– Надеюсь, ты не намерен оставить его себе? – поинтересовался Ордо. – Этот меч несет зло. Женщины и дети... – и он сплюнул, сделав знак, отвращающий дурной глаз.

– С проклятьем или нет, но его всегда можно продать, – возразил на это Конан и, сняв подбитый мехом плащ, завернул в него клинок. Не хотелось бы в открытую нести по улицам Бельверуса такой приметный старинный меч, который только что пролил столько крови.

– Похоже, у тебя совсем скверно с деньгами, – предположил Ордо. – Если так, то я не откажусь дать тебе взаймы.

– Да нет, не нуждаюсь. – В уме Конан прикинул, насколько хватит содержимого его кошелька. Четыре дня, если поселиться на постоялом дворе. Две недели, если спать на конюшне. – А ты что, настолько разбогател, что разбрасываешься серебром? Вновь заделался разбойником или вернулся к контрабандистам?

– Тс-с! – Ордо подошел ближе, единственным глазом зорко окидывая улицу в поисках возможных соглядатаев. – Потише говори о контрабанде, – добавил он так, чтобы его слышал один лишь рослый киммериец. – За это преступление здесь сажают на кол, и Корона предлагает столь щедрое вознаграждение доносчикам, что соблазнит кого угодно.

– Так с какой стати ты этим занялся?

– Я не говорил... – одноглазый развел руками. – Яйца Ханумана! Да, это правда. У тебя что, нет глаз и ушей, или ты не видел, какие цены в этом городе? Пошлины превышают стоимость самих товаров. Контрабандист запросто может разбогатеть. Если только уцелеет.

– Не нужен ли тебе напарник? – многозначительно поинтересовался Конан.

Ордо засомневался.

– Тут все не так, как в Султанапуре. Все вино, до последнего бочонка, и весь шелк, который минует королевскую таможню, поставляется одной-единственной шайкой...

– На всю Немедию? – изумился Конан.

– Да. Насколько мне известно, так продолжается уже около двух лет. Сам я здесь уже год. Они очень строго следят за тем, чтобы не допускать в свои ряды посторонних и не болтают лишнего. Я получаю приказы от человека, которому самому отдает приказы кто-то другой, кого я никогда в жизни не видел, а тем, в свою очередь, командует третий. – Он устало покачал головой. – Попытаюсь, но заранее ничего обещать не стану.

– Ну, не настолько уж все сложно, – предположил Конан, – если ты сам вошел в их ряды всего за год.

Хмыкнув, Ордо потер пальцами переносицу.

– Со мной – особый случай. Я был в Кофе, сидел в одной таверне в Хоршемише, и там услышал слушок... Ладно, это к делу не относится. Короче, один парень, Хасан, который работает на эту шайку в Кофе, услышал, что я задаю вопросы. Он кое-что знал про Рыжего Ястреба и восхищался ею от души. Когда он узнал, что я был ее напарником, то предложил мне работу здесь, в Бельверусе. А поскольку я к тому времени уже так изголодался, что готов был варить суп из собственных башмаков, то, конечно, сразу согласился. Будь здесь Хасан, я бы все устроил для тебя во мгновение ока, но он опять уехал в Коф.

– Странно, что он не оставил там и тебя, раз уж так восхищается Рыжим Ястребом, – задумчиво проронил Конан. – Но неважно, сделай, что можешь. Я справлюсь.

– Попытаюсь, – пообещал Ордо. Прищурившись, он взглянул на солнце, уже перевалившее зенит, и пожал плечами. – Слушай, у меня полно дел. Ты же понимаешь... Я бы взял тебя с собой, чтобы поболтать еще немного, но в нашей шайке не любят посторонних.

– Ладно, еще будет время.

– Конечно. Вот послушай. Давай встретимся в таверне «Зарезанный бык», что на улице Вздохов, прямо над Адскими Вратами, через полчаса после заката. – С хохотом он хлопнул Конана по плечу. – Напьемся так, чтобы город загудел из конца в конец.

– И сверху донизу, – согласился Конан.

После ухода одноглазого Конан направился было прочь, держа подмышкой меч, завернутый в плащ, но вскоре остановился. Неподалеку на улице стоял богато украшенный, черный с золотом паланкин с задернутыми красными шторками. Горожане и даже городские громилы с почтением обходили его стороной. Однако не сам паланкин так привлек внимание киммерийца: ничего удивительного не было в богатых носилках, где восседал какой-нибудь толстый торговец или разряженная знатная дама... Внимание Конана привлекло нечто другое: стоило ему повернуться в ту сторону, как одна из занавесок резко задернулась. Он едва успел разглядеть внутри женщину, закутанную в жемчужно-серое покрывало. Но, каким бы кратким ни было это видение, Конан мог бы поклясться, что незнакомка смотрела прямо на него. И не просто смотрела: она испепеляла его взглядом. И взгляд этот не предвещал ничего хорошего...

Но вот занавеска вновь шелохнулась, – должно быть, хозяйка отдавала приказ носильщикам. Те взвалили поручни паланкина на плечи и двинулись прочь по улице.

Покачав головой, Конан проследил за паланкином взглядом. Должно быть, померещилось... Скверно начался его первый день в Бельверусе. Но, впрочем, помимо Ордо, он здесь никого не знает, так что все это явно не более чем случайность... Покрепче ухватив сверток, он двинулся прочь, гадая, как провести время до встречи с Ордо. Надо постараться побольше узнать об этом городе, где он надеялся устроиться как можно лучше.

Улица Вздохов оказалась последней улицей над Адскими Вратами, – одно из тех мест, где люди кончиками пальцев цеплялись за видимость благополучия, пытаясь не соскользнуть в полную нищету. Люди, с отчаянием сознававшие, что даже если им удастся удержаться на поверхности, то их дети все равно наверняка сделаются нищими. Мало кто выбирался за пределы Адских Врат, не чувствуя себя в безопасности за пределами переулка Головорезов, – их пугал непонятный город... Но тут же ветер доносил до них вонь трущоб, напоминая, как, в сущности, недалеко они ушли. Те же, кому и впрямь удавалось вырваться из Адских Врат, никогда не останавливались на улице Вздохов... Ни на день и даже на час. Но таких было меньше всего.

Люди на улице Вздохов предпочитали не думать о том, что их ждет впереди, за новым поворотом, в новый день, равно как и о том, что осталось в прошлом. На этой улице постоянно царило лихорадочное, безумное веселье.

Уличные музыканты наигрывали на лютнях, цитрах и флейтах, пытаясь перекрыть доносившийся отовсюду смех. Точнее, это был даже не смех, а наигранный хриплый пьяный хохот. Жонглеры, подбрасывавшие в воздух мечи, копья и булавы, пытались привлечь своим искусством гулящих девиц, расхаживавших по улице. Шлюхи, едва прикрывавшие тело обрывками разноцветного шелка, увешанные медными браслетами, в сандалиях на высокой подошве, чтобы казаться стройнее, торговали своими прелестями, готовые подарить их всякому, у кого в кармане найдется хотя бы грош.

Особенно сладострастные позы они принимали, едва лишь завидев хорошо одетых пришельцев из Верхнего Города, которые так выделялись в пестрой толпе. Перед чужаками они тут же начинали вилять бедрами и поглаживать себя по груди, пытаясь прельстить и заставить раскошелиться. Горожане являлись сюда, чтобы, как им казалось, погрузиться в пучину порока и разврата, возможного лишь в Адских Вратах. И отовсюду звучал смех...

Таверна «Зарезанный Бык» оказалась именно такой, какая и могла быть в этом месте, по мнению Конана. В общем зале стоял густой запах прокисшего вина. У дальней стены, на небольшом возвышении, под томные звуки флейты извивались три дебелых девицы в платьях из прозрачного желтого шелка. В таверне было полно народу, но завсегдатаи, занятые выпивкой, картами или игрой в кости, не обращали на танцовщиц никакого внимания. Рыжеволосая шлюха стояла у одного из столиков; вместо платья на ней была лишь лента темно-синего шелка, обвивавшая ее таким образом, что почти все тело оставалось обнаженным. Застывшей улыбкой девушка улыбалась жирному коринфийцу в полосатом халате, который по-хозяйски поглаживал ее, точно прикидывая, сколько готов заплатить за каждый фунт пышной плоти.

Другая девица с ярко-рыжими волосами, окинув Конана одобрительным взглядом, торопливо поправила золоченые лямки, скорее подчеркивавшие, чем поддерживавшие роскошную грудь, а затем направилась к нему, недвусмысленно проводя языком по губам. Северянин отрицательно покачал головой, и разочарованная шлюха остановилась с недовольным видом. Но Конану сейчас было не до женщин. Он пытался отыскать в пьяной толпе своего друга Ордо.