— И такое есть?

— Да есть… Ты не на меня смотри, а на дорогу! Прошляпим ещё… Может, тут молодчик какой пройдет, а свою печенку так и не отдаст. Резать, если что, — тут он погрозил мне пальцем — я тебе не позволю, ты только с мертвыми работал. У них уже рот на замке, а у живого глотка рабочая, напрудишь в штаны со страху… А вот усыпить и притащить, как раз для тебя. Будешь сегодня у меня ломовой лошадкой.

— Я… понял.

— Рано меня ещё благодарить. Теперь, видишь того мужика? Когда подам сигнал, ты усыпляешь его, а я оттаскиваю. Как и договаривались.

— Хорошо.

— Хорошо-то хорошо, только у тебя коленки трясутся. А, и кстати… — Зед обернулся. — Спящих женщин не трогаем, хе-хе… Ну все, пожелай мне удачи.

Тут мой учитель продемонстрировал все свое искусство перевоплощения: рыжие волосы сбились в одну сторону, словно большущая щётка для подтирания, а сам обмазался грязью и водкой — для пущего эффекта. Создавая впечатление, что он в нетрезвом состоянии, хитрый бродяга положил руку на плечо незнакомца и, понемногу, в процессе не самого адекватного разговора, начал отводить все ближе и ближе к моему укрытию.

У каждого заклинания есть свой определенный радиус действия. Некоторые действуют лишь при контакте с целью, такие как проклятие или шок. А бывают наоборот, дистанционные, которые поражают противника более эффективно и эффектно. Именно они ранее являлись самыми востребованными, так как имели куда больший запас боевой мощи. Опять же, от силы души и навыков чародея.

По этой причине в школу магии раньше отбирали не по интеллекту, как некоторые полагают, а по личностным качествам.

Крепкий мужик упал, не в силах противиться сонным чарам, и Зед начал потихоньку оттаскивать его за угол.

— Вяжи его, да мешок на голову одень… Действуем по отработанной схеме. В лабораторию будем их таскать подходами: двоих схватили и домой, а потом по новой. Сейчас немного подождем, чтобы все немного улеглось. Минут через десять разыграем сцену снова. Все просто, скажи ведь?

Спасибо и на том, что о людях заботится Шиф. Однако даже просто усыпляя этих случайных проходимцев, чьи часы теперь сочтены, я чувствовал такую скорбь, что не в состоянии описать. Уж лучше работать в морге, чем красть живых.

— Все просто… Да, просто.

Зед за время ожидания слонялся по гнилому закутку, пиная мусор. Внезапно, осев на землю, он спросил:

— Парень, скажи честно: это из-за бабы?

— В смысле?

— Вот просто ответь, да или нет. Надо же знать, с чем я имею дело.

Я в удивлении выгнул брови.

— Ты думаешь, что я тебе просто так отвечу? С дуба рухнул?

— Тогда удачи в твоих начинаниях, я тебе более не помощник. — После этих слов Зед начал вставать, из-за чего мне пришлось отвечать на его вопрос.

— И да, и нет.

— Как тебя понимать? Это что за ответ такой?

— Будет лучше, если я расскажу всю историю от начала и до самого конца в другом месте. Где никого нет, и никто не услышит.

— Твою мать… Вот, подсадил на крючок, хитрец и подлец! Теперь же не слезешь — страх как интересно!

Я пожал плечами.

— Как знать.

— Ладно, забью пока гвоздь на твою проблему… Ангелар, я вижу клиента на горизонте. Готов?

— Ага…

Где-то во время третьей партии Шиф задержал меня, под предлогом показать "нечто столь удивительное, что ты и представить не можешь".

— Я тут подумал над словами рыжего, когда вы ещё на улицу собирались, и, надо сказать, я решился! Да-да, именно так! Пойдем со мной!

— Вы что собираетесь мне показать?

— Не только показать, но и одарить! Давай-давай, перебирай лапками!

Мы подошли к большой закрытой двери. На ней не было никаких замков или ручек, она стояла как влитая, не вскрыть не взломать.

— За этой дверью — моя сокровищница. Ангелар, мальчик мой, слушай и запоминай… Боян! Отворяй!.. Не слышит, что ли? — Профессор стал яростно бить кулаком по воротам, разбивая костяшки в мясо. — Боян!!!

Со скрипом, туго и неохотно железная створка всё-таки открылась. Из узкой щели сразу повалил густой шипящий пар. Как только проход стал достаточно широким, чтобы пропустить человека, Шиф зашёл внутрь, похлопывая себя по плечам. Я хотел последовать вслед за ним, однако меня остановили странные вмятины, которых прежде не было на гладкой поверхности двери.

— Не бойся! — Из комнаты послышалось протяжное эхо. — Не замёрзнешь, только укутайся поплотнее!

Не знаю почему, но стоя тогда перед проходом в морозную пасть, меня терзало плохое предчувствие. Выбирать, правда, не приходилось, так что я сжал покрепче зубы и вошёл внутрь.

Внутри было темно, хоть глаз выколи. Единственным ориентиром стал для меня слабый свет фонаря вдалеке. Спотыкаясь, я побрел в его сторону, раздвигая руками заиндевелые тряпки и прочий мусор. Везде лежали странные ящики, какие-то трубы с шипением выпускали из себя пар, а с потолка свисали сосульки, которые тихо напевали странную мелодию металла.

— Не очень-то ты и спешил. — Отметил старый некромант, когда я всё-таки дошел до него. — Но да черт с ним, здесь и вправду небольшой беспорядок. Давненько я не сортировал гробы самолично.

— Чего!?

— Хм? Что, чего? Ах да, подарок! Вот ведь нетерпеливая молодежь нынче пошла, за это я вас и люблю. Жалко лишь, что ящички для вас великоваты… Смотри, что я для тебя сшил! Какая красивая игрушка!

Это была кукла-перчатка. Одна из самых незамысловатых, которые надевают на руку и играют с маленькими детьми. Помню, что с такой вещицей моя матушка устраивала мне театр теней, играя силуэтами на стенах нашей хаты. Казалось бы, что все ничего, однако она была мокрой и сделана из обрезков необычной кожи… Ехидная улыбка из угля красовалось на ее безглазой голове, которая была набита опилками.

Профессор же продолжал вещать. В тусклом свете он выглядел ещё более жутко, а его улыбка превратилась в хищный оскал.

— Тебе нравится?

Сдерживая рвотные позывы, я пробубнил сквозь ладонь.

— Не особо…

— О как… Жалость-то какая! Я слышал, будто детишки любят кукольный театр.

— Кажется, ваши взгляды устарели…

— Ну ладно, сошью игрушку поновее. А теперь смотри, и смотри внимательно!

Утащив с собой фонарь, старик убежал куда-то вправо, к высокой стене с длинными полками. Когда я подошёл, мне открылось не менее жуткое и противное зрелище: некромант танцевал вокруг носилок, на которой лежал человек — тот самый, ещё с самой первой партии. Не похоже, будто он спал, его веки были широко раскрыты, а в глазах плескался ужас.

— Итак, как тебя зовут? Друг мой, ты же меня слышишь? — Шиф начал щелкать пальцами перед носом мужчины. — Ну и хер с тобой. Ангелар, держи лампу, посвети мне… Поближе поднеси, а то ничего не видно… Так лучше.

Я отвернулся, поглядывая одним глазом на своего безумного учителя.

— И… Что вы сделаете?

— Смотри, этот… Назовем его Гансом. Да, Гансом! Ты ведь не против?.. Вот и ладушки. Наш друг Ганс сейчас парализован, да так, что только лупетками моргать и может. А теперь, начинается самое главное! — Профессор стал держать ладони над животом несчастного и запел непонятное заклинание.

Но ничего не произошло. Я было облегченно вздохнул, подумав, что обошлось, и мне не придется увидеть самое страшное. Человек с мольбой смотрел на меня, из его глаз градом катились слезы.

— Смотри… — Прошептал старик.

Мужчина стал стареть, быстро, очень быстро стареть! Его лицо в начале покрылось морщинами, а потом стало обрастать длинными, седыми волосами. Зрачки жертвы заметались, задрожали в агонии! Ещё миг и… От крепкого и здорового тела остался лишь высохший остов, мумия. Без единого следа жизни. Рот жертвы открылся, испуская последний вздох.

— Хорошо. Операция прошла успешно!.. О, повелитель! — Профессор упал на колени, вскрывая вены на руках голыми когтями. — Спасибо! Вот моя плата тебе!..

Я согнулся, неспособный более смотреть на этот ужас. Изо рта непроизвольно начал выливаться мой завтрак, разбрызгивая вязкой рвотной массой заледеневший гранит. В носу застыл сладковатый, приторный запах, который заставлял мой желудок содрогаться все сильнее и сильнее.