, бесхозяйственной шаболды.

Не подозревая о том, что она НЕ настоящая Зинаида, а теперь всего лишь литературный персонаж, она выполняла все эти действия, как самая настоящая живая, а не выдуманная женщина. Если бы кто-то ей сказал, что она и всё окружающее — это плод чьей-то литературной фантазии, то она бы страшно удивилась, но сказать было некому, а о существовании в каком-то другом параллельном пространстве какой-то другой реальной Зинаиды она узнать не могла ниоткуда.

Итак: хозяйственные заботы и передвижения в особом пространстве, в пространстве, в котором возможно всё.

Коридорчик внутри трёхкомнатной квартиры, в которой жила Зинаида, имел форму буквы «Г». Причём комната, в которой она жила и в которой дважды в неделю принимала своего гостя, находилась на изгибе этой геометрической фигуры, а комната, в которой жил сын, находилась в её конце, возле кухни.

И вот, занимаясь хозяйственными передвижениями, Зинаида сновала туда-сюда, взад-вперёд, за угол и обратно, и вдруг она с изумлением остановилась возле запертой двери третьей комнаты — той самой, что тихонько приютилась возле выхода из квартиры. Остановилась и задумалась: «А что там?»

Принесла ключи и отперла дверь.

И вошла в пустую комнату. Целых двадцать метров жилой площади пропадали зря!

Вот уже скоро будет два года, как Зинаида с сыном переселилась в эту трёхкомнатную квартиру, расположенную в районе двух ростовских промышленных гигантов, а так до сих пор и не удосужилась обжить этот уголок своего жилья. И даже не заглядывала сюда ни разу! Как же так могло получиться?..

Сама себе удивляясь, Зинаида осторожно ступила в это новое пространство — отличный дубовый паркет, потолок хорошо побелен и без единой трещинки, на стенах — красивые обои приятного цвета. И странным образом — нигде нет ни паутины, ни пыли, ни плесени… Она погладила ладонью стены — тиснёные синие узоры на зеленоватой поверхности — всё чистое, всё новенькое. И лишь в одном месте была досадная и непонятная надпись, сделанная красным фломастером небольшими по размеру, но чёткими печатными буквами:

Зинаида улыбнулась и подумала: «Должно быть, в прежние времена тут жили и играли в прятки какие-то дети. Плакали, смеялись… И это всё, что от них здесь осталось…»

Зинаида прошла на балкон; какая это красота — балкон! В тех её прежних двух комнатах балконов нет. А здесь — благодать — и тебе просторная комната, и тебе балкон тут же! Она вдохнула в себя непривычно холодный для этого времени года воздух. После недавних дождей в воздухе сильно пахло зеленью, пели кукушки, прилетевшие сюда из соседних парков, и вообще было хорошо и приятно на душе. Вот бы ещё и Леонид Антоныч никуда не уезжал! Ну почему у него такое обыкновение: приезжать сюда только дважды в неделю? Вот проснулся бы он сейчас и не уехал бы как всегда. Ведь есть же квартира — хорошая, трёхкомнатная; в общей сумме получается пятьдесят шесть квадратных метров одной только жилой площади, а ведь ко всему этому прибавляется и очень большая кухня (между прочим, с балконом!), и большой туалет, и ванная комната, и большая кладовка, и просторный коридор… Всего много, и чего бы не жить! Втроём вполне можно было бы поместиться на такой площади! И зачем человеку нужно всё время возвращаться в квартиру к старой матери, а сюда приходить лишь дважды в неделю?

За завтраком, который как обычно проходил на кухне, она взяла и это самое сказала Леониду Антонычу. Тот, выслушав все доводы Зинаиды, помолчал, видимо, взвешивая все «за» и «против» этого необычного предложения, а потом и проговорил: