А только де государь укажет послать на те реки своих государевых служилых людей человек 30 в куяках, да х тому охочих промышленых будет человек 30 же, и на тех де реках тех тунгусов под государеву царьскую высокую руку привесть мочно, и государю прибыль учнёт быть немалая, потому что на тех реках немирных землиц тунгуских розных родов людей много, и по тем рекам соболя и всякого зверя много ж, а соболи добрые, чёрные. А суды б делать здесь, на Муке-реке, а надобно дощеник[162] водою мелок, да х тому дощанику в прибавку 2 струга с набои однодеревые, добрые. И только де отпуетят ранее с весны, и на те реки однем летом дотить мочно, потому что только до волоку ходу недель с 8, а волок невелик, только день ходу. А то де судно только до того волоку, а те де струги мочно за тот волок на катках на себе перетащить. А за волок перешодчи, на Улье-реку, делать против прежнего лодья, в которой по Улье до Ламы и до Охоты-реки итти. А как де с Ламы только наскоре с отписки в Якутцкой острог послать, и мочно назад с Ламы по тем рекам в Якутцкой острог тем же годом, потому что с Ламы-реки волоку одного только перетить на Ульи-реку 12 дён, а Ульи-река впала в Май-реку. А с соболиною казною высылка будет в другой год.

С РАССКАЗОМ О ПОХОДАХ НА ЯНУ И ИНДИГИРКУ[163]

Царю, государю и великому князю Михаилу Фёдоровичи) всеа Русии бьют челом холопи твои: красноярской казак Ивашко Родионов Ерастов, енисейские казаки Федька Алексеев Чюкичев, Тропика Алексеев, Офонька Стефанов.

В прошлом, государь, во 146 (1638) году били мы челом тебе, государю, царю и великому князю Михаилу Фёдоровичи) всеа Русии, а челобитную подали в старом Ленском остроге[164] енисейскому атаману Ивану Галкину, чтоб государь нас пожаловал, а он, Иван Галкин, по твоему государеву указу отпустил бы нас на твою государеву службу в новую землю — на Янгу-реку[165] и по иным сторонным речкам для твоего государева ясачново сбору к якутским и тунгуским людей и к захребетным мужиком с енисейским служилым человеком с Посником Ивановым, в 30-ти человеках, чтоб тех якутских и тунгуских или иной какой язык князцев и их улусных людей на Яиге-реке и по иным сторонным речкам привести под твою государеву... высокую руку, чтоб оне, иноземские князцы и с своими улусными людьми, были послушны и покорны и учинилися бы в прямом холопстве неотступны навек, а те бы места стали впредь прочны и стоятельны, и твой государев ясак шёл бы с них на всяк год безоброчно. И он, Иван Галкин, по твоему государеву указу, а по нашему челобитью, отпустил нас из старого Ленского острогу на твою государеву службу в новую землю на Янгу-реку и по иным сторонным речкам.

И того ж, государь, прошлого 146-го году дошли мы, холопи твои, до Янги-реки к янским егдурским князцем к Тунгусу и к Темереку и учали им заказывать о твоём государеве ясаке, чтоб оне, Тунгус и Темерек, с своими родимцы и улусными людьми промышляли твоим государевым ясаком впредь на 147-й год. А иных, государь, служилых людей, свою братью, послали мы, холопи твои, на низ по Янге-реке к олгеским князцем — к Колеску, и к Кортуге-шаману, и к Алебе, к их улусным людей. А приказали також промышлять твоим государевым ясаком. И те, государь, егдурские и олгеские князцы с своими роды на том шерсть свою дали, что им тебе, государю, служити и во всём прямити, и с себя давати твой государев ясак впредь на 147-й год собольми и впредь.

Да от тех же, государь, егдурских мужиков езделимы, холопи твои, на Одучим и на Бурлак к одученскому князцу Селбуку с товарыщи. И прошали мы, холопи твои, твоего государева ясаку впредь на 147-й год. [...]

А собрали мы, холопи твои, будучи на твоей государеве службе на Янге, на прошлой на 147-й год 5 пороков с прибылью перваго ясаку. А тое твою государеву ясачную соболиную казну выслали с Янги-реки с енисейскими служилыми людьми с Балагуркой Никифоровым да с Девятком Ермолиным с товарыщи в Ленской острог.

Да в том же, государь, во 147-м году приходил с верх Одучея князец Селбук и бил челом служилым людей Поснику Иванову с товарыщи по своей вере словесно. А прошал оборонить от юкагирских людей, что де, государь, те юкагири их якутские звериные гонбища и лучные ловли, и соболиные промыслы отняли и не за чем де будет твоего государева ясаку промышлять. И мы, холопи твои, по его, Селбукову, челобитью ездили для оборони вверх по Одучею, под Камень. И тех, государь, юкагирей сошли мы, холопи твои, на их юкагирских кочевьях и учали им говорить: почто вы государевых ясачных людей обидите, зверовья и соболиные промыслы отнимаете, а с себя вы государева ясаку не платите, а живете в ызбылых[166]. И те, государь, юкагири учали с нами дратися. И мы, холопи твои, у бога милости прося, учали над ними промышлять, как бог помощи подал. И дралися с ними многое время. И божиею, государь, милостню и твоим государьским счастием тех юкагирей многих побили, а иные изранены ушли. А на том, государь, бою я, Тренька, тебе, государю, служил и бился явственно, я поймал юкагирсково мужика, якутсково языку гаразд. И я, Офонька, поймал юкагиря — доброво улусново мужика. И всех, государь, мы, холопи твои, переима на бою 8 человек юкагирей. А ранили служилого человека Макарка Никитина в ногу копьём. И те, государь, юкагирские люди учали нам говорить: пожалуйте де не убейте нас, мы де вас переведём на иную, на Индегерскую реку, а тут де есть живут юкагирские люди, а место де тут собольное.

Да мы ж, холопи твои, из середнево Янсково зимовья ездили вниз по Янге-реке к олгеским мужиком для янсково юкагирсково князца Ендарака, что он, Ендарак, янских низовских ясачных якутов Аибина улуса, и Колескова, и Кортугина, и всех олгеских мужиков убивает и обидит, и своими их холопи называет, и рыбу у них и всякой корм отнимает, и жёны их и дети в полон емлет. И нам бы поймать ево в аманаты. И у меня, у Ивашка, в те поры убили коня. А те, государь, юкагири, что пойманы были вверх Одучия, с якутским переводчиком перевели нас, холопей твоих, с Янги на Индегерскую реку через Камень[167] коньми.

И того ж, государь, прошлого 147-го году, дошед мы, холопи твои, до Иидогерские реки, и стали станом на берегу на рыбном промыслу. [...]

Да того ж, государь, прошлого 147-го году в августе те ж индегерские пешие и оленные юкагири, шоромбойские и енгинские мужики, собрався со многими воинскими людьми, пришед опять на нас войною на наши станы, и тех, государь, поиманых аманатов, князца Полеву и Пискуна-шамана, у нас, у невеликих людей, отбили. А я холоп твой, на том бою, Ивашко, тебе, государю, служил и бился явственно и поймал на воде лутчево шоромбойского челкасково мужика, шамана Юляду имянем. И того, государь, шамана, приветчи с бою, роспрашивали: какой ты человек и есть ли у тебя родимцы[168]? И он сказал: я де лутчей человек в шоромбойских мужиках и есть де у меня 4 сына. И того, государь, шамана Юляду посадили в аманаты. А у меня, холопа твоего Ивашка, в те поры на бою убили коня и у многих служилых людей коней побили. А тот шаман Юляда ныне седит в аманатех в Индегерском Верхнем зимовье и даёт твой государев ясак с себя и с улусных людей по вся годы без недобору.

Да 148-го (1639) году в сентябре поставили мы, холопи твои, на Индегерской реке зимовье с косым острожком[169], выше Уяндины реки 2 днища. И поставя зимовье, поделали струги и ходили мы, холопи твои, в стругах на твоих государевых непослушников и изменников по Индегерекой реке на янгинских мужиков — на князца Чичюна, на ево улусных людей. [...] И то, государь, место стало прочно и стоятельно.