Перейдём теперь к Ледяному мысу, который, по мере того как выступает в море, разбивается на мелкие острова. Немного выше Камчатки есть проход, которым пользуются охотники, когда идут на тюленей и рыбу. Ближе к Анадырску и Собачьему повсюду живут только что описанные чукчи и коряки. В реке Салазия водится прекрасная сельдь, осётр, стерлядь, нельма. Вдоль Симанико, по направлению в глубь страны, много зимовий, в которых живут казаки его царского величества, собирающие с татар ясак, поскольку в Симанико вдоль рек водится много соболя и рыси, эта область и даёт Москве наибольший по всей Сибири доход.

Климат Ледяного мыса, или, как он по-московски называется, Святого носа, чрезвычайно холодный. Морозы бывают такие сильные, что во многих местах море покрывается тяжёлыми льдами, которые год за годом, под действием ветра налегая друг на друга, образуют высокие горы и так смерзаются, что кажутся одной массой. Иногда яге в зависимости от ветра, куски льда отламываются, и их начинает относить течением. Потом там и сям волны сталкивают их друг с другом, и они срастаются в новые айсберги. Случается также, что море замерзает на два или три года подряд, как об этом свидетельствует недавний пример, когда море было совершенно замерзшим с 1694 по 1697 год.

Перейду теперь к великой реке Лене, берущей своё начало на юго-западе, в районе озера Байкал, отделяющего Сибирь и Даурию друг от друга. На этой реке лежит город Якутск, являющийся главным городом этой северной провинции. Летом от него отходят суда вдоль побережья и внутрь моря до Собольего, Анадырска и Камчатки за моржовым клыком, ворванью и т. д. Язычники, или татары, плавают по этой реке в сделанных из кожи весьма быстроходных челноках.

Вокруг города Якутска и реки Амги живёт народ, называемый якутами, который одевается в особого вида платье. Их верхняя одежда состоит из сшитых вместе разноцветных лоскутков меха, края же, на ладонь шириной, повсюду оторочены белым оленьим мехом; скроена одежда почти так яге, как у немцев, и открыта сзади и с боков. Волосы они носят длинными, рубашек не знают: верят, что наверху, на небе, есть кто-то великий, давший им жизнь и дарующий им пищу, жён и детей. Весной у них бывает праздник, во время которого они приносят своему богу в виде жертвы кумыс или перегнанный из молока арак. Во время этого праздника сами они не пьют, а разводят большие костры и всё время поливают их по направлению к востоку упомянутым кумысом, или араком, что является их жертвоприношением. Когда кто-либо из них умирает, то ближайшего родственника погребают вместе с ним в земле; делается это по тому же принципу, как и во многих местах в Индии, где жёны, чтобы получить новое наслаждение на том свете, живыми идут на костёр, на котором сжигают трупы их мужей. Язык их наполовину совпадает с языком магометанских татар, живущих вокруг Тобольска и происходящих из Булгарии. Они держат столько жён, сколько могут прокормить. Главные животные у них — олени, служащие для перевозки их добра; на них также ездят, и очень быстро, верхом.

Якуты — умный и сообразительный народ и, как кажется, правдивый. Когда в Якутске воевода правит не очень строго, то якуты причиняют друг другу всевозможный вред набегами, грабежами и другими насилиями. Если же там сильный и строгий начальник, они держат себя покорно, тихо, и не слышно ни о каких безобразиях с их стороны. Они хвалят его разумность и желают, чтобы он подольше оставался в должности. Они утверждают, что их предки происходят из Монгольской и Калмыцкой земель, что их вытеснили оттуда русские[357] и поэтому им приходится жить в зимовьях этой области. Они тяжело мучаются цингой, которую быстро излечивают тем, что едят сырую рыбу и пьют дёготь.

Настоящие язычники, юкагиры, также населяющие часть этой области, имеют обычай, по которому, когда умирает кто-либо из родни, срезают всё мясо с костей мертвеца, высушивают скелет, обшивают его разноцветными стеклянными бусами и носят вокруг своих жилищ, почитая тем покойника как идола.

На реке Лене ежегодно находят Мамонтовы зубы и скелеты животных, которые выпадают из прибрежных гор и мёрзлой земли, когда весной, во время половодья и ледохода, подточенные берега обрушиваются в воду.

Большие реки, впадающие в Лену с юга, суть Витим, Олёкма и Майя, по берегам которых водится множество тёмного соболя и другого пушного зверя. Зимой у татар можно курить тысячу белок за три или четыре рубля. По реке Майя растёт всяческое зерно, так же как у истоков Лены, у Верхоленского и Киренги, где земля хорошо родит и кормит Якутскую область. Зерно там так дёшево, что 100 фунтов ржаной муки можно купить за 10—12 стейверов, скот тоже дёшев. Слоном, здесь жизнь дешёвая, а деньги дороги.

Продвигаясь далее по побережью моря от Лены до Енисея, мы обнаруживаем, что большинство людей в области между Пясидой[358] и Енисеем — самоедские, а частично тунгусские татары и язычники; об их жизни и верованиях мы говорили выше. Эта область до сих пор известна только до реки Пясиды, а дальше никто не ездил ни сушей, ни морем, так как в море слишком много дрейфующего льда и нельзя проехать.

Река Енисей, давно заселённая преимущественно русскими, берёт своё начало на юге Татарии и калмыцких и киргизских земель. Она очень богата рыбой. В Енисей впадают три большие реки — Верхняя Тунгуска, Подкаменная Тунгуска и Нижняя Тунгуска. По этим рекам много тунгусов, которые являются диким народом. Они могут быть поставлены на одну ступень с самоедами с той разницей, что они крупнее и здоровее телом. Они очень воинственны и ведут частые войны с соседями. Когда охотники, вооружённые луками и стрелами, подранили лося, они идут в лесу по его следу в сопровождении жён и детей иногда по восемь-десять дней. Так как они не берут с собой никаких продуктов, а надеются на то, что удастся добыть охотой, они носят на теле особый пояс, который ежедневно из-за голода затягивают на один-два пальца. Настигнув и убив зверя, они разбивают лёгкую палатку, и остаются на месте, пока от добычи не останутся одни кости. Если между тем им удастся подбить и пушного зверя, они возвращаются в русские города и деревни и продают там меха. Здесь попадается много белых и коричневых лисиц, а также много белок, соболя же почти нет. [...]

О СЫСКЕ В СВЯЗИ С ВОССТАНИЕМ В НЕРЧИНСКЕ[359]

От великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца в Сибирь в Нерчинской стольнику нашему и воеводе Самойлу Фёдоровичу Николеву.

В нынешнем в 205-м году писал к нам, великому государю, из Нерчинска стольник наш и воевода Антон Савёлов и под отпискою своею прислал московского дворянина, новокрещена[360] тунгуской породы, князь Павла Гайтимурова[361] четыре челобитные за розными иноземскими знамены[362], а в челобитных ево написано.

В прошлом де во 204-м (1695) году октября в 8-м числе нерчинские дети боярские и казаки взбунтовались и воеводе Антону Савёлову от дел отказали и держат за караулом з женою и з детьми и морят голодом, и ево де, князь Павла, и никого к нему, Антону, на двор не пускают ни для чего. И послали де они, казаки, к нам, великому государю, на него, Антона, челобитные, а у тех де челобитен вместо ево рука приложена заочно без ево веленья, хотя ево к воровскому своему бунту нужно[363] привлещи. И он де, князь Павел, хотя нам, великому государю, служить верою, к тому их бунту не пристал. Да он же де, князь Павел, написал две челобитные с сродники своими о своих нуждах за их иноземскими знамены да две скаски на мунгальском языке на них, казаков, в винном куренье и в шишом и в бражном варенье, потому что де от того нашему, великого государя, ясаку чинится великой недобор. И те де челобитные и скаски подал он Антону Савёлову и велел послать те челобитные и скаски к нам, великому государю, к Москве. И он де, Антон, те челобитные и скаски послал к Москве с людьми своими. И нерчинские де казаки, уведав те ево челобитные и скаски, и людей ево, Антоновых, в Читинской слободе удержали и посадили за караул, и письма взяли неведомо для чего. И нам, великому государю, пожаловати б ево, тому ложному их челобитью верить не велеть. А им де, иноземцом, от него, Антона, никаких налог и обид не было и обижать де было не в кое время. И велеть бы читинских казаков допросить — для чего они людей ево, Антоновых, задержали и за караул посадили и челобитье и скаски ево, князь Павловы, взяли, и по допросу наш, великого государя, указ учинить.