В любом случае, что бы не предвещало мне общение с англичанином, кажется, я готова пуститься во все тяжкие. Арчи Хант определенно сумел найти какой-то ключик к моей душе, о существовании которого я даже не подозревала. Наверняка он очень маленький, ржавый и еле-еле поворачивается в замке музыкальной шкатулки моей души. Знаете, у меня была такая шкатулка. Красивая, розово-золотая. Отец привез ее из Франции. Когда я проворачивала ключ, она медленно открывалась, и под нежную мелодию композиции «К Элизе» маленькая изящная балерина в прекрасном одеянии начинала кружиться. Это было так красиво! Я и девочки обожали ее и каждый раз поворачивали золотой ключик с осторожностью и замиранием сердца, в ожидании волшебства. И вот этот англичанин медленно, но верно поворачивал ключик, но какая музыка теперь у моей души? И не будет ли шкатулка пуста? Я этого не знала и этого же боялась.

*Фразы — американские формы пикапа. Первая фраза — витамин U — you («ты»). Вторая фраза звучит как «Are you a parking ticket? Because you've got FINE written all over you.» Здесь включается игра слов: fine — «штраф» и «прекрасный».

*Hershey's — самый крупный производитель шоколадных батончиков (и не только!) в Северной Америке, известен на весь мир и является пятой по величине кондитерской компанией в мире.

*Пасьянс «Паук» (Spider Solitaire) — старая карточная стандартная игра Windows, рассчитанная на одного игрока.

*Victoria’s Secret — самая известная в мире компания, специализирующаяся на продаже женского белья (Колумбус, США). «Ангелы» Victoria's Secret — известные модели, которые рекламируют продукцию и представляют ее на модных показах.

*«К Элизе» (Für Elise) — шедевр, фортепианная пьеса-багатель в тональности ля-минор. Композитор — Людвиг ван Бетховен.

23 июня 2018 года

Вивея

Неделя пролетела как один день. Утром я уходила сразу после завтрака, а иногда и того раньше, вечером возвращалась уже после заката солнца. Все эти дни я провела с Арчи.

Странное дело: я показывала Арчи новые места, но одновременно чувствовалось, что как будто это он показывал мне их. Уголки острова, которые, мне казалось, я не смогу посетить, потому что они неразрывно были связаны с моими подругами, открывались для меня заново. Он не стирал болезненные воспоминания, нет. Но он создавал новые, яркие, светлые. И он заставлял меня думать о близких сердцу местах не с дикой болью и желанием выдрать этот чертов орган, а с нежностью и тоской. Я научилась принимать их и думать о них с счастьем и благодарностью за то, что они у меня остались. Места, где я была счастлива со своими подругами. Я скучала. Я тосковала. Но я наконец-то чувствовала себя живой. И я снова искренне любила эти воспоминания.

Часто я, с комком в горле и болью на душе, рассказывала ему истории про своих подруг. Я не говорила этого никому. Абсолютно. Чем англичанин заслужил мое доверие? Не знаю. Наверное тем, что он не осуждал меня ни словом, ни взглядом. С нашей самой первой встречи он относился ко мне ни как к Вивее Прей — наследнице богатый родителей. Ни как к сумасшедшей девушке, выбравшей самоизоляцию и запершей себя в особняке, угрюмой, нелюдимой и мрачной. И тем более ни как к человеку, из-за которого погибли люди. Он относился ко мне как к простой девушке Вивее.

Самое главное, когда я рассказывала о своих подругах, он не спрашивал, где они, что с ними, почему они не рядом? Для меня они как будто были живы в этих рассказах, а он, чутко улавливая мое настроение, не давал возможности вспомнить о реальном положении вещей.

Сейчас я воспользовалась паузой в наших ежедневных исследовательских рейдах и пришла навестить Бена. Как раз он был один в кофейне, девочки-студентки вымолили себе выходной на эту пятницу, и, вроде, даже субботу. Какие-то ученические дела или праздники.

— А еще мы были на южном побережье, на самой высокой точке, горе Белласта. Кажется, я даже видела соседские земли, но из-за дымки не уверена.

Я отхлебнула теплый кофе из своей чашки. Хм, а он уже успел подостыть. Сколько я сижу в кофейне? Быстрый взгляд на часы ответил на мой вопрос: почти час. Ого! И, судя по тому, как болит с непривычки моя челюсть, я не умолкала.

Бен уже протер все, что было ему доступно из барной утвари, и сидел напротив меня, сложив подбородок на руки, с золотистыми волосками, и хитро улыбаясь. Не понравилась мне эта лисья улыбочка!

— Здорово-здорово. Знаешь, я даже и не помню, видел ли я тебя когда-то такой счастливой, душа моя. — Довольно пробасил он. — И чтобы ты так охотно общалась с кем-то. А этот англичанин — не промах, да?

Его заявление заставило меня перестать глупо улыбаться воспоминаниями минувшей недели, которыми я делилась с другом, и нахмуриться.

— Что ты имеешь в виду? Я общалась и до него! С тобой, например!

Он выпрямился и махнул рукой, отмахиваясь от моих слов, как от назойливой мошки. Затем размял затекшую шею, чуть хрустнув ей:

— Общалась, как же. Ну не дури мне голову, я с тобой сюсюкать не буду и пыль в глаза сыпать тоже. Сейчас ты совсем другая, сердце мое. Даже твои прекрасные глаза будто сияют! Особенно, когда ты говоришь о неправильном англичанине. Моя девочка влюбилась?

Я громко и отчетливо фыркнула в свой стакан и сделала еще один большой глоток, используя эту паузу чтобы обдумать его слова. Затем поставила белую чашечку на блюдце перед собой, и большим пальцем убрала маленький коричневый след на ободке.

— Глупости. Ты не прав. Я совсем не знаю Арчи. Просто он довольно интересный. И иногда даже смешной. У меня нет с ним планов на далекое будущее. Да и недалекое тоже. — Добавила я чуть более расстроено, чем хотела.

Мое расстройство связано лишь с тем, что мы должны были поехать на пляж, но у Ханта появились дела, заставившие нас перенести поездку. А я просто хотела на пляж. И все. Парень тут совершенно не причем! Просто… Ведь никто не любит, когда планы неожиданно меняются, верно? Ну, а с кем они были построены, не так важно… Так я пыталась себя убедить какое-то время, пока не поняла, что Бен щелкает перед моим лицом крупными пальцами.

— Прием, земля вызывает Вивею. Ты опять ушла в себя? О чем задумалась? Или все же о ком? — Довольно спросил этот добродушный медведь в обличие человека.

Я потерла лоб, пытаясь скрыть смущение.

— Да, прости. Просто задумалась, но не о Арчи. И не надо кидать мне этих твоих намеков. Ты вообще ведешь себя как подружка-сплетница, не стыдно? Такой взрослый и солидный мужчина, что впору пиджаки носить, трещишь как болтушка. — Пожурила я мужчину.

— Ну, если бы у тебя были свои подружки-сплетницы, я бы торжественно передал эту обязанность на их хрупкие плечи. А пока ты ими не обзавелась, я готов сам играть эту роль. — Невозмутимо ответил Бен.

Что я особенно люблю в Бене, он всегда без обиняков тыкал меня в мое одиночество или мои проблемы. Прямо носом. Раньше я ощетинивалась на подобные заявления, как еж иголками, а теперь просто принимала их. Только вот чтобы прислушиваться… Кажется, такое было впервые.

Выудила черную трубочку из барного органайзера и стала вертеть ее в руках. Тихо спросила, стараясь сделать голос незаинтересованным, будто ответ меня не может задеть:

— Думаешь, что я совсем потеряна для общества?

Бен хлопнул в ладоши, что отражало степень его негодования моим вопросом:

— Дочка, ты это серьезно?

Я нерешительно пожала плечами, не подтверждая и не отрицая своей серьезности. Опустила один конец трубочки в кофе, набирая его, и затыкая пальцем другой конец. Подняла ее над чашкой, освобождая верхнюю дырку от пальца и выпуская удерживаемую струю кофе обратно в чашку. Я бы продолжила играться, если бы мои руки не накрыли огромные ладони. Я посмотрела на их обладателя. Бен смотрел на меня бесконечно добрым взглядом, вкупе с приятной, согревающей улыбкой, это щемило душу.