История моего знакомства с В. Н. Челомеем на полигоне дошла и до руководителя Филиала Милославского. Он вызвал меня к себе и подробно расспросил о делах на полигоне и причине аварии. Его вывод о моей предстоящей карьере совпал с мнением Дмитрячкова. После возвращения в Москву Дмитрячков звонил ему. Я рассказал о поручении, которое я получил от В. Н. Челомея на полигоне.

Я выписал командировку и поехал в Москву. Альбина тоже поехала со мной в командировку для расшифровки телеметрической плёнки, так как оборудование для этих целей находилось только в головном КБ.

Вечером после работы, мы, договорившись предварительно с Павлом Владимировичем, поехали к нему домой на разговор. Жил он на улице Горького недалеко от Белорусского вокзала в двухкомнатной квартире. Комнаты были небольшие, а потолки высокие, всё было заставлено мебелью, поэтому казалось страшно тесно. Павел Владимирович принял нас очень радушно, я впервые видел его в домашней, неофициальной обстановке. Это как-то особенно подействовало на меня. Я его очень уважал за простоту общения, смелые нетрадиционные конструкторские решения, доверие в важных делах молодым кадрам, какую-то отеческую заботу о сотрудниках. В последующей своей жизни я старался поступать аналогичным образом. Насколько мне это удалось – не мне судить. Павел Владимирович поинтересовался, как нам живётся у В. Н. Челомея, и стал рассказывать, чем нам придётся заниматься у С. П. Королёва.

Он рссказал, что у С. П. Королёва он занимает должность его заместителя по военному использованию космоса. Направление это новое, формируется проектный отдел, в который он и приглашает нас работать. Он пообещал сохранить получаемую нами зарплату и предоставить в течение трёх месяцев нормальное жильё в Подлипках. Я ему рассказал о своей работе, общении с В. Н. Челомеем. Он посоветовал мне не особенно доверять Челомею, и рассказал свою историю работы с ним.

По сути дела, эта беседа была решающим моментом в принятии мною решения о переходе работать к С. П. Королёву.

Было совершенно очевидно, что уходить всем одновременно не удастся. Поэтому с Павлом Владимировичем мы договорились, что первыми из бывших «моряков» переходим мы с Сотниковым. Надо было ещё обговорить условия приёма на работу с кадровой службой ОКБ-1 и подать заявление о приёме на работу. В очередной заезд в Москву мы с Сотниковым поехали в Подлипки на переговоры с заместителем Сергея Павловича по кадрам Георгием Михайловичем Пауковым.

Он нас принял, задал обычные кадровые вопросы и кому-то позвонил. Через некоторое время в кабинет зашёл невысокий лысоватый человек в очках, с оттопыренными ушами. Георгий Михайлович представил нам его, сказав, что это начальник 29-го проектного отдела Евгений Фёдорович Рязанов. Нам предстоит трудиться именно в этом отделе.

Евгений Фёдорович расспросил нас о специальности, опыте работы и сказал, что мы ему подходим. Георгий Михайлович позвонил Павлу Владимировичу для уточнения о предоставлении нам жилья и сказал, что мы можем увольняться и приезжать с трудовой книжкой. В конце он добавил, что нам надо будет где-то в Подлипках временно прописаться. Последней фразе мы большого значения не придали, а зря, как потом оказалось.

По возвращению домой мы стали продумывать стратегию увольнения. Понятно было, что нам откажут. Наверно мы зря решили делать это вместе. Одновременный переход начальников двух ведущих бригад выглядел слишком демонстративно. Тут попахивало «групповщиной». Этого мы, к сожалению, не поняли. Мы подали заявления на увольнение по собственному желанию, с просьбой определить преемника для передачи дел и предупреждением о нашем невыходе на работу через две недели после подачи заявления согласно КЗОТ.

Милославский собрал партийно-хозяйсвенный актив Филиала. Нас выслушали и предложили забрать свои заявления.

Со мной Милославский разговаривал отдельно. Он ещё раз разъяснил мне моё светлое будущее в ОКБ-52, я же, оправдываясь, привёл довод о необходимости перехода работать и жить поближе к Москве желанием обучения в аспирантуре МАИ. Он мне сказал, что переговорит на эту тему с В. Н. Челомеем.

На следующий день он снова вызвал меня и передал свой разговор с В. Н. Челомеем. Мне было предложено поехать к нему на приём. При этом было обещано решение всех вопросов, обосновывающих мою причину увольнения из ОКБ-52. Вопрос аспирантуры решался поступлением в аспирантуру МВТУ им Э. Н. Баумана на кафедру, руководимую В. Н. Челомеем. Вопрос жилья решался путем перевода меня на работу в головное КБ с предоставлением жилья в г. Реутов. Я поблагодарил Павла Андреевича, однако от встречи с В. Н. Челомеем отказался, сославшись на уже достигнутую договорённость с С. П. Королёвым о переходе работать к нему.

В порядке отступления хочу рассказать, что пройдёт семнадцать лет и случай опять сведёт меня с В. Н. Челомеем один на один. Случилось это на похоронах К. Д. Бушуева. Поскольку в программе «Аполлон-Союз» Константин Давыдович был официально представлен как сотрудник ИКИ, то и панихида проводилась в помещении этого института.

Вход в зал прощания был организован через зимний сад. Постояв в почётном карауле, я вышел в этот сад подышать свежим воздухом. Вдруг вижу, что по дорожке прямо на меня идёт Владимир Николаевич. Поравнявшись со мной, он протянул мне руку и, внимательно глядя на меня, сказал, что не может вспомнить, каким образом мы знакомы. Пришлось мне коротко напомнить события 1961 года и мою работу в ОКБ-52. После этого он задал мне вопрос: «Ну и чего же Вы у Королёва достигли?» Я ответил, что сейчас работаю Первым заместителем Главного конструктора по проекту «Энергия-Буран», а до этого работал заместителем Константина Давыдовича. Владимир Николаевич ещё раз пожал мне руку и сказал: «Зря Вы тогда от меня ушли». Это была последняя наша встреча.

Две недели пролетели быстро, мы вторично подали заявления и стали требовать у начальницы отдела кадров выдачи нам трудовой книжки. Она, отлично зная, что нас партийная организация не отпустила, попыталась нам написать в бегунок подпись парткома. Мы энергично протестовали, доказывая незаконность такой подписи. На наше счастье она оказалась неопытным кадровиком, незадолго до этого приступившим к этой работе после партийной работы в райкоме партии. После наших угроз, что за каждый день нашего вынужденного прогула она будет платить из своей зарплаты, трудовые книжки мы получили.

Мы решили свой гражданский вопрос, не решив партийного. На партийном учёте мы по-прежнему остались в Филиале ОКБ-52. Конфликт был налицо, так как партия строилась по территориально-производственному принципу. Мы, конечно, получили заверение Павла Владимировича, что этот конфликт в дальнейшем будет улажен с помощью парткома ОКБ-1.

Нельзя сказать, что после предварительного оформления приём на работу прошёл гладко. Он затянулся почти на три недели, и связан был исключительно с временной пропиской. Это оказалось не так-то просто. В новостройках Калининграда практически найти угол было невозможно. Знакомых у нас с Борисом Сотниковым в Подлипках не было, мы расширили район поиска до ближайших посёлков, но всё безрезультатно, прописывать никто не хотел. Наконец нам удалось найти койку на двоих в комнате с хозяйкой, живущей с сыном-школьником. Дом находился во втором ряду домов по улице Коминтерна, против старого гастронома. Хозяйка работала вахтёром. Комната была 16 кв. м. в трёхкомнатной коммунальной квартире. К нашему удивлению, вопрос прописки не вызвал у хозяйки отрицательной реакции. Мы очень боялись возмущения на наше появление соседей, но хозяйка была уверена, что поскольку нам обещают через три месяца квартиры, которые давно работающие сотрудники ждут годами, то, очевидно, мы большие начальники, а потому соседи пикнуть не посмеют.

Документы на прописку были поданы, однако, вердикт паспортного стола милиции был суров: в прописке отказать из-за отсутствия санитарных норм. Мы с Борисом были в отчаянии, истекала третья неделя нашего поиска, а вопрос с приёмом не решался. Я позвонил Павлу Владимировичу и рассказал о ситуации, в которую мы попали. Он позвонил Г. М. Паукову и, видимо, с ним достаточно жёстко поговорил. Как только мы пришли к Г. М. Паукову, он нас сразу же принял, и предложил вместе с ним пойти в милицию. Я не очень понимаю, зачем мы были ему нужны, и зачем нужна была вся эта история с пропиской. В кабинет к начальнику паспортного стола он ходил один. Вернулся сразу же и подал нам наши листки паспортного учёта, на которых «отказать» было зачёркнуто, и стояла резолюция «прописать».