– Бог тебе в помощь, рыцарь! Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе, – благодарно ответила Василиса.

– Любава дала мне свое благословение, – ответил Ивар, чувствуя, что это много здесь значит, он вытащил из-за пазухи свой талисман.

Маленькое общество за столом действительно на минуту лишилось дара речи. Первым подал голос Афоня:

– Если тронешь перо из этого медальона, сокол тут же явится на твой зов. Не теряй перо только, парень! Оно тебе, ох, как здесь пригодится!

– Любава очнулась от долгого забытья — это хороший знак! – вставила свое слово Маруша. – Она не оставит нас в беде!

– Ты принес нам надежду, рыцарь, – улыбнулась Василиса. – Утро вечера мудренее, я вижу, ты сильно устал. Маруша проводит тебя в опочивальню. Завтра на рассвете мы встретимся снова.

По пыльной горной дороге неторопливо катилась маленькая зеленая повозка, влекомая длинноухим осликом. Солнце уже садилось за горизонт и девчушка, ведущая своего низкорослого скакуна за повод, торопилась попасть в город к утру. Вот уже пройден последний поворот, и перед усталыми путниками открылся великолепный вид на конечную цель их путешествия. Устремленные ввысь башни, белые храмы с колоннами и светлые дома, утопающие в зелени садов, все было видно как на ладони.

– Бабушка, бабушка! Ты только посмотри! – девчонка остановилась и от радости захлопала в ладоши. – Мы дошли! Это благословенный город Фадмор, построенный эльфами на нашей земле. Там живет волшебный народ! Они умеют творить чудеса, они помогут тебе, вот увидишь.

Пожилая изможденная тяжелой болезнью женщина, лежавшая в повозке, с трудом приподнялась, безучастно посмотрела в указанном направлении и снова легла обратно, не проронив ни слова. Даже сквозь загар и дорожную пыль проступала смертельная бледность на ее лице, дни ее были сочтены, и только разве что чудо могло помочь ей.

– Поторопись, Ясинка, – едва слышно прошептала она, – скоро стемнеет, на дороге могут быть разбойники.

– Не бойся, бабушка, мы успеем. Дорога теперь пойдет под гору, идти будет легче. Каждое утро наместник эльфийского короля принимает просителей в своей резиденции. Мы пойдем к нему, и он обязательно исцелит тебя.

Старуха только тяжело вздохнула в ответ и закрыла глаза. Недуг безжалостно высасывал из нее все жизненные силы, и она уже ждала смерти как избавления от страданий. Вот только жаль было оставлять внучку совсем одну в этом мире. Глубоко за полночь они добрались до городских ворот, но внутрь их не пустили до рассвета. Ни у Ясинки, ни у ее ушастого помощника уже не оставалось никаких сил, как только опуститься на землю и уснуть в изнеможении.

С первыми лучами солнца они снова были уже на ногах и спешили к резиденции наместника. Длинная очередь страждущих чуда выстроилась у дверей богато украшенного барельефами и лепниной светлого дома, больше похожего на храм. Ясинке ничего не оставалось как только занять место в самом конце. Заметив новую просительницу, к ней подошел невысокий стройный как мальчик эльф, выполняющий роль распорядителя, и попросил ее ответить на несколько вопросов, касающихся цели их визита.

– Сколько же времени займет ожидание приема? – беспокойно спросила Ясинка, когда со всеми формальностями было покончено.

– Это зависит от занятости наместника, – пожал плечами эльф, – иногда он принимает только по несколько человек в день, а иногда прием длится до поздней ночи. Бывает, что люди стоят здесь месяцами, в ожидании милости его светлости.

На глазах девочки появились слезы отчаяния.

– Мы не можем ждать столько времени, – в горе она опустилась на землю прямо под ноги своему ишаку. – Моя бабушка умирает! Бросив все, я привезла ее сюда с другого конца страны в надежде на чудо! Зачем же я мучила ее и себя и нашего ослика столько дней пути? Чтобы она умерла здесь под дверями вашей светлости?

Горькие рыдания теперь сотрясали все ее тело, люди из очереди столпились вокруг, искренне жалея несчастную сиротку. Эльф распорядитель принес ей успокаивающий напиток.

– Не надо так плакать, милая, – ласково обратился он к ней, – я посмотрю, что я могу для тебя сделать.

Не прошло и часа, как он вернулся за ней, честно сдержав свое обещание.

– Идем, милая, – он взял ее за руку и повел куда-то совсем в другую сторону от общей очереди. – Его светлость уделит тебе время отдельно от всех.

– Спасибо, – пролепетала Ясинка, поспешно утирая свои слезы.

Надежда на спасение с новой силой засияла перед ней. Она сама не заметила как оказалась в светлой просторной комнате с колоннами. Ослик остался ждать у входа с большой охапкой душистого сена в награду за долгое путешествие, а бабушку пересадили в мягкое кресло на колесиках и омыли ее лицо губкой, смоченной в каком-то целебном эликсире. Ясинке тоже принесли таз с водой, где плавали белые лепестки роз, чтобы смыть грязь с лица и шеи. Как только она закончила приводить себя в порядок, ей вручили кресло-каталку с бабушкой и проводили к высоким резным дверям.

– Его светлость князь Олаф ожидает тебя, – шепнул ей на ухо распорядитель и распахнул створки.

Ясинка втолкнула каталку с бабушкой в огромный светлый зал, шагнула следом и замерла в восхищении. Никогда она не видела убранства прекрасней! Тонкие белые колонны, увитые плетями белых роз, держали на своих резных капителях расписной полупрозрачный купол, сквозь который струился волшебный мягкий свет, и в лучах этого света сидел ОН. В снежно-белых одеждах, расшитых серебряными листьями ивы, длинные золотистые волосы стянуты на челе обручем с чеканным рисунком роз, голубые как небеса глаза чисты и отрешены от всего мирского. Он казался прекрасным божеством в грязном грешном мире людей. Ясинка сразу почувствовала себя страшно неловко в своем старом замызганном платье и растрепанными грязными волосами. Все заранее подготовленные слова как-то разом улетучились из ее головы, и она могла только молча созерцать это чудесное существо, сгорая от божественного трепета и неземной любви к нему.

– Говори, дитя, – ласково обратился к ней Олаф, – какая беда привела тебя к моему порогу?

На ступеньках у кресла наместника сидел юный как мальчик эльф, играя опавшими лепестками роз.

– Я никогда не понимал тебя, Олаф, – вполголоса обратился он к своему господину по-эльфийски, – что заставляет тебя принимать этих немытых аборигенов и выполнять их идиотские просьбы?

– Нам надо создавать ореол божественности вокруг нашего народа. Аборигены должны преклоняться перед нами, только так мы можем сохранить контроль над агрессивной, бесноватой и продуктивно размножающейся людской популяцией, – также вполголоса заметил Олаф и поднялся со своего кресла.

Неторопливо и с достоинством он спустился со своего пьедестала к оробевшей просительнице. Его нежные пальцы ласково коснулись заплаканного лица девочки.

– Не стесняйся, милая, – ободрил он ее, – столько много людей ждет моего внимания снаружи, давай не будем тянуть время. Чего ты хочешь? Какая беда привела тебя сюда?

Сердце Ясинки забыло как надо биться, так прекрасно показалось ей это мгновение, но все-таки она собрала всю свою волю в кулак и выпалила:

– О, божественный господин, я пришла сюда только с одной целью — помочь моей больной бабушке! Прошу, вылечи ее!

– Как будто мы способны отменить время и вылечить старость! – саркастически хмыкнул юный эльф на ступеньках, продолжая играться с лепестками. – Как ты будешь выкручиваться, божественный господин?

Вместо ответа Олаф открыл шкаф и достал оттуда пузырек с мерцающей жидкостью.

– Прими от меня этот фиал, милая, – сказал он. – Это снадобье принесет облегчение от страданий твоей бабушке.

– Очень мило, – прокомментировал по-эльфийски его спутник, – быстро убить старушку, чтобы облегчить жизнь сиротке…

– Заткнись, Эгилл, – с той же ласковой интонацией бросил ему Олаф, с нежностью вкладывая склянку в руки старухи.