С появлением в Подберезье филиала КБ П. В. Цыбина в посёлке началось интенсивное жилищное строительство. Стали строиться дома, получившие название «цыбинских». Павел Владимирович очень много сделал для того, чтобы превратить статус посёлка Подберезье Калининской области в город Иваньково Московской области, который к 1960 году был переименован в город Волжск областного подчинения. В дальнейшем город Волжск был объединён с г. Дубна в единый город, расположенный по обе стороны р. Волга и соединённый плотиной Иваньковской ГЭС.

Когда были сданы первые две секции первого пятиэтажного дома, мы получили на третьем этаже отдельную двухкомнатную квартиру с балконом и видом на будущую площадь. Из всех удобств не хватало только газа. На кухне стояла большая чугунная плита, в ванной – титан. Топились они дровами. Все равно это было по тем временам для подавляющего большинства населения страны предметом больших мечтаний, а для жителей Подберезья, тем более. Дом был угловым между улиц Ленина и Центральной. По улице Ленина достраивались ещё два подъезда, а рядом строился ещё один дом.

С вводом жилья стали подтягиваться в филиал семьи сотрудников, у которых к этому времени тоже появились или должны были в ближайшее время появиться дети.

Из нашей московской бригады переехали жить и работать в Подберезье Борис Лапаев и Леонид Гусев с женой. Таким образом, в филиале КБ оказалась группа сотрудников одной специальности, ранее работавшая вместе в центральном КБ в Москве. Было принято решение оформить её в качестве самостоятельной группы. Меня вызвали в Москву к Борису Александровичу Меркульеву. После непродолжительной беседы о том, чем бы мы могли заняться в филиале из общего объёма работ московской бригады, мы пошли к Главному конструктору Павлу Владимировичу Цыбину. Он, поинтересовавшись здоровьем супруги и дочери, протянул мне приказ о назначении меня начальником группы аэромеханики в Филиале КБ с окладом 1400 рублей. Это был самый высокий оклад из всех начальников групп в Филиале, что явилось предметом некоторой зависти и в то же время уважения ко мне со стороны других начальников групп. Работала наша группа независимо от руководства Филиала, получая задания и отчитываясь непосредственно перед московским начальством.

Лаборатория моделирования, руководимая Костей Ивановым, стала фактически работать по заданиям нашей группы. Встал вопрос о разрешении противоречия семейственности в коллективе, так как моя жена вынуждена работать под моим руководством, а Костина жена под его. Выход был найден путём административного переподчинения наших жён: его мне, а моей ему. Формально вопрос был закрыт, а работали они по-прежнему на старых местах.

С вводом нового двухэтажного дома перебрался в Филиал со своей семьёй и Сотников Борис. В Москве он работал в бригаде общих видов у Казневского. Была создана группа общих видов под его руководством. Появилось подразделение, вместе с которым стало возможным осуществлять работу над комплексными проектами.

К этому моменту над Уралом был сбит американский самолёт-разведчик У-2, пилотируемый лётчиком Пауэрсом. До этого американцами была проведена широкомасштабная акция по запуску шаров со шпионской аппаратурой на борту. Шары запускались с территории Западной Европы. Используя благоприятные воздушные течения, они пролетали над территорией СССР с разведывательными целями. Ещё раньше в 1956 году были предприняты попытки разведывательных полётов над европейской территорией СССР английского высотного разведывательного самолёта «Канберра». В первомайские праздники такой самолёт пролетел даже над Москвой. Было ясно, что потенциальным противникам требовались средства, позволявшие проводить стратегическую разведку над большими территориями из воздушного пространства противника. Спутников-фоторазведчиков ещё не было. Однако, пролёт пилотируемого самолёта с целью разведки над чужой территорией связан с большим риском, и случай с Пауэрсом это подтвердил.

Мы с Сотниковым решили проработать вариант беспилотного высотного сверхзвукового самолёта-разведчика на базе самолёта РСР. Работа эта зимой 1959 года закипела.

Сидели наши с Сотниковым подразделения в одной большой комнате. К тому времени коллективы разрослись, наши группы были преобразованы в бригады. Семьи наши подружились. Летом 1959 года мы вместе поехали отдыхать на Кавказ в Сочи, предварительно отправив дочерей на попечение бабушек – дедушек.

По возвращению из отпуска нас ждало неприятное известие о готовившейся ликвидации ОКБ-256. Наивно полагая, что это козни Хрущёва против пилотируемой военной авиации, мы стали форсировать наш проект беспилотного самолёта-разведчика. Встретившись с Борисом Александровичем Меркульевым во время его приезда в Филиал на макетную комиссию по РСР, мы показали ему свой проект. Он ознакомился с проектом, послушал нас и сказал, что этот проект уже ничего не изменит, так как решение о ликвидации ОКБ-256 уже принято.

Согласно этому решению московская часть ОКБ переводится в ОКБ-23 В. М. Мясищева, и будет продолжать работы по РСР. П. В. Цыбин становится заместителем В. М. Мясищева. Филиал же ОКБ-256, состоящий из КБ и опытного завода передаётся в ОКБ-52 В. Н. Челомея на непонятные пока работы.

Борис Александрович заверил, что П. В. Цыбин ценит нас и задним числом подписал приказ о переводе нас из Филиала в московское КБ. Мы остались в ожидании.

Связаться с московским КБ было можно только из приёмной М. Н. Кривова, который наш перевод в Москву явно не приветствовал. Он считал, что с нашим уходом оставшийся коллектив может выполнять работы только серийного КБ при заводе, а ему хотелось сохранить работы по «мозгоблудию». Видимо он надеялся, что останется начальником Филиала и у В. Н. Челомея.

Наступило смутное время раздумий и о работе, и о семье. Мы ждали второго ребёнка, так просто уехать и скитаться с семьёй в Москве мы не могли. Ехать мне одному и жить опять на два дома – тоже радости мало. Что это значило, я уже знал. Последующие события положили этому колебанию конец.

Конечно, мне было жаль расставаться с замечательным коллективом ОКБ-256, с работами по РСР, перспективность которых не вызывала у меня сомнения, с Павлом Владимировичем Цыбиным. Если б знать тогда, что уже через год работы по РСР закроют, а Павел Владимирович сам попадёт в ОКБ-52 к В. Н. Челомею на должность его заместителя, а затем перейдёт работать к Сергею Павловичу Королёву и пригласит меня к себе, не было бы тех переживаний.

Что же касается судьбы РСР, то изготовление головной серии из пяти самолётов было передано на авиационный завод в Улан-Удэ. Успешно были проведены статические испытания на Филиале ЦАГИ в г. Новосибирске. Прорабатывался вопрос о изготовлении РСР на заводе имени М. В. Хруничева в Москве. Однако, вскоре ОКБ-23 и завод им М. В. Хруничева были переданы В. Н. Челомею, а В. М. Мясищев был переведен в г. Жуковский начальником ЦАГИ.

П. В. Цыбин с работами по РСР был передан в ОКБ-52 заместителем В. Н. Челомея и возглавил филиал КБ на Семеновской. Как мне потом рассказывал Павел Владимирович, на одном из совещаний у В. Н. Челомея он поставил вопрос по работам РСР. В ответ ему В. Н. Челомей сказал, что в ОКБ-52 темы РСР не существует. Тогда Павел Владимирович написал заявление об уходе, которое В. Н. Челомей тут же подписал. Павел Владимирович перешёл работать к своему другу и единомышленнику Сергею Павловичу Королёву. Самолёты РСР разрезали на металлолом, какие-то фрагменты остались в музее МАИ.

Однако, не смотря на то, что ОКБ-256 было расформировано и тема, над которой оно работало, закрыта, коллектив его остался сплочённым вокруг своего любимого Главного конструктора. Хотя люди работали в разных организациях, пока Павел Владимирович был жив, и жив был его заместитель Борис Александрович Меркульев, мы ежегодно собирались в ресторане, как правило, в декабре на день рождения Павла Владимировича.

Теперь нет в живых их обоих, прекратились и наши встречи. Ясно, что именно они были нашим центром кристаллизации, объединявшим коллектив ОКБ 256. Никто не взял на себя после их смерти ответственность старшего в коллективе за эти сборы.