Что касается учёбы, то для нас учиться только на отлично было делом принципа. Мы всё делали для этого, отказывая себе во многом другом. Как правило, мы никогда не пропускали лекции и практические занятия. Каждый из нас писал свой конспект лекций. Это позволяло нам при совместной подготовке к экзаменам более полно воспроизводить материал лекций. За нашими конспектами лекций всегда гонялись нерадивые студенты. Нам много помогали не только взаимная любовь, но и то, что мы были земляками, и родители наши жили в одном городе. Желание подольше быть в Котельниче привело нас к идее досрочной сдачи экзаменов в сессиях, что расширяло продолжительность каникул.

Так что студенческие годы пошли для меня не совсем стандартно. Это были годы, за которые я получил не только знания по обще инженерным дисциплинам, явившимся базой для развития общей эрудиции, но и основательно подготовился к будущей практической деятельности.

На всю жизнь запомнились события, связанные со смертью в марте 1953 года И. В. Сталина. Все беззаветно верили в него. Казалось, что с его смертью жизнь страны остановится. Похороны Вождя вылились во всеобщее желание обязательно проститься с ним. Люди ехали со всей страны, чтобы попасть на прощание в Колонный зал. Стремление попасть в Колонный зал привело к колоссальной давке на улицах, для многих закончившейся плачевно. Мне удалось избежать участия в этой давке из-за болезни, все эти дни я провалялся при высокой температуре с ангиной. Пошли на прощание с Вождем и наши дипломники, у которых мы с Виктором тогда жили. Один из них надел валенки, которыми пользовались, чтобы добежать до катка. Валенки были дырявые, поэтому на ноги помимо носок он накрутил многочисленные портянки. Когда он утром вернулся домой, то ноги в валенках были голые. В толпе торчащие через дыры в подошве портянки и носки вытащили. Не повезло тем, кто падал или был прижат к стене или, ещё более того хуже, к стеклянной витрине магазинов.

Большинство специальных дисциплин, которые тогда преподавались в институте, носили чисто теоретический характер и годились лишь для получения базовых знаний. Связать эти знания с практическими делами помогли работа в студенческом конструкторском бюро и производственные практики.

Первая производственно-технологическая практика после окончания третьего курса была на 30-м заводе в Москве. Она позволила ознакомиться с процессом производства самолёта в заготовительных цехах, на этапе изготовления отдельных деталей. Работал я подсобным рабочим на гильотинных ножницах. Одновременно с этим удалось ознакомиться с конструкцией самолёта Ил-28, который тогда там изготавливался.

Вторая технологическая практика после окончания четвёртого курса проходила на 18-м заводе в г. Куйбышеве. На этом заводе изготавливали тогда бомбардировщик Ту-95. Практику я проходил в технологическом бюро в должности технолога.

Третья конструкторская практика после окончания пятого курса, была на 21-м заводе в городе Горьком, в серийном конструкторском бюро. Она познакомила с реальной конструкторской работой. На ней я собрал материал по спецчасти дипломного проекта. На этой практике удалось познакомиться с выпускаемым там истребителем Миг-19.

Неоценимое влияние в деле становления меня как гражданина и как авиационного инженера, оказала военная кафедра института. Она подготовила меня к службе в армии как гражданина и обучила меня специальности инженера-механика по эксплуатации самолёта и двигателя. Именно военная кафедра помогла детально познать самолёт, его конструкцию, двигатель, бортовые системы и оборудование, подробно изучить эксплуатацию и частично ремонт. На военной кафедре мы изучали самолёт Миг-15.

В те годы на военные сборы студентов МАИ призывали дважды. Первый раз, после окончания второго курса, на общевойсковую подготовку. Именно эти сборы и дали основное представление о службе в армии. Мне кажется, что их зря отменили, так как вторые сборы посвящены в основном овладению военной специальностью, при этом службе в армии как таковой внимания уделяется мало.

На первые сборы, которые проходили в Западной Белоруссии в городе Слоним, нас отправили летом 1953 года на сорок дней. Везли нас туда и обратно в товарных вагонах. Поезд шёл медленно, рядом с вагонами бежали белорусские ребятишки и кричали: «Дяденьки, бросьте поесть, у нас нечего есть кроме бульбы (картошки)». Мы побросали им все свои продовольственные запасы. Прошло много лет, но эта картина, как живая, стоит у меня перед глазами и по сей день.

Поселили нас в старых польских казармах на окраине города Слоним. За сорок дней пребывания в части нас не только с головой окунули в армейский быт, но и на практике заставили пройти через все премудрости жизни армейского взвода от будней до боевых действий. Там же нас застало известие, что Л. П. Берия оказался врагом народа.

Не обошлось и без приключений. По пути в Слоним процентов десять студентов заболело дизентерией. Это омрачило нашу жизнь из-за карантина. Накануне отъезда в Москву некоторая часть студентов решила сходить в самоволку на танцы в город. Закончилось это дракой с местной молодёжью, в которой несколько студентов пострадало.

На вторых военных сборах после пятого курса в 1956-м году нас отправили в подмосковную Кубинку. Стажировка была очень интересной. Нам реально довелось помогать механику самолёта готовить МИГ-19 к вылету и проводить регламентные работы на нем. Кроме того, нам пришлось участвовать в сборке самолетов МИГ-17, пришедших в разобранном виде из Польши. Большой интерес вызвал просмотр выставки советской авиационной техники и авиашоу, трижды организованных на аэродроме в Кубинке за время пребывания нас там. Мероприятия проводились в честь представителей 23-х дружественных СССР стран, и визитов в СССР Шах ин Шаха Ирана и президента Югославии Броз Тито. Для нас это была двойная удача: пока выставка готовилась, нам удалось посмотреть на нашу авиационную технику, а когда эти мероприятия проводились, нас выгоняли из гарнизона на Москва-реку на отдых.

Жили мы непосредственно на краю аэродрома в палатках, а питались в офицерской столовой в жилом городке гарнизона. Там нам довелось наблюдать советскую «потемкинскую деревню» при подготовке к визиту иностранных гостей, когда асфальт сыпали прямо в грязь, убирали строительные леса и красили недостроенные дома, и завозили импортную мебель в квартиры летчиков, предназначенных для посещения гостей, если они пожелают ознакомиться с бытом советских ассов. На этих сборах мы приняли военную присягу.

Перед моим отъездом в военные лагеря в 1956-м году мы с Альбиной расписались. Мы давно были готовы к этому событию, но оттягивали его, так как считали, что для этого у нас нет материальной базы. Надвигалось распределение на работу, так что тянуть дальше с этим вопросом было нельзя.

Мы сдали весеннюю сессию, получили благословение родителей на этот шаг и почему-то не придали значения вопросу сроку регистрации брака.

Оказалось, что от подачи заявления на регистрацию брака до реальной регистрации его существовал двухнедельный испытательный срок. Когда мы туда пришли, то оказалось, что нам не хватает одного дня до моего отъезда в военные лагеря. Альбина после моего отъезда должна была ехать в Котельнич, приехать туда без штампа в паспорте она не могла.

Мы были в отчаянии. Попытались съездить в другой ЗАГС, но нам там отказали по той же причине. Пришлось опять возвращаться в ЗАГС Ленинградского района и идти на приём к старшему милицейскому начальнику. Им оказался замполит. Я объяснил ему ситуацию, в которую мы попали, и он дал указание принять у нас заявление на нужное нам число. В общежитии мы отпраздновали студенческую свадьбу, на следующий день я уехал на военные сборы в Кубинку.

После приезда из лагерей мы сдали на военной кафедре экзамены и, тем самым, окончили курс обучения военной специальности. После защиты дипломных проектов нам присвоили воинское звание инженеров-лейтенантов по эксплуатации самолёта и двигателя.