— Ладно, дам тебе совет, — вздыхает Аня, которая точно не откажется просто говорить и говорить, совсем неважно о чем. — На самом деле, насколько бы Вика не казалась сложной, завоевать ее очень просто, — девушка улыбается и начинается загибать пальцы. — Дима Билан (любовь с детства, не думай даже слова плохого о нем сказать), конфеты «Тоффи» и… — задумывается она, — ах да, и живая музыка, — подмигивает и хихикает.

— Очень интересный набор, — я не могу сдержать улыбки, удивленно приподнимая бровь.

— Каждому свое, — девушка пожимает плечами. О таких предпочтениях я и говорил, это здорово.

— К сожалению, надо возвращаться к своему ненаглядному, — с явным сарказмом в голосе говорит Аня. Я смотрю на часы: мать твою, я слишком долго уже тут, нельзя рисковать.

— Да, ты права, я тоже пойду.

— Правильно, а то Марк увидит тебя и все провалится.

— Значит, он меня знает? — Я подозревал что-то подобное, иначе он бы мне не звонил.

Аня только кивает и, помахав рукой, уходит, оставляя меня одного. Прокручивая в голове наш диалог, еще раз улыбаюсь. Я не зря пробрался сюда.

Нахожу глазами Марка, которому сейчас не до меня. И ухожу сам из зала, затем с кухни, параллельно снимая жилетку и бабочку. Оставляю вещи на первом попавшемся свободном столе и выбегаю, несмотря на недовольные возгласы работающих здесь людей. Простите, ребята, я ведь вам говорил, что я здесь по делу. Мне нужно было увидеть Викторию Алексеевну. Девушку, которая любит музыку, орешки кешью, спать на диване и которая преданно любит свою семью. Девушку, которая безумно дорога мне.

Я его видела, определенно точно я видела Сашу. Это не было видением. Не могу определиться, принесло это мне сил или добавило еще больше нервозности, но он тут был. Хотя я и не просила.

Марк говорит речь, но я его не слушаю. Там все очевидно: он в сотый раз для народа и в первый раз вживую перед этим народом говорит о нашей помолвке. Я жду, когда сама смогу вставить слово или, точнее, поставить точку, сказать абсолютно противоположное.

Ноги трясутся, а сердце бешено стучит от предстоящей мне миссии. Но я стараюсь улыбаться, чтобы не подавать виду. Не надо было надевать каблуки, не надо было добавлять себе причину для беспокойств.

Через секунду Марк заканчивает речь, все в зале ему хлопают, и только Полина хочет убить его. Он приобнимает меня, улыбаясь и уводя от музыкантов, у которых он взял микрофон. Я парализована, а мне нужно прямо сейчас сделать то, ради чего я здесь. Конечно, благотворительность тоже одна из причин, но есть кое-что еще очень важное.

Я убираю от себя руку Марка и возвращаюсь к микрофону, прося музыкантов не начинать играть. Марк подходит ко мне с непонимающим и недовольным лицом.

— Что ты делаешь? — Говорит он тихо, почти шипя.

— Имею право, это же и мой бал, — отвечаю ему в микрофон, отчего все люди снова поворачиваются в нашу сторону.

Марк скрещивает руки на груди и встает в метре от меня, оглядывая вновь собравшуюся толпу, которая ждет. Ждет, что же я скажу.

— Всем еще раз добрый вечер. Благодарю за то, что вы все пришли. Также спасибо тем, без кого этот вечер не состоялся бы, — смотрю на Полину, которая кивает мне и улыбается. Мама с папой тоже меня поддерживают. — Всю свою жизнь я думала, что точно знаю, что меня ждет в будущем. Точно знаю, к чему я иду и к чему стремлюсь. Но на самом деле я ничего не знала и постоянно совершала одну и ту же ошибку: закрывала глаза на то, что меня не устраивало. Просто плыла по течению, не пыталась исправить то, что мне не нравилось. В конце концов, просто не обращала на это внимания. Меня все устраивало, но это неправильно. Это трудно назвать полноценной жизнью.

Мои глаза останавливаются на Ане: она с интересом слушает, слегка нахмурив брови, будто не понимает, о чем я говорю. Будто никогда сама не говорила, что мне нужно чаще выходить из дома, знакомиться с людьми, меньше смотреть мелодрамы, сидеть в четырех стенах, почитывая очередную книжку.

— Так вот, к чему я это, — запинаюсь я. — Когда я все-таки выхожу из этой своей скорлупы, происходят невероятные вещи, и они мне по-настоящему нравятся. И даже если до этого у меня был жуткий стресс и страх, все это пропадает. Конечно, нужно знать меру, — усмехаюсь я. А то вдруг проснешься после своего необдуманного поступка в постели с незнакомцем. Мне ведь просто повезло, но я могла так сильно ошибиться, что сейчас неизвестно, что со мной было бы. — Я о том, что нужно знать, чего ты на самом деле хочешь и быть собой, принимать решения по истинному желанию, а не из отчаяния.

Я вглядываюсь в лица гостей, но многие из них пусты. Я говорю как со стеной, но мне все равно. Я обращаюсь к самой себе, изливая в то же время душу своим родным и близким. Сегодня моя исповедь, сегодня я буду честна перед собой и любимыми людьми.

— Лучше поздно, чем никогда. И я прошу прощения у своих близких за то, что так вышло, — я пожимаю плечами. — Мне очень жаль, что я не сразу поняла, чего хочу. Но с этого момента… — меня одергивает Марк, вставая между мной и микрофоном.

— Что ты несешь? — Он все еще притворно улыбается, чтобы сохранять уверенный в себе вид и не спалиться перед людьми.

— Отойди, я вообще-то еще не договорила.

— Лучше закончи сейчас, — Марк делает шаг в сторону, не отрывая от меня глаз, и переводит взгляд на всех вокруг.

Никто не понимает, что происходит. Что же, действительно пора закончить прямо сейчас. Я откашливаюсь, поправив микрофон.

— Свадьбы не будет, — кто-то удивленно восклицает: «Что?», но в целом все шокировано и безмолвно поднимают брови. — Помолвка отменяется, спасибо за внимание.

Снимаю кольцо и поворачиваюсь к Марку. Он удивлен и очень зол. Замечая смятение гостей, парень поправляет пиджак и подходит к микрофону.

— Прошу прощения, небольшое недоразумение, — Марк отворачивает микрофон в сторону и сильнее хмурится, хватая меня за руку. — Поговорим? — Отдергиваю руку.

— Нет, Марк, — он приподнимает брови, поджимая губы.

— Очень интересно, — нервно смеется он. — Ты сделала выбор, и боюсь, простого «прости» для твоих родителей будет недостаточно в таком случае.

— Лучше беспокойся за себя, Марк, — я стараюсь держаться спокойно, но в горле встает ком.

Папа подходит к нам с серьезным видом, держа руки в карманах. Мама идет вместе с ним, но старается быть чуть дальше от происходящего. Здесь же оказывается и Аня.

— Что вы тут устроили? — Негодует Макаров-старший, подошедший следом за сестрой.

— Ваш сын угрожает моей дочери, я такого не потерплю, — пока папа говорит и стреляет глазами в Марка, мама вытягивает меня из эпицентра разборок. Мы встаем с ней чуть поодаль и наблюдаем за конфронтацией между отцом и Марком, который все также выражает свое недовольство.

— За все надо платить, Алексей Владимирович. Вы бы подумали об этом, прежде чем предавать моего отца, — Марк не собирается отступать.

— Марк, замолчи, — басит его отец. А я удивляюсь вместе с парнем из-за того, что Макаров-старший не на его стороне.

— Так значит? Они наплевали на нас, оставили бедствовать, из-за них ушла моя мать…

— Это неспортивно, Марк, не веди себя как ребенок. Твоя мать тут совершенно не причем.

— Вик, ты можешь уже идти, мы сами разберемся, — шепчет мне на ухо мама, все еще держа руки на моих плечах, пока Макаровы ругаются между собой.

Кольцо до сих пор у меня в руке, и когда мама замечает это, то забирает его у меня. Я поворачиваю голову в ее сторону, она мягко улыбается и кивает. Киваю ей в ответ и утягиваю Полину за собой, направляясь в сторону кухни. Для подруги будет в радость врезать Марку, поэтому действительно лучше уходить. Я выполнила свою часть.

Пока мы уходим, вдруг слышатся шокированные вздохи и всеобщее затишье, что заставляет нас с Полиной обернуться. К разбирательству присоединился мой брат, оставив жену около ее подруги. Марк успел передвинуться в другое место, но он удивлен не меньше, чем все вокруг. Рядом с ним прилегла, упираясь рукой в пол, Аня, которая скрывает ладонью свое лицо. Что произошло? Он ее ударил? К сестре подбегает мама, а я стремительно направляюсь к Марку.