Внутри что-то оборвалось и с воем рухнуло вниз.

Она до зубного скрежета ненавидела этот камень и его глубокий цвет.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — тихо проговорила Тамариса, продолжая держать браслет. Иветта не решалась к нему притронуться. — Я знаю, что это камень тебе напомнил. Позволь ему стать не символом утраченной жизни и чести, а знамением твоего нового пути, освещённого гордостью и беспощадностью к твоим врагам. Это новое начинание. Ты больше не ученица. Ты могущественная чародейка, что вернётся когда-нибудь к своему ордену и освободит его.

Иветта подняла глаза. Вся напускная забывчивость и веселье исчезли с лица Тамарисы. Теперь на неё смотрела взрослая женщина, в чьём взгляде пряталась жестокость и мудрость.

— Ты силой мысли потушила огонь в костре, в котором тебя хотели сжечь, словно какую-то деревенскую ведьму, — продолжила чародейка. — Ты использовала лишь каплю Первоначала из древнего бесполезного кольца. Твой разум способен на великие свершения. И я помогу тебе расправить крылья и парить как феникс.

Иветта не сомневалась в обещании Тамарисы. Она взяла браслет, показавшийся ей невероятно тяжёлым.

— С этим мы разобрались, — объявила илиарка, возвращая лицу прежнее выражение, и устремилась к кровати. — А ты, дорогая, поднимайся. Ты следующая.

Лета простонала что-то неразборчивое.

Браслет скользнул на руку, холодом обволакивая запястье и прикрывая шрам, полученный в Короне. Вражеский клинок всё-таки добрался тогда до Иветты, едва не перерубив кисть. Спасибо, что Марк вовремя оказался рядом.

Она могла попросить Кассандру или Тамарису свести эту маленькую светлую полоску. Но не стала. Оставила шрам на память.

Когда-то она мечтала о путешествиях с Летой и Марком, о полных опасностей чащах и богатых древних городах. Стены Васильковой Обители давили на неё, и ей казалось, что она навсегда останется в их плену. Ей хотелось туда, наружу, на свободу… Мечты её разбились, как «Княжна Буря» о зверские морские волны. Приключения, будоражившие кровь сначала, отныне выматывали её. Это были даже не приключения, а долгая дорога, за каждым поворотом которой поджидало что-то неизвестное и опасное. От твёрдой земли, на которой они спали, у неё болело всё тело. Слабый с детства желудок часто отторгал жёсткое мясо, добытое на охоте. Любое бревно в лесу норовило оставить ей занозу, если она прикоснётся к нему. Пыль, грязь и кровь не сходили с её кожи неделями. И никакая одежда не спасала от ночных холодов, даже плащ и куртка Марка.

И о такой жизни она мечтала?

Шрам был напоминанием её нелепых фантазий. Оставалось гадать, какие воспоминания в будущем наполнят её новый талисман

***

Она появилась в зале после окончания официальной части приёма, опасаясь, что Дометриан снова разразится громкими речами, восхваляя её персону. От Берси она узнала, что царь представил перед делегацией из Гекты всю их нерадивую компанию, назвав Искателями. Это прозвище прицепилось к ним на Севере, и Лета думала, что больше его не услышит. Хвала Кернуну, что в этот момент там присутствовали только бард, Марк и Иветта, и остальным не пришлось выдерживать на себе пытливыевзоры гостей встречи.

Лета сделала всё возможное, чтобы опоздать на виллу. Случайно порвала платье, и Тамарисе пришлось зашивать его магическими невидимыми нитками. От разрыва, разошедшегося по всей юбке, не осталось и следа. Затем Лета час проторчала перед зеркалом, жалуясь, что ей ненравится, как лежат волосы. Хотя ей ровным счётом плевать на это, даже если бы у неё на голове вместо мягких чёрных локонов была бы мочалка. Наконец Тамариса не выдержала и ушла без неё.

Как бы ни было любопытно посмотреть на кентавров, ей не хотелось туда идти. Бродить в душной толпе, участвовать в ленивых беседах со знатью, купаться в их скользких взглядах… Да и вряд ли там мог присутствовать тот, ради которого она бы без всяких раздумий отправилась на виллу. Наверное, сидел сейчас в какой-нибудь таверне, заливаясь вином, и думал, куда просадить оставшиеся деньги.

Или уже собирал вещи в путь, намереваясь убраться подальше отсюда. На корабле он неустанно напоминал об этом Рихарду.

Дурман улетучился из головы, а трезвой она не хотела оставаться. Когда Лета выскребала горькие остатки из кувшина, к ней постучался Берси. Он потерял дар речи, пожирая глазами её платье, затем опомнился и начал уговаривать её пойти с ним на виллу. Видимо, работа Тамарисы стоила тех мучительно-долгих минут, которые Лета провела в неудобной позе без малейших движений. Сама она не видела ничего особенного в наряде, что вынудил барда онеметь от восхищения.

Он не разговаривал с ней толком с самого Урута. А сегодня вёл себя так, будто никакой обиды на неё никогда не было. Похоже, Берси просто не знал, как подступиться к Лете и попросить прощения за недели этого угрюмого молчания

Они не стали объясняться. Да и не нужно было. Для Леты оказалось достаточно извиняющегося взгляда и тихо брошенного комплимента по поводу её внешности.

Она вошла через парадные двери виллы в сопровождении барда, мысленно собираясь прихватить кувшин с вином и сбежать. Но сперва нужно избавиться от десятков чужих взглядов, что она собрала своим появлением.

В зале, в котором Лета уже когда-то бывала, почти ничего не изменилось. К выкрашенным в рубиновый цвет стенам придвинули столы с закусками. Мраморные колонны поддерживали своды далёкого потолка, на котором были изображены пушистые облака и двенадцать илиарских богов. Возле фонтана в центре змеями извивались полуголые танцовщицы. На небольшой сцене в углу разместился скромный оркестр, радующий гостей звуками мандолин и флейт.

Тогда Лета зачарованно и испуганно глазела на всё это, втайне мечтая испробовать каждое блюдо и поближе рассмотреть огромные расписные вазы, подаренные Дометриану от царицы Руаншита. Теперь же она осмотрелась без всякого интереса. Отметила новшество в виде двух стульев с высокой спинкой возле дальней стены.

Стараясь игнорировать приклееные к её телу взоры половины собравшихся на вечере, Лета отправилась к одному из столов вслед за Берси. Бард, подражая местной моде, одел тунику, расшитую голубыми нитями. Светлые кудри рассыпались по плечам, будтоокутывая его голову золотистым сиянием.

Ей показалось, что музыка стала тише. Но она проделала весь этот путь с высоко поднятым подбородком.

«Просто не обращай внимание».

У стола их встретил Рихард.

— Ты… — он прочистил горло. — Неплохое платье.

— О, спасибо, — скривилась Лета и ткнула его локтём в бок. — Где все?

В отличие от Берси он не стал предаваться традициям илиаров и остался в повседневной одежде. Разве что не надел кожаный доспех, ограничившись чёрной рубахой. Лета заметила его неудачную попытку уложить въерошенные волосы. Она вообще была удивлена, что он пришёл.

— Марк и Иветта улизнули, — сообщил Рихард. — Брэнн и Тивурий полоскают глотки какой-то отравой в саду за виллой. Они сочли вино илиаров слишком слабым.

— А мне нравится, — ответила Лета, находя на столе между тарелками с фруктами и рыбой полный кубок.

«Где… он?»

Немой вопрос повис в воздухе. Лета не решилась его озвучить.

Возможно, Конор был где-то рядом, раз Рихард посетил мероприятие. Они имели привычку частенько проводить время вместе.

Народу в зале было столько, что искать его бесполезно. Если он сам этого не захочет.

«А тебе ли не всё равно, где носит этого придурка?»

Лета выпила кубок залпом. Ну почему, когда они перестали находиться в соседних каютах, ей так сильно не хватало его присутствия? С каких это пор она, едва проснувшись утром, думала о нём? И ночью, перед тем как уснуть.

Это было неправильно. Она шла по кромке льда, когда разговаривала с ним. Когда смотрела ему в глаза. Когда мечтала после острова, чтобы он хоть однажды зашёл дальше, чем обычно… Но ничего, кроме пустой язвительной болтовни и равнодушных взглядов. Ни следа той изломанной тоски, которой светились его глаза в утро после шторма.