— И баб в его постели побывало больше, чем успело родится на всём белом свете, угу, — укоризненно поцокав, закончила я за неё мысль.

— Тут уж спорить не буду, — смутилась она. — Но всё же, молва про него ходит хорошая. Весельчак и балагур, конечно, однако же не тиран. А значит и хозяином нормальным будет.

— Ну, это самое главное, — на мирной ноте закончила я наш разговор.

Мне предстояли недолгие сборы (вещей-то у меня практически нет) и внушительный путь до владений лэрда.

***

Солнце сбоку, солнце сверху, солнце сзади… Что за чёртов мир? Здесь постоянно стоит невыносимая жара и почти не растут деревья. А если и растут, то в большинстве своём это пальмы, от которых тени разве что сдыхлику какому хватит. Ненавижу жару. И кожу свою чувствительную тоже. Она способна сгореть даже от пяти минут пребывания на солнце. А тут оно везде. Одним словом — ненавижу!

Вот в таком дурном настроении, обильно политая потом и умеренно разозлённая, я добралась до владений лэрда.

Огромные железные ворота были распахнуты настежь. Народ суетливо курсировал туда-сюда, с шумом и гамом присущим огромной толпе. Охрана у ворот имелась, но на прохожих мужчины взирали безразлично. Именно поэтому я спокойно направилась ко входу во двор.

— Стой! — скомандовал один из охранников. — Подними капюшон!

И вот надо же было им активизироваться именно сейчас!

Не афишируя свою досаду, послушно выполнила его просьбу.

— Красивая, — улыбнулся кареглазый шатен и задорно подмигнул.

— В горничные значит, — констатировал второй — блондин с глазами какого-то болотного оттенка.

— И почему сразу в горничные? — Не забыв накинуть капюшон обратно, полюбопытствовала я.

— А потому что наш лэрд любит видеть возле себя только красивых девушек! — с широкой ухмылкой воскликнул кареглазый. — И отправить их на тяжёлые работы ему совесть уж никак не позволит.

Я недовольно фыркнула, услышав в его заявлении намёк.

— Пускай себе любит. — Безразлично пожала плечами. — Только я сюда работать пришла, а не шашни крутить.

Оба охранника выразительно хмыкнули.

— Все вы так говорите поначалу. А позже только и видишь, как из спальни лэрда выбегает очередная горничная, счастливо размахивая юбками, — подначил меня блондин.

Я смерила его уничижительным взглядом и, гордо вздёрнув подбородок, прошла мимо. Вслед мне донесся весёлый смех — наверняка охранники предположили, что меня задели их шутки. Хотя на самом деле, ничего обидного в них я не углядела и даже улыбнулась. Мужчины, они ведь, в любом мире и есть мужчины — с пошлыми шуточками, намёками и ни к чему необязывающим флиртом. Просто решила сразу же обозначить границы. А то ещё напридумывают чего.

От ворот до поместья пришлось шагать довольно далеко. Это вам не деревенский домик, где от калитки до крыльца три шага! Тут целая домина, не уступающая царским хоромам — с колоннами, огромными окнами на французский манер и всякими архитектурными завитушками. И всё это снова под палящим солнцем. Под адски палящим солнцем, черти его дери!

Поместье к тому же пришлось обойти по дуге. Естественно, кто же пустит прислугу через парадные двери?

А у черного входа собралась целая толпа кандидаток на роль барской прислуги. Это вызвало дикую проволочку, которая согнала с меня ещё парочку лишних вёдер пота. Внутренне я уже кипела, словно оладушка на маминой старой чугунной сковородке. Буквально минута в толпе шумящих девиц и начну брызгать шипящим маслом.

— Не знаете, почему нас внутрь не пускают? — с трудом утихомиривая раздражение, поинтересовалась у стоящей рядом девушки.

Незнакомка склонилась к моему уху и доверчиво зашептала:

— Так места, говорят, закончились. Я, конечно, точно сказать не могу, но вроде как набрали штат прислуги.

Ей-богу, правый глаз дернулся непроизвольно. По шкале от одного до десяти бульон из клокочущего бешенства, разливающегося в моей груди, был готов на все сто. А я была настолько не готова идти обратно, плавясь под прицельными лучами адова светила, что, не раздумывая рванула к самым дверям.

Некоторым дамам это не понравилось. Да что врать, никому не понравилось, как я пру напролом, словно только что вставший на рельсы паровоз. Послышался недовольно-возмущенный ропот, почувствовались тычки под ребра. Но я была неумолима в своём стремлении попасть в этот дом. Интуиция или что-то подобное просто вопила о том, что там прохладно и есть вода. А для меня это было решающим фактором в данный момент.

— Тпрррууу. — Ловким движением кто-то ухватил меня за шкирку и поднял над землей. Свободной рукой этот наглец скинул с моей головы капюшон и уставился на меня немигающим цепким взглядом, способным просверлить дыру даже в априори непробиваемом веществе. — И кто это у нас тут такой маленький, шустрый и наглый? — Слишком ласковым, а от того совсем неправдоподобным тоном, вопросила эта громила. Которая, кстати говоря, оказалась женщиной. Очень большой и сильной женщиной.

Полузадушенный писк был моим ответом.

Годзилла, а именно её мне напомнила эта, язык не поворачивается сказать, но женщина, сообразила, что в таком положении она от меня ничего не добьется и великодушно разжала свои клешни, позволив мне стать на ноги.

— Катарина Елич, — через три вдоха и два выдоха, выдавила из себя я.

— И куда же ты опаздываешь, Елич? Горничные нам больше не нужны.

Что уж тут скажешь? Против Годзиллы не попрешь. У неё вон какие плечи — не каждый мужик такими похвастаться может. Однако…солнце, длинный путь назад, нестерпимая жажда…

— На работу опаздываю. — Невозмутимости в моем тоне позавидовал бы даже препод, зачитывающий очередную нудную лекцию по какому-нибудь обществоведению.

Годзилла иронично вскинула бровь. Не левую, не правую, а всю свою сплошную броВ.

— И кем же ты работаешь, Елич? Невидимкой? То-то я тебя ни разу не видела здесь. — Широкий оскал показал мне, что она пошутила и что ей самой эта шутка пришлась по душе.

— А я на кухне работаю. Там знаете ли, не проходной двор, чтобы шастали все, кому вздумается.

Годзилла угрожающе приблизилась к моему лицу, насупив бров. Я же пожалела о несдержанной вовремя колкости.

— Проваливай-ка ты отсюда, Елич, пока ноги твои целы, а на рученьках все пальчики шевелятся.

Она сделала шаг вперёд, надвигаясь на меня. Я сделала шаг назад, непроизвольно сцепив пальцы рук и убедившись, что все они пока на месте и функционал свой поддерживают.

— Гаргонелла, остынь! Не пугай мою девочку! — укоризненный окрик вынудил Годзиллу обернуться, оставив меня на миг в покое. — Только вчера наняла, а ты уже пытаешься выставить её! — Мягкий голос выбежавшей из поместья женщины подействовал на Годзиллу, ой, простите, Гаргонеллу (что несильно-то меняет суть), успокаивающе. Она отступила от меня и вперилась в круглое лицо подбежавшей женщины.

— Предупреди свою поварешку, чтобы в следующий раз не сунулась сюда. Пускай сразу идет на кухню. — Напоследок Гаргонелла наградила меня внимательным ясканируютебя взглядом и вернулась к остальным девушкам.

Пухленькая ладошка моей спасительницы невесомым перышком легла на мой локоть и легонько потянула за своей обладательницей.

— Идём, милая, не будем испытывать терпение богини по пустякам.

Надеюсь, она не Годзиллу имела в виду. Иначе мои представления о божествах значительно пошатнутся. Рухнут, словно спиленный бензопилой столетний дуб. С таким же шумом и треском.

— Моё имя — Нэсса. Я главная на кухне. — Пройдя метров двадцать и завернув за угол, мы остановились у небольшого крыльца из трех ступенек. — Уж не знаю, устроит ли тебя работа на кухне, но горничные действительно более не требуются.

Нэсса с легкой полуулыбкой склонила голову набок, ожидая моего ответа. При этом жесте её короткие белоснежные кудряшки забавно подпрыгнули.

— Меня устроит любая работа, которая будет мне по силам.

— Вот и чудненько! — она чуть сжала моё предплечье. — Думаю чистка овощей и мытье посуды для тебя не станут чем-то тяжело выполнимым?