Но эта бойня была реальностью.

Переборов ужас, Збигнев забежал в дом и принялся собирать вещи — кое-какие пожитки, еду, всё, что успел сложить в небольшой мешок. Дед что-то кричал ему, но он не мог разобрать. Отмахиваясь от его протестов, Збигнев торопливо всучил ему мешок и подвёл к окну. Дед стал плакать. Открыв окно, выходящее на огород, Збигнев помог ему перебраться через подоконник и спрыгнуть в капустные заросли. Он приказал деду убираться отсюда. Найти помощь. Выжить.

Дед тряс головой и не хотел уходить. Тогда Збигнев захлопнул ставни, чувствуя, как тяжелеет у него внутри, и начал умолять, прижавшись лбом к окну. Дед рыдал, колотя по ставням кулаками.

Збигнев отстранился от окна. Он слышал, как демоны подобрались к храму поблизости, и понадеялся, что дед успеет сбежать. Убедившись, что рядом с домом никого нет, Збигнев вылез наружу из другого окна. Он не был бойцом, поэтому не пытался, как другие, дать отпор демонам. Едва избежав встречи с двумя неживодниками, он зашёл в переулок между домами и прижался к стене. Отсюда ему был видел внушительный кусок улицы, а сам он при этом оставался в тени.

Храм Матери напротив горел, озаряя всё вокруг ярким светом. Изнутри доносились крики. Охваченное пламенем дерево стонало и трещало, крыша успела рухнуть, похоронив под собой несколько человек. Башня накренилась, вызвав протяжный стон колокола, торжественно объявившего гибель Урута. Один из всадников остановился возле храма. Одетый полностью в чёрное, он хладнокровно смотрел на бесчинства вокруг. С меча, который он держал возле бедра, капала кровь.

Башня храма повалилась вниз со страшным грохотом. Колокол оторвался от тросов и полетел следом, в стену пламени, окружившую храм. Он вонзился в порог, оглушая округу последним, траурным набатом. Конь чёрного всадника захрипел и встал дыбы.

Збигнев отступил, заходя ещё дальше в переулок. Он не мог отдышаться. Сердце, казалось, стучало в рёбра. Перед глазами всё плыло. Ему надо было срочно уходить, пока его не заметили.

Пытаясь успокоить лошадь, всадник развернул её и увидел Збигнева. Чёрные глаза вспыхнули, он покинул седло и двинулся в его сторону. Збигнев сорвался с места, с трудом переставляя ноги, и направился подальше от храма и всадника. Ему повезло, что до его улицы добралось мало неживодников. Они почему-то успокоились, добравшись до храма.

Всадник не торопился его догнать, и Збигнев побежал к дому служителя Хотомира. Он уже добрался до порога, когда появилась она.

Встретившись с её взглядом, Збигнев споткнулся и попятился назад. Она приближалась к нему с мечом в руке. Збигнев оступился и упал, ударившись спиной о ступеньки, и так и не сумел подняться.

Горящие волчьи глаза на белом лице, испачканном кровью, равнодушно глядели на него, не моргая. Её огромная чёрная фигура была воплощением демонического зла, такого, какое могло вырваться только из самой преисподней. Позади неё пылал храм Матери, как совсем недавно горело их нечестивое дерево. Тогда сердце Збигнева наполнялось радостью. Они, простые люди, избавили землю от осквернения. Загубили чрево неживодников, этот дьявольский дуб-гигант, которому они поклонялись также, как и своему рогатому богу, принося ему в жертву невинные души.

Но теперь Збигнева поглотил ужас. Они совершили непоправимое. То, за что их теперь казнят. В демонице не было ничего человеческого. Лишь лютая ненависть в перекошенном лице, блеск звериных клыков и бездна золотых глаз, что поглощала всю надежду. Она занесла сверкающий в отблесках огня меч, и страшный лик её озарился предвкушением смерти.

Служитель Хотомир говорил им, что после того, как неживодники убьют кого-то, они устраивают пир и приглашают нечисть. Они скармливают чудовищам тела своих врагов, чтобы те не причиняли им вреда. Именно поэтому нечисть никогда не трогала их общину. Иногда неживодники сами пируют своими жертвами.

Збигнев выставил вперёд руку с ножом, защищаясь. Он будет бороться. Он не даст осквернить своё тело и закрыть врата Навьи для его души. Ведь если демон коснётся его…

Блеснуло лезвие клинка. Збигнев смотрел на обрубок руки с минуту. Когда он перевёл взгляд вниз и увидел на земле отрубленную кисть, по-прежнему сжимавшую нож, он закричал во всю глотку. Демоница вновь подняла меч.

Матерь Света не спасёт их. Она предпочтёт отвернуться, не в силах противостоять ярости демонов.

Збигнев заставил себя зажмуриться, только бы не видеть в последний миг своей жизни лицо убийцы. Но внезапно он услышал перезвон стали и открыл глаза. Клинок демона не поразил его, встретив преграду. Ею оказался меч другого чудовища, закрывшего собой Збигнева. Демоны смотрели друг на друга, застыв в своих позах.

Рука кровоточила. Обезумев от боли и страха, Збигнев прижимал её к себе. Слёзы катились по его щекам, а страх неминуемого конца будто бы обездвижил его. Он успел обмочиться впервые в жизни и теперь смотрел на демонов, замерших над ним, неспособный пошевелиться.

***

Лета проснулась, когда потолок в её комнате затрещал, грозя обвалиться ей на голову. Чудом ей удалось выпрыгнуть в окно за секунду до того, как её этаж обрушился. Она успела захватить с собой только меч, другие вещи оказались похоронены под грудой камней. Первым делом она побежала к конюшням, но кто-то уже выпустил лошадей. Она только краем глаза заметила их мельтешение и услышала встревоженное ржание. Кони не потеряются в лесу, главное, что они будут держаться от огня подальше. Когда всё стихнет, они вернутся, и Хагна тоже вместе с ними.

Лета выбежала на поляну и глазам её открылся настоящий кошмар. Крона Древа горела так ярко, будто бы настал светлый день. Повсюду слышались стоны и крики, оседавшие гулом в голове. Лета вскинула меч, но сражаться было не с кем. К ней подбежал Берси, крича, что кто-то застрял под камнями обрушившегося этажа. Лицо его было в крови, но он отделался лишь царапинами. Чего нельзя было сказать о других…

Она помогала оттаскивать раненых подальше от крепости и хижин, перевязывала им обожжённые руки и ноги лоскутами, оторванными от их одежд. На поляне воцарился настоящий хаос из криков и огня. Она получила ожог, но почти сразу перестала его чувствовать. Она волокла стонущих товарищей среди охваченных жарким пламенем домиков, ни о чём не думая, не ощущая боли в руках. Она видела, что многих уже было не спасти. Но продолжала тащить их в безопасное место. Пока не обнаружила, что Угрим, которого она почти несла на себе, больше не дышал.

Лета опустила его тело на землю, встречая стеклянный взгляд керника. Вся одежда на нём почти сгорела, открывая обугленную плоть. Она видела белизну костей на его руках.

Тогда все звуки исчезли. Всё почернело и утонуло в пустоте, вгрызшейся ей в самое сердце. Она остановилась. И смотрела на Древо Бога так долго, пока огонь совсем не стих, выжрав священный дуб до основания.

Она стояла посреди обуянной смертью поляной, не веря своим глазам. Ей было невыносимо слышать плач Куштрима и видеть израненное тело Белогора, которого Родерик вынес из огня, едва не погибнув сам. Больно было смотреть на Иветту, чьи заклинания грозили оборвать жизнь своей хозяйки. И тем более она не хотела вспоминать ту злобу и ужас, что отразились в глазах Марка за секунду до его обращения.

Она боялась, что он, бросившись следом за убийцами, вступит с ними в схватку и будет разорван крестьянами на части. Их было слишком много, даже для волколака.

Но Марк вернулся и принёс хорошие новости. Выродки пришли из деревни Урут, недалеко от Траквильского леса. Они убежали к себе домой, так что выслеживать их не придётся.

Они придут в их деревню, также, как они пришли в Кривой Рог, и подарят им хаос, боль и смерть.

Их нужно было истребить. Без жалости и промедления. Показать, что такое гнев Стражей. Это решение поддержали абсолютно все, кто остался в живых, безмолвно последовав за Летой в Урут.

В прошлый раз, когда на крепость напали, керникам удалось отбиться. Но тогда врагов было меньше, а Стражей, наоборот, больше. Да и немногие решались ступить на «осквернённые» земли.