— Привет, Меган. Прости, спешу.

— Ничего, ещё увидимся.

И только когда Аиша обгоняет их, Марк тихо говорит:

— Вообще-то уже нет, не увидитесь. Если ты помнишь, ты уже не юный садовод.

Аиша об этом, конечно, не знает. Ноги несут её в теплицы, и добраться нужно как можно скорее. Она бы рада и вовсе побежать, расталкивая всех на своём пути, но после инцидента с Дохлыми не следует привлекать к себе особое внимание ещё раз.

Зная наизусть большую часть коридоров, по которым она проходит ежедневно в будние и чуть ли не ежечасно в выходные, девушка добирается до необходимого ей пункта в считанные минуты. А счёт и впрямь ведётся на них. Сообщение с просьбой о помощи она получила недавно, но медлить нельзя.

— Где он? — залетая в помещение, Аиша испуганно утыкается глазами в высокого Эдриана, задрав подбородок. Он без лишних слов мотает головой в сторону: вот, туда.

Значит, в коридор. Вдвоём, Аиша и Эдриан находят третьего сидящим на стуле в маленькой комнате. Больше никого. Только Мартин обхватил себя руками и уставился голубыми глазами в пол.

Девушка подбегает и сразу хватает парня за левую ладонь, мягко сжимая её в своих. Мартин не смотрит на Аишу, а продолжает содрогаться всем телом и отчаянно хватать лёгкими воздух. Словно заклинание, с её губ слетают слова:

— Тихо-тихо… Я здесь. Всё хорошо. Тебе нечего бояться.

«Это началось после казни. Ты знаешь, у него уже давно не было панических атак, или как это называется? Как раз со времён прошлой. У меня не получилось привести его в чувство».

Но времени не было, ведь действовать лучше сразу, поэтому Эдриан отправил короткое «Мартину плохо. Нужна помощь» вместо тех слов, что мог бы сказать в сообщении. Конечно, Аиша поняла всё сразу и отложила свои планы на потом. Как бы не подшучивали над ней и её новой знакомой эти двое, она знала их довольно давно, чтобы быть уверенной — они когда-нибудь это обязательно перерастут. А пока — Аиша сжимает ладонь Мартина крепче и снова шепчет:

— Дыши глубоко. Всё прошло, всё позади. Ты в безопасности. Мы все в безопасности, Мартин. Ты не в детском доме. Ты в безопасности. Мы, твои друзья, рядом. Здесь нет солдат.

— Здесь нет… ника-ких друзей. Это же… Баланс. Твои часы, — откашливаясь, говорит Мартин. — Сейчас пульс возрастёт, и всё. Или меня посчитают нарушителем за долгий разговор, за разговор с девушкой, будто бы мы обязательно потом захотим иметь потомство. А если поговорю с парнем, то слишком эмоционально, нарушу порядок и… на площади так же. Бам — и меня нет.

— Тш, тш, — Аиша прикладывает палец к своим губам. — Ничего не произойдёт. Будем держаться тихо, и всё будет хорошо.

— Но я не хочу держаться тихо! — Мартин топает ногой, словно маленький ребёнок. Глаза его становятся мокрыми от слёз, и он поспешно отворачивается, чтобы собрать их ладонью. Аиша смотрит в пол. — Я хочу жить… без определения, годен я для жизни или нет! Нам с Мартином хватило разговоров в детском доме.

— Мои тётушки тоже меня поучали, когда были живы, — немного холодно отзывается Аиша. Правда, потом всё-таки хмурится.

— Что такое? — обращает на это внимание Мартин и подаётся вперёд, забывая о своём монологе.

— Да нет, ничего такого, — мотает девушка головой и тише добавляет. — Разве что они всего лишь говорили, что так принято. Все эти гены, вся эта совместимость, порядок. Но я не помню, чтобы они это требовали от меня. Я даже как-то умудрилась в школе накричать на мальчика из-за того, что он толкнул мою подругу в столовой, и потом такой шум поднялся. Солдатов куча! Но тётушка Милли сказала, что я…

— … поступила правильно, защитив невиновную? — переспрашивает Мартин. И лукаво улыбается.

— Ты словно прочёл мои мысли.

Аиша спасает его из пучин волнения не в первый раз, и Мартин следит за её действиями, стоя чуть сбоку и видя её лицо, а также лицо лучшего друга. Нет в этом ничего плохого. Она действительно помогает ему. Но Мартин вглядывается ещё сильнее. Аиша улыбается пухлыми губами, когда Мартин начинает постепенно приходить в себя, отталкивая от себя все переживания. Обычно острый на язык, а сейчас такой беззащитный, не может поначалу связать и двух слов. Но состояние постепенно проходит. А Аиша смотрит на него снизу вверх, всё так же нежно отпуская его ладонь, и снова начинает улыбаться. Глаза её светятся. Мартин не сдерживается и тоже усмехается, ещё с некоторой натугой. Пульсы в норме. Никто не бежит на зов часов, который не случается.

Но Аиша, Аиша… В конце концов, она тоже по-нелепому смеется.

И Эдриан, видя это всё со стороны, вдруг так чётко и так нехорошо для себя осознаёт: кажется, они попали. В дополнение к этому часы всех троих начинают несильно пикать, и все трое разом замолкают.

— Значит, ты не отстанешь от меня ни под каким предлогом?

Меган быстро мотает головой. Марк делает глубокий вдох. Он сидит на стуле в комнате девушки, а Келли располагается практически напротив, на кровати. И всё её внимание устремлено на мужчину и его слова. Вот, что важно. Вот, чего она добивается.

Правды. И объяснений.

— Постарайся слушать меня спокойно, чтобы пульс не учащался. Хорошо?

— Хорошо.

— Итак! — Марк потирает ладони, словно готов насладиться рассказом сам, при этом уголки его губ остаются на прежнем равнодушном уровне. — Судя по твоим перемещениям, ты была на границе. Видела Тоннель, — его глаза скользят по её лицу, находя сначала непонимающее выражение, а затем выражение, которое приобретает ясность. Ясный взгляд, кивок. «Так вот что за белая полоса это была».

— Это Тоннель. Он отделяет Баланс от другой части мира, если можно так выразиться. Ту часть мира мы зовём Хаос. Поговаривают, что местные любовно называют Хаос «Жизнью», но вряд ли с ними можно согласиться. У них всё ещё царит натуральное хозяйство. Они прославляют любовь, дружбу и прочие «радости» жизни, — он натужно усмехается. — Школ нет, учатся они какими-то определёнными группами. Люди читают книги. Постоянно общаются друг с другом, будто делать им больше нечего. Чаще всего, жителей Хаоса можно увидеть лишь днём, так как ночью они из домов почти не высовываются? А знаешь почему?

Теперь Меган мотает головой уже не так быстро и сидит, округлив глаза и опустив брови. Лишние паузы раздражают. Она слушает, не отвлекаясь ни на единую мысль в голове.

— Так я и думал, — Марк замолкает, но, к счастью для Меган, на одну-две секунды. — Ночью на их территорию могут выйти наши солдаты. Некоторые вещи в Тоннель поставляются из Баланса, чтобы приманить людей из Хаоса. Понимаешь ли, руки и хорошие мозги нужны всегда. Вот только порой люди убегают от солдат и потом рассказывают всё остальным. Чтобы задержать любопытных из Хаоса, в Тоннель периодически вкачивается усыпляющий газ. То есть вкачивался — ныне учёный, отвечавший за его производство, скончался, а формула нигде записана не была. Хотя это всё детали. Мы ведь о Хаосе в целом говорим?

И тут очередная картина захватывает сознание Меган. Снова эти поля. Снова поселение. Снова огороды. Деревья. Трава.

— М-марк, — запинается она и отчего-то боится смотреть ему в глаза. Вместо этого поворачивает голову чуть вбок и начинает тяжело дышать. Неясная паника окутывает её мозг. Страх. Непонимание. Тревога. — Недавно я видела в мыслях некую деревню на берегу моря, зелёную и чистую. Словно я там была, но я ведь никогда не выходила за пределы Баланса, ведь так? — она возвращает по-прежнему испуганный взгляд на Марка.

Тот спокойно кивает ей в ответ.

— А ещё… у меня есть семья? — она не может вспомнить, думала она о них раньше, или только сейчас заботится этой мыслью. — Ведь наверняка она должна у меня быть?

Марк выпрямляется и кашляет в кулак, но не теряет при этом равнодушия в каждом своём действии. Он словно читает отчёт. Ни одна лишняя мышца не дрогнет.

— В большинстве случаев дети Баланса растут или в детском доме, или у них есть родители, но…