— Да, но я тебя не называл пластиковой тарелкой, — слегка приподнимаю брови. — Не помню, что бы я говорил такое. В любом случае я никогда бы… какая ты тарелка? Господи, какое ужасное сравнение, — недовольно фыркает Саша.

Издаю смешок. Не то чтобы меня это до сих пор трогало или обижало, просто вспомнилось. Но он как-то задумался, перевалившись на спину.

— М-да, — выдыхает и затем говорит так, словно это мысли вслух: — Пластиковая тарелка.

Не могу сдержать улыбку. Саша снова вздыхает и встает (только не смотреть, он же в одних трусах). И все равно взглядом провожаю его пятую точку, когда он выходит из зала. Так, это уже неправильно. Поправляю одеяло и закрываю глаза, но сразу же открываю, потому что парень обращается ко мне:

— Наверное, я имел в виду секс, — нависает он надо мной, подойдя сбоку от дивана. Вижу его вверх ногами. — Но не тебя, — улыбаюсь. Чего он оправдывается? — Ну понимаешь, надо было что-то сказать, чтобы тебе самой захотелось уйти.

— Расслабься, я просто спросила, — с того момента много времени утекло. Это было… аж в прошлом месяце, недели три точно прошло. — Я не обижаюсь.

Он задумчиво улыбается, щелкает меня по носу и уходит в другую комнату. Сколько можно по мне щелкать? Спасибо, что слабо. Подкладываю руку под голову на подлокотник дивана и смотрю в направлении его спальни.

— Зато ты не называешь меня дебильными уменьшительно-ласкательными, — говорю я, а Саша смеется от моих слов. Появляется в проходе, положив часы на стол и поглаживая шею. Уже оделся.

— Это какими? — Ехидно улыбается он, снова беря в руки наручные часы и надевая их.

— Ага, как же, — фыркаю. — Тебе скажешь — начнешь называть еще.

— Викуся? — Медленно подходит ко мне. Закатываю глаза и, отворачиваясь от него, снова ложась спиной. — Викуля? Викочка? — Делает паузу после каждого варианта. Стоит рядом с диваном, смотря на меня. Слышу запах его одеколона.

— Прекрати! — Отворачиваюсь к стенке.

— Викулечка? Викуша?

— Каркуша, блин, — отвечаю недовольно и укрываюсь одеялом с головой, чувствуя, как Саша присаживается на диван. Что за заноза в заднице, попросила человеческим языком!

— Да, ладно тебе, Викуш, — смеется он.

— Я больше с тобой не разговариваю, — изображаю злость. — Вали, куда там тебе надо.

А давайте я его буду называть уменьшительно-ласкательными именами. Хотя он, наверное, будет только рад, это ведь гораздо приятнее, чем дурак, козел и онанист.

Становится жарко, нечем дышать, поэтому скидываю одеяло с головы, подтягивая ближе к себе. Лежу с закрытыми глазами.

— Вик.

Молчу. Пусть там посидит и подумает над своим поведением. Черт, я ему вчера еще и стих рассказывала. Пробегает неприятная дрожь по телу. Просто прекрасно.

— Виктория Алексеевна, — шепчет Саша, опершись на руку и нависая надо мной. — Можете остаться здесь. Я вернусь к обеду, заодно заберу ваш телефон. Хорошо?

— Хорошо, — я остаюсь у него дома? Он отстраняется от меня и снова просто сидит рядом. Приподнимаюсь на локтях, поворачиваясь к нему. — То есть я буду одна? — Парень расплывается в улыбке.

— Да, тебе же никуда не надо? — Делаю вид, что вспоминаю о намеченных планах.

На самом деле, никуда мне не надо. Только вот я поняла, что ключи от моей квартиры остались в сумке, которая, в свою очередь, была забыта в доме у Макаровых. Инстинктивно морщусь при вспоминании о вчерашнем ужине. Надеюсь, родители или Аня забрали мою сумку, а пока, по факту, без ключей и телефона мне бессмысленно куда-либо идти. Мотаю головой, отвечая на вопрос Саши.

— Ну вот, отлично. Я тебя закрою, — он уходит из комнаты, захватив с собой свой телефон.

Когда он ушел, я снова уснула. Наверное, мой вечный недосып позволяет уснуть когда угодно и где угодно вне зависимости от того, сколько я спала.

Проснувшись, решаюсь пройтись по квартире. Заодно проверяю свои вещи, которые успели высохнуть. Надеваю юбку, заправляя в нее Сашину футболку. А я что? Мне она нравится, и ее оверсайз размер меня ни капли не смущает.

Возвращаюсь в гостиную, в которой достаточно пустовато… без него. Все также стоят бутылки с водой, не понимаю, зачем здесь. Подхожу к самому обыкновенному серванту, но он не такой, как в советские времена. Стильный, лаконичный, в лучших традициях минимализма — так можно описать сервант в трех чертах. За стеклянными дверцами видно лишь документы, стопки бумаг, различные бокалы. Заметно, что нет женской руки. И кто хранит в серванте документы? Да, еще и вместе со всем подряд. Открываю нижние дверцы: пусто. Только утюг стоит. Интересный у Саши способ хранить вещи. А хорошо ли, что я копаюсь в его вещах? Нет, я просто смотрю, что есть, ничего не трогаю.

Прохожу опять в спальню. На столе ничего интересного, только ручки в металлическом стаканчике. На стене, где раньше висели бумажки, теперь осталась только одна: что-то по работе. Постель уже заправлена, а вот ящик комода, на котором стоит его одеколон и другое барахло, открыт, правда, он пустой. Решаюсь понюхать одеколон. Брызгаю немного этой божественной воды на запястье, растираю по рукам и шее и ставлю обратно на то же самое место и под тем же углом.

Сейчас надо остановиться, в нижний ящик комода уже лазить не стоит. Но он так манит! Слегка придвигаю ящик к себе. Ужас, отчего такой интерес? Быстро разглядываю, что тут есть, и от большого количества вещей разбегаются глаза. Будто то, что было на комоде, свалили сюда.

Замечаю фотографию, надолго задерживая взгляд на ней. Полностью не видно, что изображено. Как далеко я могу зайти? Рыться в его вещах? Но если я только фотографию посмотрю… ничего же?

Протягиваю руку к фото, но тут же одергиваю, когда на улице внезапно залаяла собака. Может, не стоит? Ой, да что там может быть? Смело достаю фотографию.

Просто детская фотография, очень даже милая. Два маленьких мальчика: один широко улыбается, показывая руками два пистолетика в сторону камеры; другой поскромнее, стоит прямо рядом с женщиной, которая положила руки ему на плечи. Наверное, это семья Саши — брат и родители, которые на момент фото были еще не разведены. Единственное, невозможно понять, кто из мальчиков Саша. С наибольшим интересом я рассматриваю мужчину, который очень похож на Сашу, даже улыбается также. Он обнимает женщину за талию, а другой рукой касается плеча веселого мальчика. Редко, когда можно встретить такие наполненные жизнью фотографии, она вызывает неконтролируемую улыбку.

Кто-то стучит в дверь, и улыбка спадает с моего лица. Я оборачиваюсь в удивлении. Саша? Сейчас, конечно, обед, но у него же есть ключи. Разве нет?

Быстро кладу фотографию на место и закрываю ящик. Уже после двух шагов понимаю, что нужно замести все следы. Поэтому открываю верхзний ящик точно также, как он был открыт до этого. А если он подумает, что сам закрыл, а открыла я? Снова стук в дверь. Ладно, лучше закрою.

Иду к входной двери и смотрю в глазок: ужасно видно, все размыто. Вздыхаю и отпираю дверь: передо мной стоит женщина средних лет с блондинистыми волосами, собранными в хвост. Она удивленно смотрит на меня, впрочем, как и я на нее. Кто это?

— Здрасьте, — неуверенно переминаюсь с ноги на ногу.

— Здравствуй, — ее лицо меняется: она серьезна и старается держаться хладнокровной. Кажется, пытается разглядеть что-то за моей спиной. — Саша дома?

— А вы кто? — Ее не устроил мой вопрос. Метнув в меня глазами молнию, бесцеремонно проходит в квартиру, убирая меня с прохода. Что происходит?

Закрываю дверь, наблюдая как женщина проходит в обуви в гостиную. Ищет, как я поняла, хозяина квартиры. Когда мне начинать паниковать? У меня даже телефона нет!

Сдвинув брови к переносице, делаю пару шагов к гостье, складывая руки на груди.

— Может, скажете, кто вы? — Хоть женщина и явно старше меня, но какого хрена она тут делает?

Она поворачивается ко мне лицом, все еще смотря в сторону спальни, и кажется расстроенной. Переводя взгляд на меня, снова становится серьезной с ноткой надменности.