— Погоди-ка! — Геруд подошёл ближе, схватил Рина за плечи и повертел на месте. — Фу-ты, как вырядился! Но ты хоть выглядишь прилично, не то, что вся здешняя шантрапа! Ну-ка, прочти! — он сунул в руки Рину бумаги.

— Кхм. От имени дружного и сплочённого коллектива Восьмого Завода Часовых Механизмов, — с выражением начал Рин, — мы рады приветствовать нашего высокого гостя! В неустанных…

— Отлично! — оборвал Геруд. — Будешь читать речь перед его высокоточностью, мастером инспектором! До обеда вызубрить и отрепетировать, усёк?

— У-усёк…

— Но, мастер Геруд! — вмешался учётчик. — Он же даже не работает здесь!..

— Значит, будет. Принимай помощником младшего регистратора! Считать ведь хорошо умеешь?.. Вот и отлично. Бумаги в конторе оформишь. Всё, за работу!..

День прошёл в тревожном ожидании. Геруд с командой учётчиков успел наведаться в каждый цех раза по три, и везде находил, к чему придраться, возмущался и сыпал угрозами.

Наконец ближе к обеду, когда все уже втайне надеялись, что всё отменяется — прибыл инспектор. Весь шестой цех сгрудился у витражного окна, в котором внизу не хватало нескольких стёклышек. Внизу был виден двор и выстроившаяся у крыльца процессия старших учётчиков во главе с Герудом. Управитель по торжественному случаю напялил лучший свой сюртук, пурпурный с искрой, и прицепил на грудь медаль за службу в Резервной Армии. Во двор въехал хоромобиль с эмблемами завода на дверцах, и остановился у входа.

Коул ожидал увидеть какого-нибудь откормленного свинтуса вроде Геруда, либо напыщенного аристократа с перстнями на пальцах. Но из машины вышел молодой мужчина с зачёсанными назад рыжеватыми волосами и ухоженными бакенбардами, в строгом костюме, больше похожем на мундир. И на шее у него был повязан оранжевый платок, а на пиджаке блестела цепочка. Самый настоящий хронист.

В наступившей тишине Геруд подтолкнул в спину Ринеля. Тот выступил вперёд, собрался с духом и без запинки прочёл приветственную речь — очень вдохновенную, но совершенно ни о чём, как и все подобные. Хронист благосклонно кивнул, достал из кармана что-то серебристо блеснувшее и показал Геруду. На этом приветственная часть закончилась, и все потянулись внутрь завода.

Работа пошла своим чередом. Всего один раз делегация появилась на галерее под потолком цеха — полюбовалась на суетящихся внизу людей, и скрылась. (Кто-то из рабочих облегчённо выдохнул).

Коул думал, что комиссия пройдёт так же, как и прошлые: обойдут весь завод, вплоть до режимного Девятого корпуса, где у входа дежурят солдаты — там обрабатывают «белую сталь» — после чего высокого гостя незаметно увлекут на административный этаж, где уже накрыты столы с выпивкой и закусочкой… Но его и остальных ждал сюрприз. Когда в назначенный час они подошли к учебной комнате, то с изумлением увидели у входа инспектора, спорящего с Герудом.

— Но Ваша высокоточность! — с несчастным видом твердил управитель. — Поверьте, в этом нет необходимости! Тем более, у нас сейчас торжественная часть, а потом…

— О, господин Геруд, это подождёт, — спокойным, сильным голосом оборвал его инспектор. — Уверен, юношам будет интересно. А вот и они, кстати!

Это мигом насторожило всех. Обычно, придумки начальства — всё равно, какого — не означали ничего хорошего… Мальчишки расселись за партами. Инспектор вошёл в класс, встал у доски и обернулся к ученикам.

— Добрый вечер, молодёжь. Меня зовут Кальдеус Хилл, и сегодняшний урок для вас проведу я.

Повисло ошеломлённое молчание. Хилл оглядел класс.

— Я хронист, — сказал он. Взгляды всех невольно зацепились за серебряную цепочку на его пиджаке. — Кто скажет, чем хронист отличается от простого человека? Вариант «часы на цепочке» не предлагать.

Раздались нервные смешки. Хилл с лёгкой улыбкой достал из кармана часы-хронометр на цепочке с выгравированным на крышке Змеем. В Империи любые часы, кроме вделанных в руку — стенные, напольные, каминные — были знаком достатка и положения в обществе. Ну, а серебряные хронометры с гербом носили только хронисты.

— Вы, типа, умеете всякие штуки делать, — предположил голос с задних рядов. — Вещи чинить…

— Мысль правильная, но только отчасти, — кивнул Хилл. — Этим занимаются часовщики. Другие варианты?

— Вы умеете работать с такой, ну, светящейся пылью! — уже уверенней выкрикнул другой.

— И тоже верно лишь отчасти — этим занимаются алхимики! — Инспектор взял мел и начертил на доске треугольник. — Три столпа, на которых держится Империя. Часовщики, лучшие из механиков, изобретают и строят машины. Алхимики работают с очищенным Временем, создают кристаллы-хронолиты. А мы, хронисты — управляем Временем.

Он вытащил из-под стола небольшой саквояж. Из него он достал и поставил на стол стеклянный цилиндр со стальными цоколями, внутри которого сиял тончайший песок. Хронолампа. Мальчишки за столами подались вперёд.

— Отчего погибла цивилизация Бывших? — задал Хилл следующий вопрос. Это было ещё неожиданней. О Бывших, людях погибшего Былого Мира, не было известно почти ничего достоверного.

— Я не для оценки спрашиваю, — подбодрил Хилл. — Ну?

— Они, типа, наизобретали всякого, — неуверенно протянул Беррик. — У них были, эти… развитые технологии. Ну и, значит, где-то чё-то накосячили…

— Отчасти верно, опять же. Ещё мысли?

— Бывшие верили во всякое разное. Видать, поссорились однажды — и довоевались до Конца!

— И в этом есть доля правды. Ещё?

— Они не умели управлять Временем, — предположил Коул, вспомнив предыдущие слова инспектора. И, похоже, попал в цель.

— Вот отличный ответ! — Хилл щёлкнул пальцами. — Кратко и ёмко. Так и запишите. — Он скрестил руки на груди.

— Бывшие, наши предки, и вправду были удивительно развитой цивилизацией. Как ни мало до нас дошло памяти о них, даже сейчас понятно, какими чудесами они владели. Они летали по воздуху, достигали звёзд, передавали на расстоянии слова, образы, и даже мысли! И они вправду были разобщены, верили в странные идеи и поклонялись непонятным для нас богам… Но главное — они не умели управлять Временем. Погрязнув в чудесах и развлечениях, они совсем не ценили время собственных жизней. И тратили, тратили, тратили его… Пока однажды оно не закончилось.

Да. Конец Времён… О котором никто ничего не знал — кроме того, что он был ужасен. Он смёл великие города Бывших, как сухие листья, унёс миллионы жизней, словно пыль.

Но людям был дан ещё один шанс. И в мир пришёл Вечный. Тот, кто очертил среди хаоса и гибели круг Циферблата, и даровал спасение всем, уверовавшим в Него.

— Вечный в милости своей дал нам закон Времени, и наградил Часами. Чтобы каждый ценил отпущенное ему время и трудился на благо общества. Каждый из вас получает их в детстве, и это почётный знак того, что вы под защитой и опекой великой Империи!

Коул невольно вспомнил, как его в детстве привели в больницу. Мама прятала глаза, а один раз украдкой утёрла слезу. И толстый доктор с фальшивой улыбкой — «Ну, герой, не дрожи! Больно не будет!» — воткнул ему иголку в сгиб руки. Потом всё плыло перед глазами, и было чувство, будто в левой руке чем-то копошатся… Боль пришла позже, мучительная и дёргающая, и почему-то колющая в сердце. А когда спустя много дней повязки сняли — на запястье среди вспухшей, воспалённой кожи недобрым глазом блестел циферблат Часов.

— Но Часы не только счётчик жизни, — продолжил Хилл. — Они ещё и ключ, который открывает в некоторых из нас редкий дар. — Инспектор достал из кармана простое зубчатое колёсико и дал всем рассмотреть, так, чтобы каждый заметил в детали трещину.

— Когда какой-то предмет или живое существо появляется на свет, в нём с рождения заложен запас времени. Внутреннее, «личное» время — так мы говорим. По мере того, как оно расходуется, вещь стареет; когда иссякает до последней минуты — перестаёт существовать, рассыпается в пыль, чтобы вернуться в круговорот веществ в природе. Это вечный цикл рождения и смерти, Уроборос — змей, кусающий свой хвост…