Мало того: в широком плане эта технология должна относиться не только к спецпропаганде, а вообще к самой войне. Ведь очевидно, что война — это не борьба бездушных танков и самолетов, а война именно и только менталитетов людей и народов. И если бы удалось каким-то образом кардинально оказать воздействие на менталитет противной стороны — то война была бы выиграна без единого выстрела. И без жертв — что делает такое оружие вроде бы «гуманным».

Судя по всему, таких технологий в арсенале оборонных ведомств ведущих стран мира — пока нет. Ибо США их бы обязательно использовали в войне с Ираком (а Россия — в войне с Чечней).

Но исследования в этой области, я уверен, идут семимильными шагами. Что, кстати, у военных США и должна была подстегнуть иракская война. Это оружие (то есть технология насаждения путем массового гипноза неких важных представлений), на мой взгляд, никак не может быть поставлено в один ряд с другими «гуманными инструментами войны» типа ослепляющих и прочих, временно выводящих солдат из строя, но их не убивающих. Ибо тут речь идет не о здоровье людей, а об их менталитете. Сама тема, конечно, совершенно новая для всех — и почти никем не обсуждалась, но, на мой взгляд, ее обсуждение должно привести к признанию равенства между здоровьем физическим и менталитетом человека. То есть, к признанию урона физического равнозначным урону ментальному.

А пока это не признано и вне всякого правового поля для военных, то разрабатывается как перспективный вид «оружия». Вся опасность в том, что такие изначально военные секретные разработки, будучи освоенными и оформившимися в рамках реальных технологий, могут запросто от военных ведомств «просочиться» во вне и использоваться кем угодно: начиная от исполнительной власти и «агентств политических технологий» — до террористов. То есть, широко говоря, это та же история, когда разработанный военными искусственный вирус попадает в руки невесть кого и начинает свою разрушительную работу против людей.

Как ни крути — это еще один СТРАХ среди прочих, запугивающий самой своей возможной реализацией и без того запуганное сознание человека начала XXI века. В какой-то мере, это вообще страх перед фантастическими и поразительными открытиями нашей эпохи: а не станет ли одно из этих новых открытий — чем-то разрушительным для Человечества? А ведь это будет покруче не только атомной бомбы — но и бомбы нейтронной, которая уничтожает только одних людей, но оставляет пустыми и целыми их города. Тут люди становятся покорно управляемым стадом — и само понятие «война» уже полностью подменяется «психологической войной» и сводится только к манипулированию содержимым человеческого сознания. То есть, то, что должно решаться в споре и полемике, — решается насильственным влезанием в чужие мозги…

В криминалистике давно ведется спор — возможно ли идеальное убийство? Убийство, при котором убийца в любом случае останется не найденным, а сам факт убийства никем не будет определен? Вопрос не праздный — ведь немало известных людей умерло при весьма подозрительных обстоятельствах. И в их смерти были заинтересованы влиятельные силы…

Конечно, криминалистика пытается поспеть за изобретательными преступниками. Как только в арсенале убийц появляется новое средство, позволяющее им прятать следы преступления, выдавая его за естественную смерть, — криминалистика находит адекватный ответ в виде новых точных методов обнаружения ядов и иных средств убийства. Некогда в Европе бушевала целая эпидемия убийств с помощью отравления мышьяком. Медицина была слаба, а способов распознавания мышьяка не существовало. Однако прогресс науки нашел эти способы, она к ХХ веку научилась четко определять и другие яды в телах жертв — даже в микроскопических дозах. Мышьяк у отравителей стал непопулярен. Но отравления продолжаются — уже другими ядами.

Почти каждый эксперт скажет, что совершить идеальное убийство, и именно отравление, ибо речь тут идет о ядах, — крайне трудно, практически невозможно. Скажет, что все употребляемые яды, даже редкие и экзотические, современная медицина может безошибочно определить. И сошлется на богатый опыт судебной медицины.

Однако осмелюсь не согласиться с таким мнением. При этом объяснюсь: я считаю умышленные отравления преступлением, крайне подлым преступлением, но тут — в теоретической части — я вижу исключительно спор идей, и готов поспорить, в том числе с криминалистами (для их же пользы, для их опыта). Что, конечно, ни как не означает, что спор о ядах может иметь какой-то практический смысл: нормальный человек в современном обществе далек от средневековых традиций отравлений.

Итак, во-первых, если идеальное убийство было совершено, то оно — по определению — остается в тайне. А стать достоянием гласности оно может только тогда, когда о нем расскажет сам убийца, часто — через многие годы после убийства. Такие случаи известны. А раз так, и если считать, что убийца далеко не всегда и далеко не обязательно сообщает о своих преступлениях даже спустя годы, то получается, что неизвестными остаются тысячи убийств, которые можно отнести к категории «идеальных». И, конечно, значительная их часть — отравления ядами.

Это одно соображение. Есть и другое.

Нас окружает масса ядовитых веществ, не используемых ни в бытовой, ни в промышленной химии — не используемых, по край ней мере, в такой степени, которая позволила бы этим веществам стать общедоступными, а потому распространенными среди отравителей. Применение этих веществ в качестве ядов требует от отравителя определенных знаний и новаторского мышления; использование этих ядов столь редко или даже единично, что судебная медицина просто не может в принципе предполагать, что такое вообще возможно. По сути дела, все, что нас окружает, — это все яды (при определенных дозах), и судебная медицина не готова для столь всесторонней проверки каждой жертвы. Не только потому, что сил и времени не хватит, а еще и потому, что методы распознавания ядов разработаны только для употребляющихся ядов, а вот для НЕОЖИДАННЫХ ядов таких методов никогда никем нигде не разрабатывалось.

Наконец, есть яды, которые еще вообще никогда, ни разу, не использовались для убийства. И их использование — тут можно заявить со стопроцентной уверенностью — не только не вызвало бы подозрений, но и — именно такова ситуация — ни один суд мира не смог бы осудить отравителя. То есть, это идеальное убийство вдвойне: его невозможно ни распознать, ни — в случае подозрений — никак доказать.

Примеры? Далеко за примерами ходить не надо.

Вот пример наугад — тяжелая вода. D₂О.

Напомню, ее используют замедлителем и теплоносителем в ядерных реакторах. В природе она есть везде, примерно 150 граммов на тонну, но проблема в том, как ее взять. До сего дня ее добыча во всем мире связана с огромными затратами энергии и очень сложным оборудованием. Из истории, например, известно, что при попытке создания атомной бомбы в нацистской Германии проблема производства тяжелой воды была одной из первоочередных. Гитлер тайно наладил такое производство в одном из тихих, скрытых от глаз фьордов Норвегии, где к тому же имелись мощные местные ГЭС (производство тяжелой воды требует огромных затрат электрической энергии). Но благодаря партизанам сведения о «норвежской воде» стали достоянием разведки противников Германии, и диверсанты взорвали завод. Германия лишилась секретного производства, а вместе с ним и надежд на создание атомной бомбы.

Принцип добычи тяжелой воды со времен Гитлера не изменился, хотя постоянно совершенствовался. Она до сих пор чрезвычайно дорога и редка, а ее производством занимаются секретные стратегические заводы. Природных месторождений тяжелой воды не найдено, хотя их искали в разных местах, так что вся тяжелая вода производится искусственным методом.

Так вот эта тяжелая вода, D₂О, ничем с виду от обыкновенной воды не отличается. Ни прозрачностью, ни запахом (его нет, как и у воды). Внешне неспециалист ее не узнает. Из нее можно сварить суп, чай — что угодно. Но она крайне опасна для организма, и ее потребление вызывает тяжелые отравления, вплоть до смертельных. Замечу, правда, что таких смертельных отравлений человека, видимо, так и не было за все годы ее производства, так что неизвестна врачам и картина самого отравления человека. Слишком уж тяжелая вода редка, дорога и секретна для такой возможности. Но ее свойства испытывали на животных (собаках, обезьянах), и эти опыты четко показали ядовитые свойства тяжелой воды. Поскольку организм человека на 2/3 состоит из воды, D₂О имеет потенциальную возможность заменить Н2О и сделать тем самым организм в принципе неспособным к выполнению всех жизненных функций, но на самом деле смертельная доза тяжелой воды куда меньше. Замена состава воды на тяжелую воду даже в части мозга приводит к катастрофическим последствиям для организма.