Сталин знал, что американцев и англичан пугали германские обстрелы Фау-1 и Фау-2. Эти обстрелы, правда, не влекли массовой гибели мирных жителей, их эффект, вопреки ожиданиям Гитлера, оказался мизерным. Но использование Германией сверхоружия, перед которым США и Англия были беззащитны (а Гитлер готовил и ракетные бомбардировки Нью Йорка) задевало самолюбие янки, ставило под сомнение их претензии на роль мировых держав. Отсюда и появилось решение уничтожить город, наведя ужас на мир — не столько пугая мир оружием, сколько пугая его своей жестокостью.
После окончания войны американцы с большим шумом в прессе (сопровождаемым массовым негодованием в обществе) отыскали какого-то германского офицера, отдавшего приказ на расстрел нескольких десятков американских военнопленных в начале 1945 года. Ему устроили показательное судилище, покрыли позором и презрением и публично казнили. Его обвинили в нарушении правил ведения войны.
Но как это сопоставить с сознательным уничтожением 135 000 мирных жителей, даже не военнопленных? За торпедирование гражданских лайнеров США и Англии экипажи германских подводных лодок после войны обвинялись в нарушении правил ведения войны и расстреливались. Но сознательная бомбардировка жилых кварталов разве чем-то отличается от торпедирования пассажирского корабля?
В Нюрнберге, на показном судилище над нацизмом, американцы с англичанами покрывали преступления Сталина, а тот покрывал преступления союзников — все в свое время нарушали правила ведения войны. Но Сталин, может быть, покажется и меньше в этом замаранным — по сравнению с союзниками. Катынское дело, о котором промолчали союзники на процессе, не идет ни в какое сравнение с уничтожением Дрездена. Да, СССР занимался геноцидом над инакомыслящими и «национальными элементами» захваченных территорий (это тоже одиозные военные преступления против мирного населения Западной Беларуси, Западной Украины, Польши, стран Балтии, Молдовы и т. д.). Но тут — почти разом 135 тысяч убитых без разбора и без всякого повода гражданских лиц, около миллиона покалеченных и раненных. И стертый с лица земли город. Такого даже сталинизм не делал…
Магия восприятия этих событий в том, что сбрасывание бомбы в сознании обывателя отличается от расстрела в затылок. Мол, летчик не видит, куда бомбу бросает, не видит, кого убивает. Он не убийца. А вот тот, кто в затылок стреляет — только он и убийца.
Если так рассуждать, то и тот, кто сбрасывает атомную бомбу на город, не является убийцей — он ведь не видит, кто там погибнет. С таким подходом не является убийцей и гад, насыпавший яда в водопроводный коллектор или отравивший мышьяком булочки в пекарне, и тот террорист, что подкладывает в самолет бомбу, и тот, кто взрывал дома в Москве или Нью-Йорке. О чем тут можно говорить — если сбросы атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки так и не были названы даже «военным преступлением»! А ведь именно по этой причине США до сих пор отказываются подписывать любые международные соглашения (по инициативе Франции и других стран), в которых всякая атомная бомбардировка считается военным преступлением и преступлением против Человечества. Ведь в таком случае они сами себя автоматически называют такими преступниками — со всеми вытекающими последствиями!
Думаю, нет никакой разницы между расстрелом в затылок в Катыни и сбрасыванием бомб на жилые кварталы Дрездена. Суть одна: сознательное убийство невиновных людей.
Я считаю, именно Нюрнберг стал отправной точкой для пристрастия США к бомбардировкам мирных жителей других стран. Германские офицеры, подсудимые, пытались на процессе обратить внимание судей, что США нарушали правила ведения войны. Манштейн в своих воспоминаниях позже неоднократно прямо об этом писал: американцы воевали с мирным населением — детьми, женщинами, стариками, что постыдно для любого военного. Но нацистским преступникам заткнули рты. Уничтожение Дрездена осталось безнаказанным.
А есть такое правило: если преступник видит свою безнаказанность, он продолжает совершать свои злодеяния.
Уже на конференции в Потсдаме США увидели, что могут полностью владеть ситуацией, что ни кто им не предъявляет претензий за уничтожение Дрездена. Убедившись в своей безнаказанности, США утвердились окончательно в намерении уничтожить уже Хиросиму и Нагасаки. Вот она откуда, особая любовь американцев к бомбардировкам других стран. Это, однако, опасная политика.
В 2000 году, когда я опубликовал часть этой главы в газете «Секретные исследования», я заканчивал рассказ о гибели Дрездена так:
Времена меняются, меняются технологии. И в один день, возможно, уже скоро, какой-нибудь арабский террорист-миллионер сожжет Нью-Йорк. И огонь этот будет только продолжением пожара, уничтожившего Дрезден.
Я и не предполагал, что 11 сентября 2001 года так и произойдет. Я только указал на тенденцию, но, как оказалось, к сожалению, «по пал в точку»…
В плену заблуждений
27 сентября 2006 «The New York Times» опубликовала статью Дэви да Сангера «Ведение войны с терроризмом: доклад опровергает оптимистический взгляд». В ней автор, анализируя правительственный доклад о терроризме («Оценка национальной разведки»), ставит вопрос: «Успешна ли стратегия Вашингтона в деле ликвидации или ареста террористов, или новые враги появляются быстрее?»
Главный аргумент Буша заключается в том, что «единственный способ победить террористов — это оказывать на них непрекращающееся военное давление». Однако Дэвид Сангер не видит никаких успехов США на этом поприще:
Хотя оценить распространение тех, кто называет себя джихадистами, трудно, говорится в докладе, террористы «увеличиваются и численно, и по географической разбросанности».
Его авторы отмечают, что продолжение этой тенденции приведет «к увеличению числа терактов во всем мире», а «глубинные факторы, питающие распространение движения, в настоящий момент более весомы, чем его слабые места». … Доклад разведки не содержит оснований для долгосрочного оптимизма Буша. Скорее в его основе более мрачный вопрос министра обороны Рамсфельда, сформулированный ядовито:
«Не такова ли наша нынешняя ситуация, что чем упорнее мы работаем, тем дальше от цели оказываемся?»
Брюс Хоффман, профессор безопасности в университете Джорджтауна, ответил так:
«На мой взгляд, вывод, к которому подводит этот доклад, заключается в том, что у нас не хватит пуль на всех врагов, которых мы создаем».
Статья завершается запоздалым и унылым вопросом:
Если бы мы отложили конфронтацию с Саддамом Хусейном и сосредоточились на стабилизации Афганистана, занялись неоперившейся иранской ядерной программой или ближневосточным мирным процессом, не создало бы это иного игрового поля, где джихадисты были бы лишены ежедневных изображений бойни в Ираке, увеличивающих число их сторонников?
Что же США сделали «не так»? Прежде всего, следует понимать АЗЫ проблемы. Терроризм неразрывен от империализма, это, фактически, то же самое, ибо империализм и предусматривает по определению несправедливую политику «права сильного» и желания властвовать слабыми, а она и ведет обязательно к отпору со стороны слабого — в форме, в том числе, терроризма. Где нет империализма — там нет и терроризма.
Где есть империализм — обязателен и терроризм.
История терроризма как тени империализма — имеет два принципиально разных этапа: это терроризм в условиях тоталитаризма — и терроризм в условиях демократии.
Появление террористов как политических экстремистов связано с появлением наций в XIX веке и зарождением зачатков Гражданского Общества. В империях Европы появление национального и классового самосознания ставило нации или социальные группы в неравное положение. Яркий пример — это угнетенные царизмом России народы ее колоний (страны Балтии, Финляндия, Польша, Литва-Беларусь, Украина и т. д.), а самым притесненным был еврейский этнос. Неудивительно, что основную массу бомбистов и террористов составляли в царской России евреи (в основном эсеры, большевики и бундовцы).
