— Я что же, по-твоему, — непорядочный?

— Ты самый обыкновенный альфонс и негодяй! — хладнокровно сказала Зина, спокойно глядя в чёрные, маслянистые и хитроватые глазки Лёнчика своими чистыми и голубыми глазами.

Банкир, который никогда прежде почти ничего не слышал, от своей любовницы, кроме подхалимажа и сюсюканья, был неприятно поражён, но сдержался.

— Ты что же думал — так у нас будет вечно продолжаться? И год, и два, и три?..

Вкрадчивый голосок:

— А почему бы и нет?

— Нет уж, миленький! Мои годы идут, я старею, а когда совсем стану старухой, а ты меня бросишь, кому я тогда буду нужна? Так я уж лучше поищу себе, пока ещё не поздно, кого-нибудь получше! Слава богу, предложения я пока ещё получаю!

Человек в сером костюме молчал.

— Сколько тебе дать времени на размышления?

Человек в сером молчал.

Зина знала: если он молчит на прямо поставленный вопрос, то никакая сила не заставит его ответить. Закричала:

— Ты не перехитришь меня! Или ты сейчас же ответишь мне на мой вопрос, или встанешь и уберёшься навсегда!

— Ну — хорошо, хорошо! Не горячись!.. Я отвечу тебе на твой вопрос ровно через месяц, — умиротворяюще промурлыкал Лёнчик. — Мне просто нужно подумать. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась Зина, прекрасно сознавая, что Лёнчик будет целый месяц подыскивать себе новую женщину, а, найдя, беспощадно бросит её, если она не согласится оставить всё как есть.

Описанная выше сцена произошла в середине апреля 1997-го года, и к середине мая вроде бы ожидалась некая ясность: да или нет.

Банкир срочно стал консультироваться с мамой, с сексопатологом, психоаналитиком, урологом и терапевтом. Мнение было у всех в общем-то единым: в наше страшное время, когда свирепствует СПИД, менять сексуальную партнёршу очень опасно. Лучше бы не менять. В Ростове-на-Дону носителей СПИДа чуть ли не вдвое больше, чем в Москве. А ведь население Москвы раз в семь-восемь превышает население Ростова!.. С другой же стороны, жена — полезна для здоровья.

В ходе размышлений и консультаций Лёня самым неожиданным образом всё больше и больше склонялся к мысли о возможности женитьбы. Хотя и вариант с уходом — тоже отрабатывал, о чём и оповестил Зину в осторожной и ласковой форме: у меня, мол, есть в запасе кое-какие женщины, которые бы с радостью заняли твоё место на условиях, которые буду диктовать я.

— Есть — ну и катись к ним, моя прелесть! Если к назначенному сроку я не получу твёрдого ответа, ноги твоей больше здесь не будет!

При всём при этом бурные сексуальные упражнения между банкиром и Зиной продолжались своим чередом. Одно другому не мешало.

Итак, Лёне-банкиру нравилась именно эта женщина; он колебался, сомневался, отрабатывал другие версии, но медленно склонялся в сторону женитьбы.

Месяц на размышления ещё не истёк, когда случилось нечто совершенно невероятное и страшное: дело было вечером в центре города, на углу Большой Садовой и Будённовского проспекта, в месте, ярко залитом рекламными огнями: к шикарной машине, в которой сидели Леонид Антоныч и Зина, только что подъехавшие к тротуару, подбежала вдруг, оторвавшись от большой и шумной компании некая девочка — взрослая уже, высокая и очень красивая, с длинными и светлыми волосами — и, заглядывая в окошко этой самой машины, сказала нечто немыслимое, прозвучавшее как гром среди ясного неба:

— Мама, здравствуй!

МАМА — не больше, не меньше.

Всё-таки женщина — это нечто таинственное. Особенно — русская и ростовская. Вместо того, чтобы самым естественным образом смертельно побледнеть, измождённо откинув назад голову, наша героиня приветливо, радостно и с материнскою любовью ответила:

— Здравствуй, Ксюша! Повернувшись к банкиру, она сказала без малейшей дрожи в голосе, в точности так, как её научил когда-то Духовный Наставник: — Познакомься: это моя дочь. Её зовут Ксения. Повернувшись к дочери, Зина сказала: — А это Леонид Антонович. Познакомься.

Девушка смерила его насмешливым взглядом всего — от и до. И всё сразу увидела и поняла. Женщины, они ведь народ умный. И злой.

— Крутой у тебя дяденька! Ничего не скажешь! — Ксения рассмеялась и побежала назад в свою компанию.

— Правда же у меня красивая дочка? — спросила Зина, задумчиво глядя вслед удаляющейся девочке.

В наружном мире сверкала реклама и играла музыка… Стайка молодых людей, посмеявшись, двинулась дальше… Молодой нищий с оторванными на Чеченской Войне обеими руками молча смотрел, как подошедшие к нему русские рабовладельцы выгребали до последней монетки все его деньги… С истошным воем сирен промчались мимо милицейские машины…

Банкир сидел за рулём (в этот раз он был без личного шофёра) и, огороженный от внешнего мира железом и стёклами собственного шикарного автомобиля, мрачно, подавленно и опустошённо молчал.

А тот мощнейший заряд, который однажды вложил в душу нашей героини Проповедник из секты, продолжал работать. Зина сидела рядом со своим ограниченным в средствах и времени банкиром и самым бесстыдным образом не чувствовала никакого раскаяния по поводу того, что когда-то родила эту девочку.

Шок, который получил банкир от известия, что у его любовницы, кроме сына, есть ещё, оказывается, и дочь, превзошёл, однако, все Зинины ожидания.

— Почему ты мне не сказала сразу, что у тебя есть ещё и дочь? — сурово, как на суде, спросил он Зину спустя некоторое время уже в постели.

— А потому что ты меня не спрашивал, — спокойно отпарировала Зина. — Тебя очень устраивало ничего не знать обо мне! Если бы ты спросил меня с самого начала, кто я, что я, то я бы тебе всё и сказала без утайки. Ты сам себя перехитрил, мой миленький! Но запомни: от своей дочери я не откажусь ни ради чего! Она вот уже около пяти лет живёт не со мной, но это ничего не меняет! Она — моя дочь! И я её очень люблю! И для меня кончик ногтя с мизинца её ноги дороже, чем ты — весь вместе взятый!

Банкир ничего не ответил. В ту ночь он вдруг стал импотентом и не сумел удовлетворить свою партнёршу — у него совсем ничего не получилось. Он тяжело вздыхал, охал, переворачивался с боку на бок и заснул лишь под утро.

Целую неделю банкир пребывал в ознобе. Все постельные дела прекратились, сексуальный виртуоз потерял вдруг разом всю свою высочайшую квалификацию и стал жалкою развалиной.

А тем временем часовой механизм в мине замедленного действия, подсунутой Высшими Силами, уже отстукивал последние часы и минуты…

И вот — взрыв.

Зина почувствовала вдруг что-то неладное в своём организме, обратилась к врачам и получила от них совершенно невероятный ответ: вы беременны!

Этот новый удар до основания потряс Лёнчика. Значит, всё-таки нужно жениться? Ведь порядочные люди в таких случаях женятся! В конце концов — что плохого в том, что у меня появится наследник?.. Да и постоянная, одна и та же, партнёрша — ведь это как раз и есть тот самый безопасный секс, о котором сейчас так много шумят в печати и по телевиденью, и это полезно для здоровья и, вне всякого сомнения, способствует… Но — ДВОЕ чужих детей!.. Чужой мальчишка и чужая девчонка… Да, я понимаю — девчонка живёт отдельно, и хорошо обеспечена у бабушки и отца, и ей уже семнадцать лет, и при такой красоте она очень скоро выгодно выскочит замуж, если не совсем дура, ну а мальчик — совсем не буйный, примерный мальчик, и на него исправно приходят алименты, но — как бы чего не вышло!.. Ах, как бы чего не вышло!..

Рожать или не рожать от такого гада — вот в чём был вопрос для Зинаиды.

Она долго думала и решила: буду рожать, что бы там ни было!

А если он меня бросит, то буду сама и воспитывать своего ребёнка, сделаю его человеком — порядочным и честным, не таким слизняком, как его папаша, и тогда жизнь обретёт смысл, и в ней появится хоть какое-то утешение; маленький ребёнок — это ведь совсем не то же самое, что комнатная собачка или Вася-студент… С другой стороны — Духовный Наставник сказал, что аборт — это великий грех, да и нельзя его делать — после последнего аборта, который случился восемь лет назад и имел тяжелейшие последствия; врачи тогда предупреждали: ещё раз сделаешь такое — и организм может не выдержать, помрёшь!