Больше ему и не нужно.

— Я удивлён, что в кольце вообще что-то было, — проговорил волколак. — А новый талисман? Ты можешь его создать?

— Увы. Я могу только найти где-нибудь чужой. Мой браслет… — магичка вдруг оборвала себя и захлебнулась слезами, утыкаясь лицом в грудь волколаку.

Конор оставил парочку возле реки и направился к лошадям. Наспех разведённый костёр уже догорал. Возле него спали бард и белобрысый. Последний и вправду выглядел паршиво. С лица не сходила мертвенная бледность. Он дрожал во сне, вцепившись скрюченными пальцами в край одеяла, в которое его укутала сердобольная чародейка. Никак заражение подцепил. С его ранами да в таких условиях, что устроил им капитан…

Потоптавшись на месте, Конор подошёл к своему коню. Старый жеребец приветственно фыркнул. Он провёл ладонью по его морде.

Дружинники не успели ничего сделать с конями. Его мерина точно бы пристроили на какую-нибудь ферму. Расставаться с ним не хотелось. Конь совсем не годился до быстрых и продолжительных скачек, но послушно дотерпел до привала, пока Корона не осталась далеко позади. К тому же это был его конь.

— Придумал, как назвать тебя, — произнёс Конор, погладив лошадиную спину. — Старик. Идеальное имечко для тебя. Ты мне и как приятель, и как дряхлый, но всё ещё способный на что-то дед.

Закончив возиться с конём, Конор обернулся, проверяя, смотрит ли на него кто-нибудь. Ведьма и её волколак обжимались у реки, бард что-то бубнил во сне. Никому до него не было дела.

Что уж тут говорить, исчезни он совсем — о нём бы вспомнили самое большее через день. А то и через два.

Может быть, это был выход — исчезнуть?

Уйти навсегда. Уйти из её жизни.

Конор умыкнул из сумки Рихарда бутылку вина и отправился в лес.

Тревожная, тихая ночь опутывала чащу. Свет звёзд почти не прорывался через кроны чёрных деревьев. Да и ни к чему им было ярко светить сегодня.

Конор сел под раскидистый дуб и откупорил бутылку. Пересохшую глотку обожгло. Он выпил залпом треть вина и закрыл глаза, прислонившись головой к стволу дерева.

Тихо. И снова одни и те же мысли. Снова о ней.

В ту ночь, когда убили Родерика, Конор подумал, что полукровка тронулась умом. Он никогда не слышал, чтобы женщина так кричала — с надрывом, звериным рычанием, со звенящей в этом крике болью. От этого воя ему самому снесло крышу.

Он не испытывал особой привязанности к Родерику, но тогда ему стало больно. И это было так странно. Он давно не чувствовал, что такое душевная боль, какая случается, когда видишь смерть дорогого человека. Потеря матери оставила внутри него вечный след, который перекрыли отчасти прожитые года, будто снег, что заметает лесную тропу зимой. Теперь он вспомнил, каково это. Терять любимых. Ему было страшно.

Страх, вызванный тем, что он воспринял боль полукровки словно свою собственную, не давал ему спать. Он не понимал, что это. И не хотел понимать. Он злился на девчонку.

Конор сделал большой глоток вина.

Ещё этот проклятый туман. Он выжал из себя всё, что было, всю магию, и теперь долго будет восполнять силы. Он ощущал себя уставшим, иссохшим, лишённым влаги. Огромной кучей сухого песка.

Неважно. Пара дней, и ему станет лучше.

Зато он остался жив. Плевать, что ради этого пришлось открыть сборищу болванов свою сущность. Признаться в том, кем он был. И вот уж он не думал, что они так спокойно воспримут его жуткую правду. Возможно, она просто затерялась в череде других потрясений.

По крайней мере, он устроил захватывающее представление.

Сегодня он спас их жизни. И чародейка. Конечно, она. С помощью его кольца.

Пальцы нащупали Драупнир в кармане. Надо бы найти цепочку, чтобы оно не потерялось.

Он повёл носом, улавливая жасминовый аромат. Раньше, чем полукровка показалась на виду.

Она вышла из-за деревьев впереди с отчуждённым взглядом. Если бы Конор не швырнул пустую бутылку в кусты возле неё, она бы прошла мимо, не заметив, погружённая в свои горькие мысли. Поглядев сначала на блеснувшие в темноте осколки, она подняла мёртвые глаза на Конора.

— Где Рихард?

— Ушёл. Я уговорила его. Мне нужно было побыть одной.

— А сейчас?

— Что?

— Сейчас тебе нужно побыть одной? — проговорил Конор, чудом не запнувшись на последнем слове.

Какого дьявола он был так взволнован, просто взглянув на полукровку?

— Я хотела спросить, — вдруг выдала она, и глаза её оживились немного. — Такая реакция… Она тоже досталась тебе от Лэлеха?

Он понял, о чём она говорила.

— Да. Время словно замедляется в такие моменты.

Пауза.

— Болт ведь не летел в мою сторону, — произнесла полукровка.

— Да, он промахнулся. Но шагни ты чуть в сторону, он бы сильно задел себя. А нам и так хватает раненых.

Она пожала плечами. Да пусть думает, что хочет. Он просто стоял тогда рядом. Если он мог перерубить этот чёртов болт в полёте, то почему не должен был этого сделать?

— Я пойду, — полукровка выпрямилась и пошла в сторону, обходя Конора на большом расстоянии, словно страшась оказаться слишком близко к нему.

— Нет.

Она остановилась как вкопанная.

— Не начинай. Только не сегодня.

— Почему?

— Я не готова.

— Ты всегда готова.

Полукровка поджала губы, покосившись на него с еле заметным раздражением. Уже хоть что-то помимо горестного льда в её глазах.

Она была так… потеряна. Разбита. Раздавлена всем, что произошло.

«Чёрт».

Он встал, пошатнувшись.

— Я ведь и убить тебя сейчас могу, — сказала она. — Ты знаешь.

— Можешь попробовать.

— Ты пьян.

— Вовсе нет.

— Конор…

Он едва не вскипел, услышав своё имя, сорвавшееся с её губ хриплым полушёпотом. Полукровка не хотела, чтобы он подходил к ней. И он прекрасно понимал, почему.

Это знание подстегнуло его приблизиться к ней, следя за её неловкими движениями. Она шагнула назад, но не намного, скрещивая руки перед собой. Хотела защититься.

— Спрашивай. Задавай этот чёртов вопрос, — сипло бросил он.

Полукровка вперила в него строгий взгляд.

— А не отвалить ли тебе от меня?

— Задавай. Этот. Вопрос.

Боль. Открытая, застывшая, уничтожавшая девчонку. Она всё ещё таилась в её глазах, покрывая их изнуряющей пеленой.

Всё в нём рвалось к полукровке, чтобы заглушить её.

— Давай, спроси. Зачем мне это кольцо.

Она упорно молчала.

Орава мыслей, из-за которой ему было просто тяжело стоять рядом с ней, вдыхать её запах, пульсировала в голове, сдавливая череп.

«Скажи что-нибудь, или я сойду с ума».

Она только смотрела ему в глаза, отыскивая там что-то известное только ей. Но в них была лишь немая просьба. Он не мог оголить своего взгляда. Пока ещё нет. Привычка прятать свои чувства въелась в него за многие прошедшие годы, он продолжал следовать ей даже сейчас.

Сейчас. Когда она так близко к нему. И так далеко.

Самое прекрасное и странное творение на этой земле. В истрёпанной куртке с пятнами крови, с жутким синяком на щеке и вывернутой наизнанку душой.

Чёрные, её чёрные волосы. Горящие глаза, глядевшие слишком глубоко, рано познавшие страдания и зверства этого мира. Белые в лесной тьме руки, которых он не мог коснуться. Потому что не заслуживал касаться полукровки.

Это тело трогал другой. Тот, к кому она побежала плакаться после того, что произошло в Сатуре.

Остроухий.

Конор стиснул зубы, подавляя поднявшуюся внутри волну злости.

— Спроси меня, — прорычал он.

— Зачем? Чтобы снова услышать ложь? — её голос сломался.

От неё, внешне холодной и бесстрастной, исходило такое тепло, что Конор захотел окунуться в него с головой. Забыться в нём. Искупаться в её запахе, нанося его на каждый участок собственной кожи. И плевать, что это было совсем не тепло, а жар ненависти.

— Отойди от меня.

Он шагнул ближе к ней.

— Чего ты добиваешься? — продолжала говорить полукровка, а он смотрел на её губы, не слыша слов. — Хочешь в очередной раз унизить меня?