И как де он, Юшко с товарищи, пришли под острожек, и дуарские князцы, Досий, и Колна, и Даваря, не допустя их, Юшку с товарищи, до острожку, за версту встретили и государскому величеству поклонилися. И в аманаты к ним сели Досий и Колпа, а Доваря в острожек отпустили. И три юрты им отвели, где им, Юшку с товарищи, жить, и хлебных запасов, 40 кузовов круп овсяных, привезли и десять скотин привели же. И ночевал он, Юшко с товарищи, в юртах. И взяв с собою знамя и пятьдесят человек служилых людей, круг острожку ходили и осматривали, крепок ли острожек и приступить к нему можно ль. И он, Юшко, почал тем даурским князцом говорить и в острожек к ним проситься. И они де отказали: в острожке де живут у них люди многие, и русских людей по се поры не знают и с ними учинят бой, и от того де учинится дурно большее. И он, Юшко с товарищи, упрямився, взяв тех князцей, Досию и Колну, и в острожек к ним пошли. И тех князцов их улусные люди, собрався безвестно, и на него, Юшку с товарищи, напустили из острожку и из подлазов, многие люди на вылазку выходили и с поля многие конные люди напускали, и бон с ними великой учинили, и на бою служилых людей десять человек непереранили больно: итти из-под острожку не могли и осталися под острожком живы. А своего одного князца Кольну убили, а другой князец Досий убил служилого человека, у кого он был, и ушол к ним в острожек. А достальных служилых людей всех изпереранили и в юрте под острожком обсадили, и сидели три дни. И на четвёртую ночь из-под острожку ношли в отход к нему, Василью, на Умлекан, и шли в куяках до Умлекана десять дней.
И как те люди к нему, Василью, зимою пришли, и всякого запасу меж собою разделили по тридцати гривенок на человека, и питалися всю зиму и весну сосною и кореньем. А как служилые люди пришли из-под острожку, Юшко Петров с товарищи, к нему, Василью, на Умлекан, и в те поры из-за караулу у служилых людей, у Галки Сурнина да у Оски Крохи, из желёз даурской князец Доптыул убежал. И после того голодною смертию померло тех служилых людей, которые из-под острожку пришли, 40 человек.
И как весною пятидесятник Патрикейко Минин с товарищи к нему, Василью, в судах приплыл, и он, Василей, собрався с достальными служилыми людьми в суды, и вниз по Зию поплыл.
А от Селимбы-реки плыл до речки до Гогулкургу трои сутки. И та речка пала в Зию, на низ пловучи, с левую сторону. А на усть той речки, на Зие, волость Гогули, а в той волости даурской острожек, а в том острожке два князца — Омуты да Ломбо, а улусу у них в том острожке 200 человек, все пашенные и скотные сидячие люди, а хлеба у них родится много, а ясак платят хану собольми. А против Гогул за Зиею волость Шепки, а в той волости 100 человек, дауры же, пашенные же. А от Гогул плыл до речки до Томы, плыл судном одне сутки. А Тома-речка пала в Зию, на низ идучи, с левую же сторону, а по ней живут дауры и тунгусы пашенные многие. А от Томы плыл до даурского князца Балдачи сутки. А от Гогул до него, Балдачи, по Зию живут по обе стороны дауры пашенные, его, Балдачины, улусные люди; а у него, Балдачи, поставлен острожек, и в том острожке с ним, Балдачею, живёт его улусу 100 человек, пашенные. А от Балдачи, от острожку плыл до Шилки-реки сутки. А все его, Балдачины, люди — дауры пашенные; а ясак он, Балдача, даёт хану собольми, а в аманатех у хана сидит жена его, Балдачина. И как Шилка-река сошлась с Зиею, и так пошла Шилка и до Шунгалы-реки[192]. А Шилка пала в Зию, на низ идучи, с правую сторону. А на Зие и на Шилке родится шесть хлебов: ячмень, овёс, просо, греча, горох и конопля, да у Балдачи же родится овощ: огурцы, мак, бобы, чеснок, яблоки, груши, орехи грецкие, орехи руские.
А с усть Зии по Шилке пойдут пашенные многие сидячие люди дючеры[193] родами, и до Шунгалы-реки. А с усть Зии до Шунгалы плыл три недели. А язык у дючеров свой, и толмача дючерского не было. И он, Василей, послал проведывать десятника Илейку Ермолина да с ним служилых и промышленных людей двадцать пять человек — далече ли до моря? И они ходили в стругах вниз трои сутки и назад воротилися. И не дошед до него, Василья, за полднища, стали ночевать. И собрався дючеры, многие люди, и безвестным приходом их, Илейку с товарищи, побили всех, только ушли два человека: служилой человек Панкрашка Митрофанов да промышленой человек Лучка Иванов.
А Шунгал-река впала, вниз идучи, с правую сторону. А по Шунгале живут многие пашенные сидячие люди шунгалы. А в вершине той реки живут мугалы кочевные, скотные. А как Шунгал-река сошлась с Шилкою, и так пошла Шунгал, а по Шилка. А от Шилки-реки плыл до Амура тестеры сутки. А всо и до Амура живут по обе стороны дючеры, многие сидячие люди. А Амур пала в Шунгал, на низ идучи, с правую сторону. А по Амуру живут дючеры же пашенные, а в вершине живут тунгусы. А как Амур сошлась с Шунгалом, и так пошла Амур-река и до моря. А по Амуру до натков[194] плыл, до князца Чекуная, четверы сутки, дючерами же пашенными. А натками плыл до гиляков две недели. А натки живут по Амуру по обе стороны улусами, а ясаку они никому не дают. А гиляками плыл и до моря две недели же. А гиляки сидячие живут по обе стороны Амура и до моря улусами, да и на море по островам и губам живут многие ж гиляцкие люди сидячие улусами, а кормятся рыбою, ясаку они, гиляки, хану не дают. А в Каменю, в горе, живут тунгусы.
А на усть Амура-реки зимовали. И гиляцких аманатов поймал трёх человек: Сельдюгу, да Килему, да Котюгу Доскины... И с них, с аманатов, ясаку взял 12 сороков соболей да 6 шуб собольих, и тех аманатов с собою в Якутской острог привёз.
И он, Василей Поярков, летом с усть Амура-реки назад в Якутской острог, к устью реки Ульи в судах пошол. А морем шол до той усть Ульи-реки 12 недель. И на Улье-реке зимовал, и... аманата изымал, и ясаку из-за него собрал 17 соболей, да семеры наполники[195] собольи, да 7 пластин собольих[196] же. И с тем аманатом оставил для ясашного сбору на Улье-реке служилых и промышленых людей двадцать человек.
И с Ульи-реки вешним последним путём, нартами, через волок до вершины Маи-реки две недели, а по Мае-реке плыл в судне до Алдана-реки тестеры сутки, а по Алдану плыл до Лены четверы сутки, а по Лене шол вверх до Якутского острогу тестеры сутки.
И только будет государь царь и великий князь Михайло Феодорович всеа Русии укажет на те реки, на Зию и на Шилку-реку, в те землицы, где он, Василей Поярков, с служилыми людьми был, послать своих государевых немалых служилых людей, перед прежнею посылкою, что с ним, Васильем, было послано, с прибавкою, для ясашного сбору и приводу новых землиц под его царскую высокую руку, человек с 300 и больше. И на тех реках, в тех землицах иноземцов под его государеву царскую высокую руку можно привесть и в вечном холопстве укрепить, острожки в тех землицах с крепостьми укрепя: в первых даурских пашенных людях хлебных на усть Силимбы-реки острожек поставить, где стоит даурского князца Досии, и в том острожке оставить для осадного сиденья на малую статью человек с 50; да в хлебных же даурских людях в другом месте, на Зие-реке, даурского князца Балдачи, острожек поставить можно ж и крепостьми укрепить, и в том острожке оставить для осадного сиденья на малую статью 50 человек; да в третьем месте, в хлебных же людях, на Зие ж реке, в дючерах, острожек поставить, и в том острожке оставить для осадного сиденья на малую ж статью 50 человек. А другою половиною служилыми людьми, полуторым стом, по Зие и по Шилке-реке и по сторонним речкам, кои впали в Зию и в Шилку-реку, в походы ходить и тех пашенных хлебных сидячих людей под его государеву царскую высокую руку привесть можно, и в вечном холопстве укрепить, и ясак с них сбирать. И в том ему, государю, будет многая прибыль, потому что те землицы людны, и хлебны, и собольны, и всякого зверя много, и хлеба родитца много, и те реки рыбны, и его государевым ратным людей в той землице хлебной скудости ни в чём не будет.
