— Баба Саса, докладаю, потреблям и выделям в плепорции, спим крепко. Мама Настасья хочеть вас приватно собеседовать.

Заработав от меня по тазику, он показал язык и направился в дом, мы с Серым пошли вслед за ним.

Едва я успела переобуться и направится в ванную, как меня перехватила Настя.

— Привет мам. У меня к тебе есть разговор.

— Знаю, Леший сказал. Подожди пару минут, — я шагнула в ванную, но Наська ввинтилась следом за мной.

— Нась, ты чего? Может дашь мне сначала пожурчать и умыться с работы?

— Мамуль, потерпи секундочку, — Настя открыла настенный шкафчик, — Видишь!

— Что, видишь?

— Помнишь, за неделю до приезда наших ты сама попросила меня докупить прокладок. Сказала что последние израсходовала.

— Ну, говорила, — я вспомнила, что действительно просила её пополнить запас женской гигиены.

— Баранки гну! Я купила три пачки. И вот они лежат, целёхонькие. А какое сегодня число?!

До меня начало доходить, что она имела ввиду. Быстро просчитав даты, я мысленно отвесила себе увесистый подзатыльник, сообразив что опять забыла, что мой цикл здесь не двадцать восемь, а двадцать два дня! И середина его приходится как раз на день приезда наших! Ох, мамочки!

— Нась. Ты думаешь что я…

— А ща узнаем! — она, не скрывая довольного выражения лица, занырнув в шкафчик, выудила оттуда стеклянную баночку из-под горчицы и, ну и естественно, тест на беременность.

— Давай!

С замирающим сердцем я наполнила ёмкость и опустила туда пластинку теста и, выждав положенное время, извлекла её на божий свет.

Ну кто бы сомневался! Две полоски, только в путь!

В ту же секунду Наська стиснула меня в объятиях и всхлипывающим голосом прошептала на ухо:

— Мамочка, ура! Как я тебя поздравляю!

Повернув голову я встретилась с взглядом её блестящих чёрных глаз. Чмокнув её в нос я сказала:

— Ну что, будешь мамочку учить как лялечку вынашивать?

— Ага! — у Наськи на лице появилось выражение предвкушения, — А Серёже когда скажешь?

— Ну-у-у, — я замялась, — наверное, всё-таки надо сначала в консультацию сходить. Чтобы уже наверняка.

— Ну ты тогда мойся и прочее, а я пойду Боцманше позвоню, договорюсь когда она тебя примет, — Настя легонько толкнула меня в бок и пулей вылетела в дверь, но тут же вернулась обратно, — А тест высуши и приклеишь на первую страницу детского альбома!

Когда я, через несколько минут, вышла из ванной то на меня снова налетела Настя.

— Слыш, я позвонила Боцманше, а она, оказывается где-то рядом. Сказала что через несколько минут будет.

— Нась, ну ты даёшь! Я бы… — меня прервал звук останавливающейся у дома машины и хлопок автомобильной двери.

— Ну вот. У нас хоть будет чем её угостить?

— Обижаешь! — Настя удивлённо посмотрела на меня. И правда, чего это я такое ляпнула. Когда это у Наськи угощения не было.

Входная дверь открылась и мы увидели могучую фигуру Светланы Яковлевны.

— Ну, добрый вам вечерочек, — Боцманша весело посмотрела меня, — ты, красавица проходи в спальню и раздевайся, а ты Настя покажи где тут у вас можно руки помыть.

Через минуту я лежала в спальне на кровати, у двери, с испуганно-предвкушающим видом, переминался с ноги на ногу Серый, а по моему животу нежно скользили могучие пальцы Боцманши…

Закончив осмотр она жестом предложила мне вставать и, дождавшись когда я застегнусь, а Серёжа подойдёт и станет рядом, прошлась по нам весёлым и ехидным взглядом.

— Ну что, молодые люди, поздравляю. Времени вы, точно, даром не теряли. В понедельник придёшь ко мне, сдашь анализы и…

— Сашка!!! — Серый подхватил меня на руки и закружил по комнате, чудом не навернув при этом, едва успевшую отскочить, Боцманшу.

— Серёжа, поставь меня на место! Ты чуть Светлану Яковлевну не уронил! — Серый поставил меня на ноги и открыл рот чтобы извиниться, но Боцманша махнула рукой.

— Успокойтесь, меня уронить не так-то и просто. Помню в девяносто втором, на харьковском вокзале в переходе к поездам двое приколупались, так им пары затрещин хватило.

Я, ещё раз, взглянула на её «ручку» и прикинула, что «затрещина от Боцманши» — это, как минимум, сотрясение мозга, конечно при его наличии.

— И долго они потом лежали? — поинтересовался Серый.

— А я почём знаю? Я на поезд опаздывала, — Боцманша хмыкнула, — и вообще, я хоть и врач, но придерживаюсь принципа — если достал кого-то, то твоё здоровье — твои проблемы. А теперь, пойдёмте покажите мне малышку.

Мы направились в комнату Насти, где Светлана Яковлевна осмотрела Алечку, а потом обняла Наську и сообщила всем, что та молодчина и отличная мамочка. А заметив сунувшегося комнату, со стопкой свежевыглаженных пелёнок, Лёшку, похвалила и «папочку».

Леший, приобрёл расцветку перезрелого помидора.

Когда же Боцманша собралась уходить, мы дружно стали на входе стеной и заявили, что без ужина её не выпустим. Светлана Яковлевна рассмеялась и пошла с нами на кухню. Когда она садилась за стол, я обратила внимание на её кобуру с пистолетом.

— Светлана Яковлевна, а что это у вас за пушка?

Боцманша расстегнула кобуру и извлекла на божий свет… Мама! Позолоченная «песчаная курица»! С десятидюймовым стволом! Я пригляделась. И пятидесятого калибра![74]

Я сижу за столом и всё ещё никак не могу прийти в себя от только что свалившейся на меня новости. С одной стороны, и я это чувствую, на моей физиомордии прописалась счастливая, но явно не блещущая интеллектом улыбка. С другой — «дети пошли косяком». Я ещё не до конца отошёл, от известия, что, по местным обычаям, являюсь отцом пятнадцатилетней девочки, как на следующий день стал дедом (тут звук от падения в глубокий обморок) замечательнейшей козявки. И вот, через три недели мы с Сашей узнаём, что наша очаровательная и ужасно романтичная встреча после разлуки дала результат.

Боцманша, пошушукавшись с Сашкой и Настёной (ну куда ж без дочки, она сейчас в нашей семье главный спец по деторождению), вынесла вердикт — наше светлое будущее было зачато в день приезда.

Хорошо ещё что мы в тот день практически не пили. Боцманша нас успокоила, что пара бокалов вишнёвки не в счёт.

Я вынырнул из глубин своих размышлений, отвлечённый голосом Светланы Яковлевны:

— …Настя, ты её должна помнить, Аня Николаенко из девятой палаты. Она родила тоже в пятницу, только в четыре утра, — Боцманша весело хмыкнула, — устроила нам почин! Так вот, её муж служит вместе с моим обормотом, ну и были у неё проблемы, ещё из-за ленточки, но мы справились и в итоге — отличный пацан.

— Помню, хорошая тётка.

— Ну и вот, во вторник, когда муж приехал её забирать, он и подарил мне эту пукалку.

Я поперхнулся. Назвать «Дезерт Игл» пятидесятого калибра, с дульной энергией как у АКМ, «пукалкой»! Хотя… В руках у Боцманши он, отнюдь не кажется чем-то таким… выдающимся.

— А мой, он прикатил со счастливым папашей, помочь забрать жену, ну и заодно лишний раз повидаться с мамочкой. Так вот, он рассказал как эту игрушку добыли. Как раз в пятницу, помните были сообщения о боях с «посвящаемыми», ну так вот, одну из этих групп зажали и троих повязали. Ну и у одного из них и была эта штучка.

— Светлана Яковлевна, я, если честно, не представляю себе вменяемого бойца, пошедшего в рейд с таким пистолетом. «Дезерт» ни разу не боевое оружие и требует чрезвычайно щепетильного ухода.

— Сашенька, а кто тебе сказал что он был вменяемым? Мой Яша участвовал в том бою и определил его хозяина как «золотого мальчика с безразмерными понтами». У него и автомат был какой-то супер-пупер навороченный, и снаряга была ого-го, в отличие от остальных. И, кстати, ребята, когда изымали её у него, решили проверить ту теорию, что бо-о-ольшиё пушки носят ма-а-ленькие мушчинки. Ну и заставили его предъявить к осмотру, — лицо Боцманши, в очередной раз, приобрело шкодное выражение, и она, показав нам свой левый кулак, оттопырила мизинец и пошевелила им.