Могла ли она лишится памяти от стресса, помнит ли его, своего законного мужа, избранного для неё богами? И что они там с ней делали, Вирдал прекрасно понимал. Если эта информация просочится, то клеймо эльфийской шлюхи и подстилки ей обеспечено. Он убьёт каждого. Каждого длинноухого урода, что посмел к ней прикоснуться.

Он боялся. Боялся, что уже не встретит того невинного ангела, да и как это возможно, после 8 месяцев сексуального пленения у эльфов? Несомненно, он хотел вернуть её, но сможет ли побороть брезгливость? Сколько десятков мужчин побывало в ней после их первой брачной ночи? Дикая ревность жгла его изнутри. Но и оставить её там он не мог. Он должен её увидеть. Хоть раз. Ни о какой семейной жизни не идёт речи после случившегося. Или сможет? Если никто не узнает, где она была? Его терзали сомнения. Он больше не мог отсиживаться во дворце, нужно было срочно ехать к эльфам. И молить богов, чтобы они не сделали с ней ничего плохого. Путешествовали в основном аристократы, у них хоть какие-то принципы есть, может те двое оставили её только для себя? Он надеялся хотя бы на это, так как не верил в порядочность этих тварей, детский возраст вряд ли бы их остановил. Особенно по их меркам детский, эта девушка должна быть для них как трёхлетка.

***

1 месяц тому назад.

Кира вошла в огромный семейный холл-оранжерею вместе со своей сестрой Нидаерой. Отец обучил её всему, что ещё помнил сам, остальное она должна была узнать самостоятельно. В любом случае, пришло время вернуться в семейный замок. Племянницы бросились к ней с радостными криками и глупыми детскими расспросами. Не обижал ли её дед, не было ли ей страшно жить в диком лесу почти одной и много всего ещё. Их мать осталась сидеть на лавке с приветливой улыбкой на лице. Интересно, понимала ли она то, что происходит вокруг? Жесток ли к ней Висоин, когда они наедине? Киру передернуло от неприятных воспоминаний, когда сводный братец изнасиловал её. Но сейчас она уже избавилась от порчи, что тот навёл на неё, теперь она могла дать отпор.

Кира окинула взглядом всю оранжерею, Висоина не было видно.

— Ты ищешь отца? — спросила Викрая. — Он отлучился с визитом в один из младших родов. Будет только вечером.

Отлично, она успеет подготовиться.

***

Поздним вечером того же дня Кира лежала в постели и прислушивалась. Она закрыла все двери, но открыть магией их ничего не стоит. Она не слышала щелчков открывающихся замков, сказывалась большая площадь апартаментов. Но услышала шаги, которые медленно и уверенно направлялись в её сторону. Она очистила всю еду от примесей, наверняка братец хотел усилить порчу. Так, на всякий случай.

Он вошёл в приоткрытую дверь и остановился. Она почувствовала, как он начал стягивает с неё одеяло, пока она не осталась в одном лёгком платье, что заменяло ей пижаму. Она услышала, как эльф недовольно цокнул языком. Она лежала на спине и всеми силами пыталась дышать ровно. Наконец, он залез на кровать и навис над ней. Она открыла глаза и посмотрела на него. Такое же самодовольное выражение лица, которое она видела не раз.

— Привет, братец, — сказала она и увидела удивление на его лице.

— Ты не спишь?

Она ничего не ответила, только ударила его по груди со всей силы своими ногами, заряженными манной для большего эффекта, отчего мужчина отлетел к дальней стене, где его дожидались горшки с растениями. Кира резко встала и приказала лианоподобным астериям обвить и связать эльфа. Растения слушались её мыслей беспрекословно, а ошарашенный эльф не успел ничего понять.

— Что? Какого черта ты применяешь магию? Ясйевзор! — крикнул он в попытке развеять её заклинание. В это время она быстро подошла к нему и надела амулет обесточивания, что лежал всё это время под подушкой. Эльф дернулся в попытке разорвать мягкое растение, но оно не поддалось, он лишь расцарапал кожу об небольшие шипы.

— Астерия с шипами? Что это? У этих лиан нет колючек! Если это не иллюзия, то что?

— Ох, милый братец, как это приятно, видеть тебя связанным и ничего не понимающим.

Кира просто ликовала, как она ждала этого момента! Она наколдовала магический свет, который использовался для освещения повсеместно, чтобы насладится увиденным. Висоин был босым, в одних брюках. Эта сволочь даже рубашку успел снять, пока шёл к ней. Его торс оплетала лиана, так же, как и конечности. Кира сделала несколько мысленных манипуляций и растение усилил хватку, заставляя эльфа поджать ноги под себя, а руки завести за спину. В этой позе раба он был особенно унижен, ведь именно так их перевозили и продавали. Висоин оскалился, он был зол, чертовски зол. Она чувствовала эту жажду убийства, что исходила от него, но не боялась. Теперь она его не боялась.

— Видишь ли, братец, вы никогда не используете живые растения в активной атаке. Потому что они слабы и нежны, и не подходят для этих целей. Иллюзии, одни иллюзии. Что люди, что эльфы, все используют в подавляющем большинстве их, либо элементы стихий. Но последние труднее в управлении и требуют больше манны. Иллюзию же можно разрушить другой иллюзией, либо мощным заклинанием развеивания. Последнее и используется в повседневности, ведь никто не тратит на бытовые иллюзии много манны, верно?

— К чему этот урок основ магии, шлюха!

Кира дала ему пощёчину наотмашь. Эльф зарычал от гнева, но астерии хорошо исполняли свои обязанности.

— Заткнись и слушай меня, братец. Я не хочу калечить тебя раньше времени. Да, это настоящие астерии, живые растения, именно поэтому тебе не удалось их развеять. А шипы как раз иллюзия, да и вся лиана пропитана моей манной. Именно поэтому ты не можешь освободиться. А благодаря этому амулету, ты больше не можешь использовать магию. Если будешь себя хорошо вести, я сниму его. А сейчас, воспитательная порка, а то ты совсем обнаглел, не понимаешь, что можно себе позволять, а что нет.

Около сорока минут Кира методично избивала бывшего насильника, приправляя это действо уроком этикета и хороших манер мужчины по отношению к женщине. Розги, плётка, веник, букет роз с острыми шипами, девушка фантазировала как могла и отводила душу. Несколько раз он оскорблял её, после чего получал шаром от боулинга между ног. Очень болезненно, внутренний садист радовался свободе.

Наконец, она развеяла последний карательной инструмент — биту. Нос эльфа был разбит, левый глаз заплыл, пара рёбер сломана, правое плечо вывихнуто, нескольких зубов недоставало.

— Это не сойдёт тебе с рук, — промычал эльф.

— Да ты что, расскажешь это всем? Как тебя избила маленькая человеческая девочка? Сомневаюсь, что гордость тебе позволит. А если вздумаешь сделать мне пакость, я расскажу об изнасиловании и тебя отправят в изгнание.

— Ты не посмеешь!

— Думаешь, быть изнасилованной позор для девушки? Нет, озабоченный ты ублюдок, это позор для насильника. Обесчестить разумное существо, что слабее тебя в разы, разве это относится к эльфийской чести?

— Ты сама хотела этого!

— Да ты что! Я не знаю, какой точно гадостью ты меня опоил, но это была не я.

— То зелье открывает низменные желания, так что это была ты.

— Низменные желания, говоришь, да? А заодно разум отключает, верно?

— Лишь стереотипы отходят на задний план.

— Как складно ты говоришь, даже сам в это веришь. Думаешь, стоит засунуть в женщину член, так она в любом случае получит удовольствие?

— А разве нет?

Висоин смотрел на неё одним глазом, что не мешало ему использовать тот пронизывающий взгляд, он которого Киру пробирала дрожь. Даже побитым он мог внушать страх. Она уже начинала сомневаться в своём плане. Эльф никогда ей это не простит, никогда. Но и она не могла не отомстить, хотя бы попытаться поставить его на место.

— Тогда смотри.

Она подошла к нему и положила ладонь на темечко. Висоин увидел себя за столом, сидящим напротив. Он понял, что сейчас видит события её глазами.

Кира плакала, а связанный эльф ошарашенно смотрел на неё. Она вылечила его раны и расплакалась. Висоин почувствовал, как на ногу упала капля. Он посмотрел вниз и понял, что это его слезы. Он погряз в тяжёлой умственной работе, пытаясь вернуть семье стабильность. Свалившаяся ответственность давила на него. А его любимая жена чахла на глазах. От него требовалось слишком много сил, как на ведение дел, планирования будущего для детей и сестры, так и ежедневная подпитка любимой. И ничего не оставалось для него самого. И он срывался, срывался неоднократно. Он трахал всех женщин, кого видел. Благо эльфийки сами падки до ласк и не противились, даже когда он их слегка придушивал. Но сейчас он ощутил ту боль, что испытала Кира. И она была подобна его. Задумывался ли он, что сможет причинить кому-то боль? Хотел бы он сделать кому-то больно? Нет. Тогда какого чёрта он творил всё это время? Он спрашивал сам себя и не мог дать ответ. Он запутался, в шестьсот с гаком лет он запутался в себе как подросток.