Вчера вечером к нам на квартиру приехал дядя Коля. Приехал с хорошими вестями, КРАЗ готов и его нужно забрать. Когда же отец спросил, сколько же мы должны заплатить, дядя рыкнул и сначала опять завел шарманку на тему — «у меня все равно никого, кроме вас, нет, а на кладбище мне деньги не нужны», а потом прямо сказал, что рано или поздно, но он тоже отправится «туда».

Дела, которые он прокручивает, отправляя «туда» грузы, так или иначе привлекают, в конце концов, ненужное внимание и приводят к расследованиям. И тогда все вешается на человека, занимавшегося этим, а он уходит в «новый мир». Пять лет назад именно при таких обстоятельствах дядя и начал заниматься снабжением наших соотечественников.

На резонный вопрос отца: «А ты точно знаешь, что он ушел в “новый мир”, а не “в мир иной”?» — дядя Коля усмехнулся и ответил, что со своим предшественником он поддерживал связь до прошлого года, когда у старика не выдержало больное сердце. И что мы, помимо всего прочего, еще и его плацдарм на новом месте.

Потом мы уже в который раз принялись обсуждать тему «А чего бы такого ценного нам взять с собой»? Предложения были разные — и бытовая техника, и компьютеры, и запчасти к автомашинам, и лекарства. Дядя высказался в том плане, что поставками занимается Орден, и он своего «гамбургера с виски» никому не отдаст. Так что везти надо то, что не входит в постоянные поставки Ордена, и в этом отношении идея с гирокомпасами совсем неплохая, только нужно будет прихватить с собой минимум по сотне метров семижильного кабеля на каждый комплект, и он уже провентилировал этот вопрос в штурманских отделах Черноморского и Северного флотов. Гирокомпаса, а также секстаны, хронометры и магнитные компаса, будут. Кроме этого, он предложил взять с собой старую авионику — радиостанции, радиовысотомеры и прочее в этом духе. Причем старую по годам выпуска, но канолевую по состоянию, ибо со складов.

По его сведениям, российская территория потихоньку хомячит все что только можно, на случай прекращения связи между мирами, и аппаратура, созданная на элементной базе тридцатых-пятидесятых годов, в таком случае является наилучшим вариантом потому, что при наличии хорошего выкуум-насоса сваять электронную лампу можно даже в школьной лаборантской, конечно — при наличии соответствующих рук и головы. А вот с микросхемами такой номер уже не пройдет.

В общем, решили взять сколько влезет в грузовик с прицепом.

Мы закончили отмечать Новый Год. Я лежу на кровати в нашей выгородке и Танюшка спит, уткнувшись мне в подмышку. Да. Вот такие грандиозные перемены в моей жизни. Я нашел свою женщину, и она прижимается сейчас ко мне. В темноте не видно, но я знаю, что ее роскошные черные волосы, рассыпавшиеся по моей груди, изрядно пересыпаны сединой.

Таня оказалась очень сдержанной в рассказах о себе, и ее историю после того, как месяц назад у нас все срослось, мне поведал Пал Палыч.

Судьба за каких-то три с половиной года прокрутила ее как в камнедробилке. Знакомство с сыном Пал Палыча и Анны Матвеевны. Вспыхнувшее чувство и роман. Бешенство ее родителей и попытка по-быстрому выдать ее замуж на стороне.

Но Таня оказалась способной на решительный и бесповоротный поступок, она сбежала по дороге и сумела вернуться в Ашхабад. Ни она, ни Валентин отступаться не собирались и приняли единственно возможное в их положении решение — отправились в собор Александра Невского, где Таня крестилась, и их тут же обвенчали. Своих родителей, пришедших на квартиру мужа, она встретила с православным крестиком на шее и обручальным кольцом на руке. Скандал получился грандиозный и закончился он отречением и проклятьем.

Год они прожили с мужем в любви и согласии, но… За неделю до рождения Максимки Валентина сбила машина. Это, как оказалось, не было местью ее родных, просто обычный «золотой мальчик» ехал, не обращая внимания на светофоры и переходы. Виновным, естественно, оказался погибший, и через несколько месяцев Таня вместе с родителями мужа уехала в Россию.

Теперь же нас ждет новый мир, и только от нас зависит — какой мы сделаем нашу жизнь.

После большого и серьезного разговора со старшим поколением с обеих сторон мы решили, что в новом мире Таня официально будет приемной дочерью Пал Палыча и Анны Матвеевны, ну, а Максимка, естественно, моим с Таней сыном, дабы избежать в дальнейшем неловких вопросов об отцовстве.

За стенкой хлопнула дверь, и я услышал, как Леший протопал в направлении белого друга.

Я вспомнил, как решался вопрос с углом для нас с Танюшкой. Выгородка на складе, где ночевала наша компания, была достаточно большой, и мы решили разделить ее на две части — для нас и для Лешки с Серегой. Леший где-то надыбал белую дверь с коробкой, видимо, выломанную при перестройке, и остатки разбитого в аварии изотермического фургона. Перфоратор у нас был, и уже через час проем в стенке в один кирпич, сложенной к тому же на скверном растворе, был готов. Дальше четыре гвоздя «двухсотки» в швы между кирпичами, баллон монтажной пены, и дверь на месте. На два месяца хватит. Перегородку мы соорудили из двух кусков, вырезанных из стенки фургона, нескольких арматурин в качестве крепежа, трех баллонов пены и пары часов ударного труда.

Когда мы впервые вместе зашли в нашу комнатку, Таня прижалась ко мне и тихонько сказала на ухо:

— Валер, это наш первый дом. Пусть он ненадолго, но давай запомним его по-хорошему.

Я поцеловал ее, поднял на руки и положил на разложенный диван…

Ех-ма! День воскресный! Головушка вава!

В четверг официально и досрочно закончилась моя учеба в «бауманке». Я защитил диплом. Понятно, что без тихой и незаметной помощи дяди Коли сам я вряд ли бы смог провернуть все это без нервов и лишних вопросов. Хотя экзамены и зачеты я сдал без дураков, да и диплом не был пустой формальностью, крови на защите у меня попили честно. А вот то, что вручение диплома состоялось уже на следующий день — несомненно, было дядиной заслугой.

Вчера я накрыл поляну своей группе, и усугубили мы весьма изрядно. Естественно, всем было страшно любопытно «а чего досрочно?», и я весь вечер отбивался от вопросов «как?» и «зачем?». Приходилось ссылаться на разные грозные подписки. Уже в самом конце вечера, когда пара самых любопытных подъехала ко мне уже в четвертый раз, я состроил таинственный вид и сказал им правду. А потом от души насладился их обиженными физиономиями, когда они решили, что я над ними издеваюсь.

Продолжение банкета состоялось и на складе, так что доза мне вчера выпала приличная.

Со стоном выбравшись из нашей с Лешкой «кельи», я поплелся в душевую.

Прохладный душ отчасти вернул мне бодрость, и я направился на кухню, где попал в надежные руки «почти тещи». Стакан рассола и бульон с гренками окончательно примирили меня с действительностью.

Моя семья перебралась на склад в пятницу. Съемная квартира была сдана хозяевам, городские машины отца и матери проданы. Мама уволилась перед Новым годом, а отец — официально безработный с завтрашнего дня.

Машины были подготовлены и загружены «под жвак». Торпедовозу Владимир Олегович присобачил удлиненный фаркоп, и к нему был прицеплен восьмитонный мазовский прицеп, а за «Прагами» стояли четырехтонники.

Все машины были покрашены в светлый серо-зеленый цвет, а капоты — в матовый черный. Эту идейку подкинул мой отец, вспомнивший, что так красят фюзеляжи самолетов перед кабиной пилота, чтобы уменьшить образование бликов и нагрузку на глаза летчика.

Все машины были окончательно загружены еще в прошлые выходные.

Я в это время в поте лица добивал диплом, так что комплектацию груза взяли на себя отец и дядя Коля. Дюжина гирокомпасов, пять больших ящиков со штурманским имуществом, полторы сотни устаревших авиационных радиостанций, радиокомпаса, радиовысотомеры и автопилоты. Все в заводской упаковке, под пломбами, и все это было — по документам — списано и сдано в металлолом. Мы по сути заплатили лишь за содержавшиеся в аппаратуре драгметаллы. Все это «под жвак» заполнило тентованые кузова торпедовоза и большого прицепа. Один из четырехтонников был заполнен ящиками с радиодеталями, на второй загрузили бытовую технику и нашу мебель. «Праги» были забиты оборудованием автомастерской.