Джани хотела возразить, она уловила несвойственную для полубожества ложь, за которой та силилась скрыть печаль, но Дэн опередил её очередным жестким выкриком:

— Да кого волнует твоя личная жизнь! Ты не пришла на помощь в зачистке террористов, а теперь просто кидаешь нас, когда мы идём сражаться с Арией? Ты единственная, у кого есть Перо! Думаешь, без тебя мы вообще сможем проникнуть под этот чёртов барьер?

В глазах Кейл блеснули огоньки.

— Ну а ты убеди меня, мальчишка, что мне это нужно.

— Чего? Да ты… ты… — Дэн захлопал ртом, будто рыба, выброшенная на сушу. — Да ты нужна нам! Зачем тогда вы с Биртой так много лет готовили ловушку?

— Потому что начальство так приказало. А теперь у меня другой приказ — сесть в тюрьму.

В голосе Кейл звучала настолько неприкрытая ирония, что Джани даже расслабилась. Сейчас бывшая Покровительница всеми силами пыталась вынудить парня найти верные слова, чтобы уговорить её, но разум того слишком застила ярость.

— Так тебе плевать на людей?! Почему ты тогда вообще зовёшься Покровительницей?

Вита тихонько потянула Джани за ворот жилетки:

— Эта тётя тоже не человек?

— Ага, что-то вроде.

Увлечённость девочки нелюдьми могла бы, наверное, насторожить Главу, если бы в зале не занималась куда более интересная баталия: Дэн вскочил с кресла, в котором сидел, и дёрнулся к Кейл, пытаясь перехватить висящий за поясом артефакт. Лениво отступив в сторону, та пропустила мальчика мимо себя.

— Отдай! Это спасёт наших друзей!

— Оно всё равно тебе не подчинится, — зевнула Покровительница, уворачиваясь от пулек и сбрасывая детскую попытку подавить сознание.

— Почему? — тяжело выдохнул подросток. — Почему ты, такая стерва, наделена этой силой, а я? А я ничего не могу?!

— Потому, что в тебе нет стержня. Нет здравого эгоизма, — с той же высмеивающей интонацией ответила она, проходя через ряд кресел.

— Постой, — это произнёс Джон, мимо которого женщина имела неосторожность остановиться. — А если так?

Его рука лежала на беде бессмертной, медленно он встал с кресла, что, в отличие от Дэна, дало результат: если взгляд паренька болтался в районе необъятной груди, то Джон смотрел на высокую женщину чуть снизу вверх.

— Вот это мне уже больше нравится, — Кейл почтила мужчину ответным страстным взглядом.

— А мне-то как…

Метнувшийся из его руки хлёсткий отросток в мгновение ока выхватил из портупеи хрупкое фиолетовое пёрышко, которое легло идеально в руку гениального учёного.

— Какая боль, — покровительница надула губки в притворной обиде. — Как же я теперь вернусь в карцер и проведу там вечность, ожидая сфабрикованного решения по заведомо проигранному делу?

— Даже не знаю, — Джон картинно провёл кончиком пера по её подбородку, за что удостоился очередного томного взгляда.

— Ты в курсе, что собственники — моё любимый типаж?

— Вдвойне печально, что меня тебе не соблазнить, — мужчина картинно спрятал перо за спину. — Теперь ты застряла здесь, и придётся потрудиться, чтобы вернуть украденное.

— Даже не знаю, как тебя… возненавидеть за это! Так бы и убила! Да вот только сил не осталось…

Джани не знала, как сдержать смех от происходящего фарса.

— Можешь не ломать комедию, я установил новый барьер, как только Перо коснулось моей руки, — одёрнул учёный закатившую глаза Покровительницу.

— А жаль. Я ведь на полном серьёзе могу тебя отблагодарить.

— И в самом деле не нуждаюсь, — скривился Джон.

В зале повисла гробовая тишина, и только Джани наконец разразилась громогласными аплодисментами, пополам с хохотом.

— Так каков текущий план? — поправила очки Кейл и уселась во главе стола.

— Да чтоб вас всех! — выругался Дэн и пулей вылетел из зала.

***

Вите почему-то не нравилось в медпункте, был ли то иррациональный страх, присущий всем детям, или неприятные воспоминания, которые в миг куда-то канули после резкой смены обстановки, ни сама девочка, ни её опекуны сказать не могли. Джани держала её за руку, в то время, как Джон готовил шприц.

— Закрой глаза и не смотри.

— Да пусть смотрит, ей придётся привыкать.

— Джон, она всего лишь ребёнок…

— Теперь Вита одна из нас. Она всегда была одной из нас. Или в Синдао когда-то воспитывали детей по-другому?

Джани криво ухмыльнулась. Как же она не любила соглашаться с братом, даже когда тот был прав. Вита ойкнула, когда игла вошла ей под кожу, но слёзы текли в тишине, малышка не позволила себе истерики. Джон отложил шприц с образцом крови в сторону и заклеил прокол пластырем. Цветным. С динозавриками. Джани фыркнула, роняя голову девочке на плечо.

— Что? — ухмыльнулся эгоист.

— Забудь. Не хочу проникаться к тебе симпатией.

— Ещё успеешь. У нас целая… командировка впереди.

— Да уж, хуже вылазки и не придумаешь.

Мужчина пожал плечами — в отличие от Джани, события детства осели для него где-то в глубине памяти, а счёт поступкам, за которые окружающие готовы были его убить, он потерял давно. Но беззвучный смех девушки, прячущей улыбку за копной ниспадающих на лицо волос, разрядил обстановку.

— Как легко вызвать у женщины положительные эмоции! — промурлыкал он, дразнясь. — Если бы только я знал эти хитрости в шестнадцатилетнем возрасте…

В целом же день учёного прошёл в рутинной работе: сравнивая анализы жертв экспериментов с кровью Виты, он вскоре раскрыл причину её «гениальности» — препараты, стимулирующие рост и мозговую активность, вводились ребёнку чуть ли не с самого рождения. Страшно было предположить, что случится с организмом, когда он пропустит первую регулярную дозу. Из остаточных веществ в крови несложно было догадаться и о природе препарата, а затем, если не воссоздать полностью, то синтезировать аналог. «Вот только стоит ли игра свеч?» — задумался Джон. — «Что будет этичнее? Нет, стоп, причём здесь этика? Что будет забавнее и полезнее с точки зрения краткосрочных и долгосрочных перспектив? Вот какие вопросы должны волновать настоящего эгоиста». Джон снова отмахнулся от тревожных симптомов гуманизма, начавших поражать его мыслительный процесс. Это не страшно, он просто становится немного похожим на Джани, но так даже лучше, так проще овладеть желаемым объектом всей его жизни!

***

Ария с неудовольствием унял дрожь в трясущихся руках. В последнее время страх всё чаще приходил к нему, и, если признаваться в этом самому себе он не считал зазорным, то скрывать это от окружения было его долгом. Что-то подсказывало синарцу, что ритуал перерождения не пройдёт гладко, даже несмотря на то, что в честности Бирты он не сомневался. Она не посмеет прервать бой с Хоилом, а помешать ритуалу просто не сможет — всё было продумано для мелочей. Ария сам не понимал, чего опасается: то ли иллюзорной вероятности, что потомки бессмертной всё же найдут способ проломить Синарский барьер, то ли того, что дух Хоила не удастся подавить, как не удалось ему сделать этого до сих пор. Кузнец при попытках поговорить впадал в агрессию и сыпал оскорблениями, и даже контроль сознания через какое-то время сбрасывал. Ария и вправду не ожидал, что какой-то осколок его души, недостойный даже права на жизнь, разовьётся в такую сильную личность, и это вызывало определённые сомнения в собственных силах, доселе не свойственные тирану вообще. В таких обстоятельствах начинать ритуал поглощения было попросту опасно, предстояло предварительно сломить волю наглого выскочки, найти его слабости и надавить на них.

Сам Хоил, лёжа в своей тюрьме после очередной попытки Арии «поговорить», вспоминал Джани и Дэна, Илью и Хичан, Нелл и Хину, гадая, пережили ли они битву? В напарнице мечник не сомневался, в конце концов, он доверил ей свой шедевр, свои клинки, с ними Джани никак не могла проиграть, просто не имела права! Хичан тоже была сильна, хоть и наивна, а вот Дэн… «Что ж, будет жалко, если смерть заберёт паренька раньше срока. Такие неопределившиеся в себе, только вылетевшие из гнезда птенцы, имеют право пожить чуть дольше», — думал он с усмешкой. — «И если все ребята пережили сражение, то как планируют бороться с Арией?». В том, что друзья соберутся лететь на Синар, мечник даже не сомневался, но и представить не мог, как армия Синдао собирается проникнуть в страну, покрытую слоями барьеров, находящуюся в миллионах километров от Земли. «Догадаются ли запросить помощи у Наймея? И успеют ли построить корабль? Нет, не успеют, если только выкрадут где-то уже готовый летательный аппарат…» — мысли Хоила пустились в новый круг уже изъезженных размышлений, а поверх них яркими образами продолжали гореть лица его друзей. Ради них — он будет жить ради них. Не поддастся Арии, не допустит ритуала, и пусть злобный брат помрёт своей, человеческой смертью, ожидая согласия! Он, Хоил, продержится ещё хоть сто лет…