Бледное, скуластое лицо с прямым носом уродовал широкий розовый шрам через нижнюю челюсть, сползавший по шее за ворот; белоснежные волосы были заплетены в короткую косу. Розовые с алой каймой глаза смотрели угрюмо, и под ними залегли тени. Эрцлав походил бы на болотника, если б не высокий рост, могучее сложение и цвет глаз. При этом на щеках его синели завитки ритуальных болотницких татуировок, а в ухе красовалась серьга из треугольного зуба русалки-трясинницы. Для полноты варварского образа не хватало лишь гарпуна в руке: вместо него пояс альбиноса оттягивала шпага в ножнах — широкая, как меч.
— Ну, почтенные пауки, как дела в нашей уютной банке? — Эрцлав прошёл к столу и упал в кресло, отставив левую ногу. Вслед за ним в зал скользнули две запеленатые фигуры; глаза их скрывали тёмные очки. Неведомые существа обежали стол и уселись на корточки по бокам кресла Эрцлава, как верные псы.
— Зал Пяти — священное место, — брюзгливо заметил Бертольд. — А ты снова притащил сюда своих упырей?
— Ребятам скучно во дворце, — Эрцлав потрепал одного из упырей по загривку: тот глухо заурчал. — А когда им скучно, они могут кого-нибудь погрызть. Прости, Жанна, я тебя прервал — ты говорила что-то о разделе сфер влияния?
Бертольд с трудом воздержался от брани. Стены и двери Зала почти не пропускали наружу звук. Значит… Он покосился на упырей — те неподвижно пялились перед собой сквозь очки. Ну и слух у этих тварей!
— Неужто ты имеешь что-то против, Эрцлав? — Голос Сюйлин был сладок, и притом в нём звучала нотка раскаяния. Будто её и впрямь заботило мнение варвара.
— Не считая того, что это самая бесстыдная подлость? — Северянин скривил в улыбке уголок рта. — О, всего одно: мне не нравится, что это решение было принято без моего согласия. Если на то пошло, мне вообще не потрудились о нём сообщить! Равно как и о предыдущем, и о ряде других… Мне кажется, или в нашей прекрасной дружбе появилась червоточинка?
Жанна неслышно встала, обошла стол — упыри угрожающе рыкнули, когда она прошла мимо — и положила руки на плечи беловолосого. Тихо щелкнули пряжки, и плащ волнами опал на пол.
— Мы просто не хотели обременять тебя, Эрцлав, — проворковала Жанна, разминая пальчиками могучие плечи альбиноса. — Ты же всегда так занят важными делами, мы за тобой как за стеной. Ты наш рыцарь, наш защитник…
Тефилус присвистнул и с завистью толкнул локтём Бертольда; тот сердито шикнул.
— И ты всегда так напряжён, — Сюйлин склонилась ближе к уху с серьгой-клыком. — Неужели ты ни разу не думал об отдыхе? Среди моих садов, где лишь шёпот листвы и шум моря. Бассейны, массажи, лучшие девушки — всё лишь для тебя… — Она прикусила губу, нащупав под одеждой место, где живое плечо переходило в металл протеза. Граница меж живым и мёртвым странным образом будоражила её чувства.
— М-м, — Эрцлав откинул голову и прикрыл глаза. — Мило с твоей стороны, Жанна… Но тебе не кажется, что в эту игру — как и во все остальные, которые ты так любишь — можно играть вдвоём?
Нежные пальцы на его плечах замерли.
— Что ты хочешь сказать? — голос Жанны прозвучал резко, без тени соблазна.
— Я хочу сказать, — Эрцлав взглянул ей в лицо снизу вверх, — что если за тобой лучшая медицина, то за мной — добыча ресурсов. Шахты Оскаленных Гор дают стране больше шестидесяти процентов угля и металла. У меня лучшие шахтёры, горные инженеры, бурильные машины. И если хочешь делить власть по отраслевому признаку — как знать, не сумею ли я выжать из Белой Пустыни больше, чем ты?
— Что? — выдохнула девушка. — Ты что же, нашёл в пустыне новые месторождения нефти?
— Может, и да, — Эрцлав движением плеч скинул её руки. — Может, я даже поделился бы этим с тобой. Если, разумеется, вы прекратите эти игры, и будете по-прежнему учитывать моё мнение.
— Ты всегда где-то пропадаешь! — капризно бросила Сюйлин, вернувшись на своё место: как будто выговаривала гулящему возлюбленному. — То на болотах, то в Запределье. Не можем же мы подстраивать каждое собрание под твои планы!
— Значит, будь готова к тому, — спокойно заметил Эрцлав, — что я и сам могу принимать решения без вас. И не обещаю, что вам они понравятся. Так что, будем работать сообща — или забьёмся по углам, и станем плести каждый свою паутину?
— Кстати, о пропажах, — вмешался Бертольд. — Есть ли новости о твоём таинственном беглеце?
Альбинос нахмурился. Тяжело согнул и разогнул левую ногу, будто отсидел; в тишине скрипнул металл.
— Он захватил воздушный шар и скрылся. Дальше следы теряются. Сейчас прочёсывают Сумрачные предгорья, я велел привлечь кавалерию.
— Меня всерьёз интересует этот парень, — Жанна провела ноготком по упомянутым предгорьям на карте. — Кто он вообще?
— Настоящее имя пока не установили, — Эрцлаву явно было неприятно говорить о неудачах. — Он как-то подменил собой заключённого на этапе, и так проник в лагерь. Притом как раз в тот, где содержался Хенглаф Дрейк. Ну, а потом — сами знаете.
— Как вообще Дрейк оказался в лагере? — удивилась Жанна. — Я думала, его держат в Остроге, под присмотром.
— Ну да, под моим личным! — огрызнулся Эрцлав. — У меня же нет дел, кроме как сутками бдеть у дверей одной лишь камеры! Вы, господа, ссылаете людей на Север сотнями, а голова за всех должна болеть у меня. Как оказалось, недавно кто-то оформил приказ о его переводе на болота. Причём с моего согласия, которого я и не думал давать!
— Значит, они нарочно вытащили Дрейка из Острога, чтобы добраться до него?
— Не будь поспешна в суждениях, Жанна, это ещё не всё. — Эрцлав обвел всех троих взглядом. — Расследование показало, что часовой номер Дрейка был также занесен в списки грядущей амнистии.
Наступило молчание.
— Это что ж, — недоумённо сказал Тефилус, — они его вытащить хотели, а потом передумали да грохнули?
— Верно, Фил, не сходится. Куда вероятнее, преступники воспользовались чужим планом. Кто-то хотел вызволить последнего великого изобретателя Империи из застенков — куда мы сами его и упекли, когда он стал нам не нужен. И я думаю: кто бы мог быть заинтересован в голове и руках Дрейка? Кто-то, у кого достанет лабораторий и мастерских, чтобы дать им работу — и достаточно влиятельный, чтобы подделать документы…
— Эрцлав! — гневно прошипел Бертольд. — Что за грязные намёки ты себе позволяешь?
— Ну что ты, Хайзенберг, никаких намёков, — наместник Севера положил руки на головы своих упырей, как на подлокотники трона.
— Я говорю прямо, — холодно продолжил он, — прекращайте эти грязные игры за спиной друг у друга. У нас общий враг, и я не про беглого мерзавца — а про ту силу, что за ним стоит. Как вы думаете, кто смог бы проведать о переводе Дрейка в лагерь, и подослать подготовленного агента, да ещё под чужим часовым номером?
— Уж точно не «ломщики», — кивнула Жанна. — «Судный Колокол», или «Пламенники»?
— Не их стиль. Для первых слишком грубо; а вторые, конечно, любят огонь — но как цель, а не прикрытие для побега. Думаю, это дело рук «Красных Ягод». И если Дрейк выложил им все карты — представляете, какая угроза нависла над Империей? Над нами?
Все четверо невольно покосились на пятое кресло за столом, единственное пустовавшее. Из пяти стен зала четыре покрывала резьба, символизировавшая богатства разных провинций. Один барельеф был выполнен в виде сцепленных шестерён механизма; другой воплощал груды плодов, снопы пшеницы и гроздья винограда. Третью стену украшали пенные волны с плещущимися рыбами и буйная листва, над которой всходило солнце. Ну, а на четвёртой сверху громоздились горы — а низ барельефа был угрожающим сплетением щупалец, хвостов, зубов…
А позади пятого, пустого кресла стена была завешена чёрной хоругвью с гербом. Змей-и-Часы.
— Даже если и так, — подала голос Жанна, — не думаю, что это так страшно. Тайна надёжно похоронена, во всех смыслах — а живых хранителей её, после гибели Дрейка, не осталось… Кроме нас.
— И смотрителя библиотеки.
— Ох, брось, Берти! Старый клоп совсем впал в ничтожество после того, как замуровали входы в подземелья. Библиотекарь без библиотеки, что может быть жальче? Даже проникни во дворец мятежник — чего не может быть — ему не протащить в кармане землеройную машину! — Жанна рассмеялась. Эрцлав в сомнении покачал головой.
