– Конан убил его, – невозмутимо откликнулась Ариана.

– Эрлик бы побрал проклятого варвара! – выругался некромант. – Теперь понятно, почему Вегенций нигде не может его найти. Как же мне теперь передать приказ... – Понемногу злость начала проходить. Он посмотрел на Ариану, понимая, что она способна помочь ему. – Похоже, ты одна из тех безумных, что готовят это нелепое восстание? Не так ли?

Немного помявшись, девушка все же откликнулась:

– Да.

Что-то показалось ей странным в словах Албануса. В сознании ее возник смутный протест, но голос тревоги прозвучал слишком далеко и не достиг разума.

Впившись пальцами в подбородок девушки, Албанус заставил ее приподнять голову. Даже теперь у нее не возникло и мысли о сопротивлении. Широко распахнутые карие глаза открыто встретили мрачный взгляд колдуна.

– Когда я пожелаю, чтобы вопящая чернь выползла на улицы, – негромко повелел Албанус, – ты пойдешь в «Знак Фесты» и передашь мои слова. Ты скажешь лишь то, что я прикажу, и ни слова больше.

– Повинуюсь, – ответила она. Желание воспротивиться чужой воле возникло... слабое, как укус комара... но вот комар улетел, а с ним исчезло и желание.

Албанус кивнул.

– Хорошо, теперь расскажи мне о Конане. Что он говорил тебе насчет предательства?

– Что Тарес не нанимал никаких бойцов нам в помощь. Что кто-то другой использует нас в своей игре.

– А он назвал этого другого по имени? – резким голосом поинтересовался Албанус.

Она покачала головой, чувствуя невероятную усталость.

– Неважно, – пробормотал Албанус. – Похоже, я недооценил этого варвара. С каждым мигом он делается все опаснее. Варий! Пошли гонца к Вегенцию! И побыстрее, если дорожишь своей шкурой. Стой прямо, девочка.

Ариана покорно выпрямилась, глядя, как Албанус царапает какое-то послание на листе пергамента. Ей хотелось спать, но она сознавала, что не сможет заснуть, пока господин ей этого не дозволит. Теперь она полностью подчинилась его воле. Погасли последние искорки сопротивления.

Грозный звук бронзового гонга возвестил о наступлении часа первой ночной стражи. Не зажигая светильника, Конан бесшумно выскользнул из-под покрывала. Он загодя приготовился к ночной вылазке. На нем была лишь легкая туника и пояс с кинжалом. Сейчас меч и доспехи лишь стеснили бы его.

Неслышно переступая босыми ногами, киммериец подошел к окну, выбрался на карниз и по-кошачьи изогнулся, стараясь зацепиться пальцами и забраться повыше. Люди редко смотрят вверх, когда кого-то ищут. Если хочешь остаться незамеченным – следует пробираться по крышам...

Синеватые облака, гонимые ветром, то закрывали, то открывали почти полную луну. Свет и тьма то и дело сменяли друг друга. По всему дворцу ползли, подрагивая, причудливые тени. Конан слился с этими тенями...

Дворец был сложен из гладко обтесанного камня, но руки и ноги варвара, привычные к таким путешествиям, без труда находили щели и трещины. Еще проще было пробираться по каменным карнизам и лепнине, – для него это была открытая дорога на крышу. Осторожно и быстро киммериец прошел по черепичным скатам и спрыгнул на крепостную стену. Здесь, в самом сердце дворцовых построек, никогда не было часовых. Протиснувшись между двумя зубцами стены высотой в рост человека, Конан спустился на крышу галереи. Тремя этажами ниже, под ногами виднелись каменные плиты двора.

Внезапно у него за спиной во дворе поднялась тревога. Послышался звон сигнального колокола. Слившись с мелькающими тенями, варвар застыл на месте. Он слышал какие-то крики, но пока ничего не мог разобрать. Конан нахмурился. Если внизу тревога, то, несомненно, Вегенция вызовут на службу. Однако крики слышались не по всему дворцу. Во внешней части не мельтешили огни, и не топали преследователи. Возможно, скоро все затихнет само по себе, и тогда Вегенций наверняка вернется в свои покои. Киммериец по-волчьи оскалился. Что ж, пусть возвращается. Он терпеливо дождется своего врага, а потом потребует ответа на все свои вопросы.

Конан торопливо двинулся дальше. Он пробежал по крыше, затем без труда обогнул еще одну стену и устремился вперед. Внизу его подстерегали тьма и каменные плиты, – они словно бы с нетерпением ожидали, чтобы варвар поскользнулся или ослабил хватку. Но киммериец с презрением относился к опасности. Остановившись, он лег ничком, перебросил ноги через край крыши, сполз вниз и наконец достиг окна спальни Вегенция.

Совершенно безмолвно, словно смертоносная тень, киммериец проник в комнату, на ходу обнажая кинжал. Несколько зажженных бронзовых ламп бросали тусклые отблески на опочивальню и прилегавшую к ней комнату. Как и опасался варвар, обе оказались пусты. Приняв решение, Конан встал за дверью и застыл в ожидании.

Ждать ему пришлось долго. Конан стоял, безмолвно и недвижимо, терпеливый, точно дикий зверь в засаде, и даже когда он услышал, что открылась дверь первой комнаты, шелохнулась лишь его рука, сжимавшая рукоять кинжала. Внутрь вошел всего один человек. Когда шаги послышались ближе, Конан, изготовившись к прыжку, прижался к стене у двери.

В опочивальню вошел рослый мужчина в золотом плаще и в шлеме с красным гребнем, точь-в-точь таким же, как у командира Золотых Леопардов. Не обнажая меч, киммериец ударил вошедшего сзади по шее, и тот со стоном рухнул на пол, перевернувшись на спину. Конан в изумлении уставился на него. Это был не Вегенций!

И в тот же миг в опочивальню ворвалась с боевыми криками целая орда златоплащников. Все они набросились на варвара. Конан с ревом ринулся в бой.

Его кинжал пронзил чье-то горло, – но тут же отлетел прочь вместе с рухнувшим телом. Зубы и кости крошились и трещали под весомыми ударами кулаков северянина. Одного из Золотых Леопардов Конан вышвырнул в окно, через которое проник в комнату, и тот с воплем рухнул во тьму.

Однако нападавших было слишком много. Скоро они одолели киммерийца. Его повалили на спину, держа за руки и за ноги. Все солдаты были порядком избиты и отплевывались кровью. Северянин дергался изо всех сил, напрягая все мышцы, но так и не сумел стряхнуть с себя нападавших. Вырваться на свободу оказалось немыслимо.

В дверном проеме с довольным видом показался Вегенций.

– Теперь ты видишь, что я был прав, – бросил он человеку, находившемуся с ним рядом, в соседней комнате, вне поля зрения варвара. – Этот негодяй собирался в первую очередь прикончить меня, затем он убил бы тебя, но в отсутствие командира Золотых Леопардов ему было бы проще выбраться из дворца.

В комнату, кутаясь в плащ, вошел Гариан. На побледневшем лице темным пятном выделялся кровоподтек. Со страхом и изумлением он уставился на Конана.

– Когда мне сказали об измене, я не верил собственным ушам, – содрогнувшись, пробормотал король. – Этот человек столько раз угрожал мне мечом и мог убить во время наших занятий...

– Но тогда его обвинили бы в убийстве, – невозмутимо возразил Вегенций.

– Ты лжешь! – выкрикнул Конан в лицо командиру Золотых Леопардов. – Я явился сюда лишь для того, чтобы заставить тебя признаться в гнусном предательстве!

С потемневшим лицом Вегенций схватился за меч, но Гариан жестом удержал его. Приблизившись к Конану, король произнес:

– Послушай же, киммериец, сегодня, еще до наступления сумерек, Вегенций схватил заговорщиков, которые были с тобой заодно. Мужчину по имени Грекус и женщину – Галлию. И еще нескольких человек. Станешь ли ты отрицать, что знаком с ними? Станешь ли отрицать, что знал об их подлых замыслах?

Конан почувствовал, что ему не хватает дыхания. Неужто они взяли и Ариану?

Однако спросить об этом напрямую означало бы назвать ее имя и тем самым отдать девушку в руки палачей, если, паче чаяния, она до сих пор на свободе.

– Они всего лишь наивные юнцы, – заявил варвар. – От них нет никакой опасности кроме болтовни. Они так и болтали бы до самой старости... Куда опаснее те люди, что их используют в своих целях!