Перевожу дух. Я могу стерпеть все, почти все, очень многое. Но сейчас… спокойно. Раз. Два. Три. Встаю из-за стола.

— Во-первых, для вас — Виктория Алексеевна, — поворачиваю голову и смотрю прямо в глаза морде, которая усмехается как свинья на ферме, не без внимания остается папин недовольный взгляд (прости, папа, сам виноват). — Во-вторых, мы в двадцать первом веке, сватовство существует лишь в некоторых малых народах, а мы вроде как в цивилизованном обществе живем.

— Виктория, — строгий тон и сдержанность папы дает о себе знать.

— Пусть говорит, — махнул на него Макаров, все еще с интересом и ехидством смотря на меня.

— В-третьих, — делаю паузу и глубокий вдох и выдох. — Разрешите откланяться, мне нужно в дамскую комнату.

Слышу, как Аня хихикает. Кстати она, судя по всему, сказала, что занята, сказала правду или нет? Морда также улыбается во все лицо и провожает меня взглядом. Его жена даже ухом не шевельнула. Не помню ее. И вообще не успела заметить у нее кольца, может, и не жена. Лучше бы пришли тети, я столько придумала новых отмазок и забавных фактов. Например, на очередной вопрос о том, почему мы с Аней до сих пор не замужем и не делаем штабелями наследников, я бы ответила: «А мы вот только вчера нашли одного мужа на двоих, но тест на беременность еще не делали». Это было веселее, чем… Макаровы. Пять лет не трогала меня эта семейка, неужели снова переживать этот кошмар?

Останавливаюсь около большого окна в ванной. Погрустить и постоять одной мне не удалось, в ванну заходит отец с очень злым лицом.

— Я же попросил тебя: никаких выкрутасов!

— Ты бы мог и предупредить, предатель!

— Вика, это было еще в школьное время, ты успела окончить университет и все никак не можешь забыть те детские шалости?

— Детские шалости?! Ты помнишь, чем все закончилось?

— Ты бы все равно потом улетела учиться в Англию.

— Он мне жизнь испортил, а ты позволяешь его отцу издеваться надо мной.

— Никто над тобой не издевался, это просто была шутка.

— Тогда у него плохое чувство юмора.

Скрещиваю руки на груди и резко выдыхаю воздух через расширенные от злости ноздри. Отец немного успокаивается, но сам он все также напряжен и хмурится.

— С кем ты гуляла позавчера?

— Что, прости?

— Я спрашиваю, какого черта ты с кем-то шляешься по паркам, а мы об этом не в курсе?

Чего?! Вот это уже становится интересно. Получается, мой собственный отец следит за своей дочерью и не доверяет ей? Может, есть еще видео нашего свида… нашей последней встречи. Есть? Ловлю себя на мысли, что даже с этим козлом провести время было бы лучше, чем с сегодняшней компанией.

— Когда ты закончишь контролировать меня? Я далеко не маленькая, чтобы гулять с кем захочу и когда захочу. И с чего ты взял? Может, я не гуляла нигде.

— У меня свои источники.

— Твои источники меня задолбали, — даже на душе отлегло. Всегда старалась не обращать внимания на папины предрассудки. Сегодня, видимо, не мой и не его день, потому что меня не остановить.

— Ты прекрасно знаешь, что в нашей семье есть правило…

— Правила, правила, бла бла бла… Ты до сих пор следишь за мной, хотя в твоих правилах есть пункт о доверии.

— Я за тобой не слежу. И это не мои правила, а нашей семьи.

— Следишь.

— Вас видел… один мой знакомый, — начинает оправдываться?

— Один «знакомый» сыщик, — делаю жестом кавычки.

— Нет. Ганс. Он был со своей семьей, отдыхал в парке, — черты его лица уже сгладились, и лишь взгляд, наполненный беспокойства направлен на меня.

Ганс раньше был водителем отца. Так вот где предатели водятся, а я думала, мы друзья. Хоть папе пришлось отказаться от постоянного водителя в целях сокращения расходов, Ганс остался другом семьи. Но он в своем стиле: хотел как лучше, получилось как всегда.

— Вика, прошу тебя, я просто волнуюсь за тебя. Ты стала более замкнутой.

Потому что на меня давят. Всегда. Если еще выбранный ими университет был действительно достойным, то приданого в качестве… этого чмо Марка, я не выдержу.

— Пойми, мне нужно данное сотрудничество, иначе… — он как-то задумался. — Мы можем потерять большую часть бизнеса. Ты ведь знаешь, что сейчас не самое простое время для нас.

На мне оно слабо отразилось. Переехав в свою квартиру после возвращения в Россию, да и в Англии, я продолжаю принимать отцовские деньги, но трачу их не на себя. Часть я отдаю в свой фонд, другую, гораздо меньшую сумму, — я оставляю на себя, чтобы платить за квартиру и питаться. Но это точно меньше, чем отец думает.

— Знаю, — громкость моего голоса снижается до минимума.

Папа подходит ко мне и осторожно обнимает. Нехотя обнимаю его в ответ, потому что он опять настоял на своем. Я все еще не могу поверить, что еще не раз увижу эту морду Макарова. Главное, конечно, не младшего, а то из-за него я стала злопамятной.

— А теперь пойдем. И, пожалуйста…

— Да поняла я, — отстраняюсь от отца.

Что же, теперь нужно постараться выжить до конца ужина. Возвращаемся с отцом за стол, где рожа опять про что-то рассказывает и смеется. Его жена скрупулезно ест треску. Даже не знаю, что меня пугает большое: эта странная женщина или смех рожи. Ушла я вместе с Аней через час, так как слишком много приходилось врать и наигранно улыбаться. Пыталась отвлечься и думать о чем-нибудь другом, но тщетно.

«Значит, ты можешь купить себе хоть десять тостеров?» Если ради этого нужно встречать таких неприятных людей, то лучше бы я вообще не могла представить, что такое тостер. Такой семейный ужин останется в моей памяти еще долгое время.

Суббота, час дня, пляж возле озера. Деревянный причал и дым от сигареты. Снова затягиваюсь, смотря куда-то вдаль, выдыхаю очередной клуб дыма и тушу сигарету в импровизированную пепельницу.

— Я тебя по всему пляжу искать должен?

Оборачиваюсь и вижу друга — Никиту.

— И тебе не хворать, — пожимаю ему руку, когда он присаживается рядом.

— Мы сегодня с Полиной в кафе собирались вечером, — говорит не сразу. — Присоединишься? — Нет особого желания, но что мне еще делать?

— Да, — равнодушно веду плечом.

Молчим. Зачем я согласился? Хотя Полина — девушка вроде адекватная, тем более все равно лучше так, чем опять получать приглашения от Димы побухать. Никита точно не пойдет теперь, а без него там вечно происходит какой-то хаос.

— С кем вчера ушел? — он намекает, что я ушел с девушкой. Да, я вышел вчера с одной слишком пьяной особой, но чтобы посадить ее в такси, уж очень она была плохая, сколько она выпила? Возвращаться не хотелось, поэтому…

— Ни с кем.

— То есть мне показалось?

— Я отправил ее домой. Она еле адрес-то свой сказала.

— Типичная пятница.

Усмехаюсь, и снова тишина. В голове никаких мыслей, только перекати-поле катается туда-сюда, и гудит в висках после вчерашнего.

— Я думаю сделать ей предложение, — удивленно поворачиваюсь в сторону друга после его слов. На его лице легкая улыбка. Полине? Предложение? Типа… стать женой? — Не сегодня, конечно. У меня даже кольца-то нет.

— Ты уверен? — Слегка хмурю лоб. Сколько они встречаются? — Спустя полгода? Год?

Он недоумевающе смотрит на меня:

— Почти два года уже.

Приподнимаю брови и направляю все свое внимание на воду, плескающуюся под ногами. Два года. Меня что ли заморозили и только вернули к жизни? Когда они познакомились? Это было, кажется… да, года два назад. Получается уже и с нашей встречи прошло три года.

— Саш? Все в порядке?

— Да, — киваю. — Время летит.

— И не говори. Я все равно сделаю ей предложение. Вне зависимости от того, что ты скажешь, — а что я могу сказать?

— Я буду лишь рад за тебя, — похлопываю его по плечу, глядя на него. Он лишь расплывается в улыбке вместо любых слов благодарности.

Наблюдаю за тем, как вдалеке плывет теплоход. Никита знает, как я отношусь к серьезным отношениям: можно и без них прожить отличную жизнь. Если, конечно, Полина скажет ему «да» или не уйдет к другому, что случается сплошь и рядом, то, может, у нее будут красивые подружки-невесты. «Если тебе некуда засунуть свой член, засунь его себе в задницу». Морщу нос. Уйдешь ты из моей головы или нет?