За квартиру Зина заплатила ещё в самом начале своего пребывания на море. И теперь оставалось только взять вещи и уйти. Но как быть с теми денежными тратами, которые понесли Сеня и Рома, увиваясь вокруг этой неприступной женщины? Ведь их расходы во много раз превышали эту самую квартирную плату! Зина прекрасно понимала: возместить обоим мужчинам их убытки можно только одним-единственным способом — через постель.

Что она начисто отметала.

Но и оставаться в должниках тоже как-то не хотелось.

Что-то мешало ей так вот просто взять и выйти на улицу, хлопнуть калиткой с узорами и умчаться в Ростов.

А тут и Арсений Кириллыч с новою силою стал объясняться в любви и, совсем отчаявшись, доскулился вдруг вот до какой интересной мысли:

— Вот сейчас мы с тобой расстанемся навсегда, и будешь ты после этого всю свою жизнь корить себя за то, что бросила меня в моём жизненном одиночестве и так ни разу и не переспала со мной!

Зинаида вспомнила наставление своего Духовного Отца о том, что нехорошо, мол, использовать людей в своих целях, словно бы это какие-то инструменты, и ей стало неловко.

— Миленький, тебе так хочется женщины? — с этими словами она приблизилась к Сене так ужасающе близко, что тому стало дурно.

Робкий Сеня смутился от соприкосновения с роскошным бюстом и мощными бёдрами; он вроде бы и хотел ЭТОГО САМОГО, но вроде бы, как бы, и не ожидал…

— Но ведь ты принадлежишь тому субъекту, который сейчас ждёт тебя там у машины? — пролепетал он побелевшими и пересохшими губами.

— Лёнчику, что ли? Я — принадлежу?

— Ну да! Он так примерно выразился, когда ломился ко мне.

— Ой, да какие глупости! Мало ли как там он выразился! Да никому я не принадлежу! Он просто приехал за мною, как извозчик. Дело в том, что я терпеть не могу ездить в поездах, а на машине — всё как-то веселее время проходит, вот я его и вызвала из Ростова, чтобы он меня забрал отсюда… — Видя, что Сеня ещё чего-то не понял, Зина горячо заверила его снова: — Как раз сейчас— я свободна и никому не принадлежу. Междувластие… Чего стоишь? Быстро запри дверь!

Потрясённый, Сеня послушно кинулся запирать дверь. Ему было страшно — он ведь никогда ещё в жизни не изменял своей толстухе и теперь не знал, с чего начать.

— А ну не бояться! — тихо скомандовала Зина.

И Сеня, как по волшебству, вмиг перестал бояться и расстегнул на своей рубашке первую пуговицу. Но в следующий миг с улицы раздался мощный сигнал, и Лёня-банкир закричал:

— Зина! Ну что там такое? Выходи поскорее, поедем!

И у бедного Арсения Кириллыча, удачливого строителя домиков с мраморными бассейнами, с колоннами и башенками, но несчастливого в семейной жизни, вдруг всё разом оборвалось.

— Ну что же ты? Не бойся, сейчас всё у нас будет хорошо! — попыталась утешить его Зинаида, но уже было поздно: в душу Арсения Кириллыча ворвалась паника.

— Всё… Не надо… Нельзя… Ты спешишь, а я так не могу… — пролепетал он.

— Я никуда не спешу! — заверила его Зинаида. — Это он там спешит, а не я.

— Да и сейчас не дай бог придёт жена. Будет стучать в дверь… Паника, закравшаяся в душу, не проходила и подкреплялась сомнениями, закравшимися в разум: а имею ли я право, а можно ли так?.. А тут ещё и Лёня-банкир со своими криками и сигналами…

Зинаида сделала нужное переключение в своём душевном механизме и подумала примерно так: видит бог, я искренне хотела отблагодарить этого человека, и теперь моя совесть чиста; разве же я виновата, что он выбрал такой неудачный момент попросить меня о таком пустяке? А я бы и рада, но у него сейчас и впрямь ничего не получится.

Надо было ехать.

Решительно, оттолкнув беспомощного Сеню, она быстро стала перед зеркалом и привела себя в порядок.

— Я тебя никогда не забуду, — пролепетал Сеня.

Доигрывая до конца этот маленький спектакль, Зинаида ласково поцеловала его в щёку и взяла свои вещи. И ушла — навсегда из его скучной жизни.

В скором времени она уже ехала назад в свой Ростов и играла спектакль уже совсем другой — намного более серьёзный. И теперь у неё снова появился мужчина-бог, мужчина-хозяин, а вовсе не покорный извозчик, как она утверждала наивному архитектору Сене. Это был всё тот же Лёня-банкир, с которым она так и не пожелала порвать.

Выслушав все эти рассказы и признания моей соседки по коммунальной квартире, я вдруг воспылал неким внутренним гневом, похожим на ревность: ну почему она поехала в такую несусветную даль к этому своему проповеднику? Ведь за жизненным советом она могла бы обратиться и ко мне?.. Допускаю: он — прекрасный человек! Необыкновенный человек! Но ведь я-то ближе! Так почему же — к нему? Стало быть, он, в её глазах, ценнее МЕНЯ! Лучше МЕНЯ! Духовней! И, должно быть, намного — если она поехала в такую даль… Любовник у неё — не Я, и жизненный советчик — тоже не Я. Но тогда — кто же такой Я для неё?

— Объясни мне, — сказал я, — кто такой Я в твоей жизни?

— Ты для меня — самый близкий, самый лучший друг, — очень просто и спокойно ответила Зина. — Как родной брат.

Я ничего не понял и подумал так: всем окружающим мужчинам она распределила роли, и мне досталась эта. Я у неё — хороший друг. Значит, так оно всё и есть, и ничего тут не поделаешь… И всё же было очень обидно. Пытаясь казаться спокойным, я спросил:

— Возможно, я чего-то не понял, но объясни ты мне смысл этой твоей поездки в Абхазию?

— Абхазия — святая земля.

— Допустим! Но что тебе дала встреча с Платоном Петровичем?

— Ничего не дала. Платон Петрович и сам ничего не знает, а жить по тем немногим советам, что я от него услышала, — невозможно.

— Почему?

— Они меня не устраивают. Единственное, что мне нравится из его рекомендаций: я должна жить своим умом. Вот это хорошая мысль!

Я тут же почувствовал раскаяние: зря я позавидовал, что не я — главный авторитет для неё; этот Платон Петрович и в самом деле прекрасно понял и оценил мою Зиночку; он и в самом деле лучше меня, и умнее меня. К такому человеку не жалко съездить и на другой конец Земного шара…

— То есть, ты должна в этой жизни не упускать своего? — подсказал я уточнение.

— Абсолютно верно.

— Но ведь он имел в виду явно нечто другое!

— Кто его знает, что он там имел в виду. Мужчины — они все такие сумасшедшие! У них всё в голове перепуталось. Но я его совет восприняла только так и никак иначе!

Шло время. Весна плавно перетекала в лето. Все Зинаидины поправки я в своём компьютере уже давно облёк в письменный вид, и история её жизни была уже почти готова, но для полного выполнения её заказа мне оставалось ещё досочинить некую счастливую концовку с заходом в царство будущего. Словно бы я был волшебником и имел туда персональный доступ!

Но у меня всё как-то не получалось и не получалось по-быстрому заскочить в ту страну Счастливого Будущего и всё там выведать насчёт Зинаидиной судьбы; я всё откладывал и откладывал это простенькое мероприятие, дожидаясь подходящего момента, когда появится свободное время для таких путешествий, когда меня посетит вдохновение и осчастливит настроение… Тяжёлая же работа в мединституте и обстоятельства моей личной жизни самым активным образом препятствовали этому.

Мы ожидали ребёнка и по такому случаю тихо и незаметно, безо всякой торжественности зарегистрировали свой брак официально. Любви особенной вроде бы и не было — это верно, но верно и то, что была какая-то тяга друг к другу. Меня совсем не обременяло то, что Валентина ничего не смыслит в латыни и вообще — очень неразговорчива; я по-прежнему почти ничего не знал о её прошлом; её же, видимо, тоже мало заботило то, что она никогда не разберётся во всех моих тайных мыслях. Почему-то нам просто хотелось быть вместе — молча и спокойно, но вместе.