— Защитим Бога от него же самого! — кричало единственное в толпе рыжее пятно. Хранитель Штаба, как догадался Джон.

Покровитель рубил и кромсал тела сухопарых замученных людей, не намереваясь сдаваться, но те продолжали яростно атаковать, дико крича на одной ноте. Наконец, в ушах у однокрылого беса зазвенело, он почувствовал жар, и наконец запоздало понял, зачем кричала безудержная зелёная лавина — собранная в одной точке энергия звуковых волн привела ко взрыву. С хлопком взорвались сотни людей, обступивших мужчину, со свистом разлетелись дворцовые пристройки и уцелевшие деревья, посыпались стены и кровли, поддерживаемые изящными и хрупкими колоннами. Покровитель взорвался, а Джона, Хьюза и Баниль, синарцев и землян засыпало обломками, пеплом и выкорчеванными стволами. Облако взвеси грузно поднялось над разбитой внутренней площадью, и в тот же момент с небесных высот в центр разломанной красной арены грохнулась Кейл Харнел. На ней не было живого места, и всё же, она не исчезала, не умирала, она страдала, как обычный смертный человек от множественных увечий. Тот, кто сотворил с ней это, плавно спустился следом, держа в руках чёрное перо, трансформировавшееся в гибкую плеть.

— Ты будешь страдать за все века своей ничтожной жизни, — провозгласил глава Покровителей.

Кейл не ответила, её язык был взрезан пополам и страшно кровоточил.

— Остановись! А лучше умри! — на крыльях ярости прямо от алтаря к обидчику своих друзей летела Джани. Перебинтованная рука болталась в воздухе, а с лица струями катился пот. — Ты больше никого не ранишь!

С этими словами она очертила под собой круг, и кусок земли, на котором стояла и она и её враг, взвился в воздух, подлетая под самые облака.

— Твой план никчёмен, — провозгласил окутанный ночью мужчина.

Не тратясь на ответные реплики, девушка кинулась в атаку, одной рукой с зажатыми в ней перьями, нанося удар за ударом, ровно в те места, чтобы заставить врага плясать в её ритме. Ей показалось, что она снова орудует Клинками Вероятности, настолько легко давались ей эти движения, будто каждую секунду боя она знала наперёд, как и все возможные исходы самых мельчайших движений, и на этом знании строила свою стратегию. Удары плети не достигали её, и лишь один непредсказуемый взмах вспорол кожу на левой руке, острым наконечником-жалом впиваясь в предплечье. Но Джани даже не почувствовала боли, обратив и этот урон в преимущество — ухватившись за хлыст, она подтянулась поближе к врагу и кулаком выбила тому челюсть. Покровитель взмыл, Джани за ним, носясь по воздуху со скоростью, позволяющей пренебречь гравитацией. Они летели всё выше и выше, обмениваясь ударами Перьев, взмывая высоко над облаками, туда, где трещинами опадал барьер и начиналась мгла. Наконец, ритм танца Джани начал замедляться, а вот её противник остался всё так же быстр.

— Вы, люди, кажется не способны дышать в космосе. Да что там дышать… — ухмыльнулся мужчина. — Ты уже умираешь.

Она и не заметила, как её тело стало набухать и неметь. Всё это время она лишь двигалась по инерции, ведомая силой Пера.

— Вот и всё, — объявил Покровитель. — Умри!

Элегантным взмахом хлыста, он ударил прямо под рёбра, и Джани ощутила, как стальной трос выходит из её спины, пронизывая тело. Рука разжалась, выпуская красное перо. Враг ринулся за артефактом, перехватывая тот, но вместо рукояти ему в ладонь лёг пушистый кончик, и тут же обернулась острым лезвием. Голубой хлыст сверкнул, полосонув мужчину по шее и обоим ладоням. Последними электрическими импульсами — или своими частицами — Джани вырвала победу, вновь перехватывая оба пера механической рукой, и разрезая врага от предплечья до самого низа живота. Бело-красное пламя окутало Покровителя, перекидываясь на лицо и конечности.

— Ты сгоришь со мной! — возопил он, душа девушку. — От тебя даже духа не останется!

— Ну и пусть, — эти слова дались на удивление легко. — Я сделал всё, чтобы на Синаре ступило завтра.

«Жаль, только, я его уже не увижу» — промелькнула последняя мысль, и тут же за ней другая, когда-то сказанная отцом: «Никогда не сожалей, и в особенности, не сожалей умирая».

— Увидеть будущее? Да, пожалуй, это будет символично…

Остатками частиц, на которые ещё не перекинулось пламя, она оттолкнула дотлевающего мужчину, уже не способного сопротивляться. Голубое Перо отплыло слишком далеко, но красное ещё колыхалось рядом. Джани подтянула его к себе и приложила к механическому глазу.

— Как эгоистично я поступаю со священным артефактом! Да… Пусть я буду эгоисткой, до последнего вздоха, до самого конца, но умру без сожалений и боли. И этот глаз увидит завтрашний день за меня.

Механическая сфера выпала из остекленевшей глазницы, а вместе с ней и последние частицы разума, духа и жизни. Перо засветилось, нагреваясь, и со скоростью ракеты полетело, взрезая космическое пространство, огненным метеоритом входя в орбиту Земли, пронзая облака и падая, спикировало где-то в России на перепутье трёх дорог между вокзалом, конюшней и старым особняком, уходящим неприступными оградами далеко-далеко в буйный лес.

***

Дэн кинулся к полю битвы, оставляя Харану с новорожденным Хоупом на руках. Первым он откопал отца, затем бросился на помощь синарцам и землянам, голыми руками разгребая завалы, откидывая камни и ветви, вытаскивая человека за человеком. Голубое Перо покружилось над облаками, восстанавливая повреждённый купол атмосферы, спустившись пощекотало мальчишку по щеке и легло в руку Джона. Тот раскрыл глаза, пустые и такие же надтреснутые, как небо над Синаром. Он знал что делать: первым взмахом восстанавливая разрушенный замок, затем приводя в чувство Кейл и вливая жизненную энергию в Баниль и Хьюза. И дальше, дальше, дальше, залечивая раны и вырывая из лап смерти висящие на волоске жизни, спасая сотни за сотней душ, всяко более ценных теперь, чем его собственная.

— Она умерла, — шептал Дэн, не замечая, как мимо него проносятся люди с носилками. — Она покинула нас.

— Ушла как истинная эгоистка, даже не попрощавшись, — Джон незаметно подошёл, кладя руку сыну на плечо.

— Что ты несёшь?! Она спасла нас, расправилась с врагом, которого не смогла победить даже Кейл! Джани — героиня!

— Я же говорю, настоящая самовлюблённая дура. Спасла целый мир, бросив двоих маленьких детей. И двоих взрослых…

Дэн развернулся, чтобы врезать отцу, но замер в недоумении. По щекам Джона катились слёзы:

— Мы потеряли целый мир. Впервые в жизни мне ничего не хочется делать. Мне не к чему больше стремиться.

Мальчик затрясся, и, не дожидаясь, когда отец упадёт на камни и зайдётся в беззвучных рыданиях, выбежал прочь, подальше от дворца и опустевших покоев, пустился в бега, лишь бы сбежать, куда-нибудь.

— Джон, мы начинаем экстренное совещание через полчаса.

К учёному подошёл Хьюз. На правом плече у него сидела летучая мышь с клювом попугая, на левом белая крыса с красным пузиком — то, что осталось от Нелл.

— Я не могу. Мне нет смысла присутствовать.

— Джон, ты должен! — мужчина с размаха отвесил ему пощёчину. — Ты ведь и сам понимаешь, что конец — это новое начало. Ты не можешь не понимать, ты теперь Покровитель!

— Я не знаю, с чего мне начать, — честно признался мужчина. — Впервые не знаю с чего начать свой путь и куда дальше идти.

— Можешь воздвигнуть памятник в её честь. Мы все проходили через подобное, знаешь, у Кейл есть статуя её погибшей возлюбленной, а у меня портрет…

— Мне не нужно, — резко оборвал его Джон и вытащил из кармана пару миниатюрных песочных часов, блестящих в лучах закатного солнца. — У меня есть они.

— Думаю, в них достаточно секретов, чтобы занять тебя на какое-то время, — миролюбиво улыбнулся Хьюз. — А потом ещё придётся восстанавливать Феникса, наладить отношения с Синаром, позаботиться о маленьком Хоупе, в конце концов! Хочешь, найду тебе ещё целей в жизни?

— Достаточно, — отрезал учёный. — Дальше я сам.