Очередная директива.

Арчи пробился к доске, всё же прищурился и нашёл самое главное:

«Изоляции от общества могут подлежать лица, имеющие следующие физические недостатки в ротовой полости: повреждения зубной эмали…

Квалификация повреждений будет осуществляться должным образом обученными специалистами».

Что творится с зубами у Берты, Арчи попросту не знал.

Карл разогнался, прыгнул и хлёстко пробил со второй линии. Арчи не успевал отойти, чтобы прикрыть свою зону. Но и вероятности, что мяч попадет в неё, не было никакой. Так что только одиночный блок с мизерными шансами на эффективность.

Повезло. Мяч отпружинил от рук и упал на другой стороне. Довольный тренер свистнул, зафиксировав переход подачи, а отдыхающие девочки жиденько зааплодировали. Еще бы – заработай очко Карл, хлопали бы гораздо громче.

– Гнилозуб, – прошипел одноклассник свежее ругательство.

– Еще посмотрим – кто, – усмехнулся Арчи.

Теперь его подача. Надо что есть силы приложиться к сфере, чтобы соперник неловко принял мяч, а то и вовсе упустил его.

Разгон и…

Завыла общешкольная сирена.

Один раз учения застали их в спортзале. Всё было просто – следовало беспрекословно слушать физрука, а в случае его отсутствия руководство на себя брал староста. Тогда учитель споро построил класс в шеренгу по двое, и они через женскую раздевалку убежали в бомбоубежище. Девчонки, конечно, шипели, замечая, как парни разглядывали их вещички, но учения есть учения.

В этот раз про намечающуюся тревогу никто не слышал. Могло быть и по-настоящему. Даже физрук вроде бы недоумённо взъерошил ёжик.

– Что застыли? В колонну по двое. Живо!

Класс, не уложившийся в норматив эвакуации, могли отправить на штрафные работы, так что действовали без задержки.

Тридцать человек быстро набились в душном помещении. Арчи был среди первых и видел, что физрук возится с бронированной дверью, за которой пряталась лестница в подземелья. Ключ был при нём, но с замком что-то случилось. От графика начинали отставать, и кто-то возмущенно забухтел, а некоторые девочки потянулись к вещам, решив прихватить с собой кое-что из одежды. Это вообще-то запрещалось.

А потом староста Карл, прикрывавший эвакуацию, тонко закричал.

Каким-то чудом Арчи разглядел поверх голов, что дверь в раздевалку захлопнута, а Карл вжался в угол. От старосты все отхлынули, Арчи чуть не упал от толчков, но зато увидел, что перед Карлом на полу дымится газовая граната. Слишком натуральные учения.

Многих подкосило за секунды, и футболки, натянутые на нос, не помогли. Кто-то даже успел бросить подвернувшийся портфель в зарешёченные окна под потолком…

Остались только Арчи, Берта с застывшим от ужаса лицом и физрук. Он отшвырнул ключ и хмуро посмотрел на них двоих.

– Так-так, Арчи и Берта. Хорошо. Вопросы потом. Пока не до них. Положить всех так, чтобы никто себе ничего не свернул. Выполнять!

Арчи просто струсил.

Он всё еще не верил в происходящее и в глубине души надеялся, что такую жестокую форму учебной тревоги придумали школьные власти, сейчас всё закончится и их даже похвалят. И гнал от себя мысли, почему именно он не заснул. Лишь кололо сердце от нехорошего предчувствия, что причина на поверхности – он близорук, а вот почему здоровенькая и такая нетерпимая к людям с отклонениями Берта?..

Так или иначе, приказ физрука они с Бертой выполнили быстро. Тот все время поглядывал на часы, и они понимали, что лучше его не злить.

Потом в раздевалку ворвались двое с пистолетами, ловко скрутили им руки, вкололи какой-то раствор, и мир поплыл.

Последнее, что запомнил Арчи – довольного физрука, проглотившего таблетку и осевшего у двери в убежище. И он сжимал ключ, недавно брошенный за ненадобностью.

– Здравствуй, мальчик.

Арчи знобило. Действие пакости, которой их накачали, ещё не прошло.

Человек, сидевший за грязном матраце, выдохнул клуб вонючего сизого дыма. Мама рассказывала, что табак запретили, когда Арчи ходил в детский сад.

– З-здравствуйте.

– Потерпи, скоро отпустит. Это было для твоего же блага, – человек попытался приветливо улыбнуться. Улыбка не очень-то шла его небритому красноватому лицу.

– П-почему я здесь?

Человек подался вперёд.

– А ты как думаешь?

Арчи не знал, что ответить. Тёмное подвальное помещение никак не походило на тюрьму. Да и странный человек не был заключённым – курил же. И сказал про какое-то благо.

– Мои родители?

– Твои родители? Ах да, родители. Они, наверное, думают, что тебя похитили. И правильно тогда думают.

Арчи мотнул головой от непонимания. На соседнем матраце застонала, просыпаясь, Берта.

– Вы нас похитили?

– Ага, мальчик. Я не из твоей страны.

Либо учебная тревога продолжается, либо…

– Значит так. Твоя подружка сейчас оклемается, вы попьёте вот этого молочка, мы прыгнем в машину и поедем к границе. Поверь мне, что в этой стране тебе ничего не светит. Так что в твоих интересах четко выполнять всё, что я скажу, даже если прикажу сигануть в пропасть. Усёк?

– П-почему?

– Потому что ты талант, мальчик. Твоё родное государство охотится на таких, как ты. Объявляет дефективными и потом гнобит в застенках. Нет, мальчик, – человек усмехнулся, разглядывая лицо Арчи, – не убивает. Это всё сказки. Вы хоть и дефекты, но очень ценные, чтобы вами жертвовать. Ты знаешь свой секрет?

– Н-нет.

– Ну и ладно. Потом поймёшь, что к чему. В моей стране дефектам дают жить свободно. Понял? Так что выбирай – или на каторгу, ишачить на родину, или со мной, в светлое будущее.

Потрёпанный жук мчался по шоссе к пограничному городку.

Арчи с Бертой притихли на задних сидениях, все ещё борясь с последствиями снотворного. И за время в пути Арчи свыкся с мыслью, что их действительно похитили с целью вывоза в другое государство. И физрук оказался вовсе не физруком, а иностранным агентом, охотящимся на дефектов. Зачем они нужны этим чёртовым иностранцам, Арчи пока не уяснил и в лживые рассказы о каких-то способностях верить не хотелось. Любой дурак знает, что люди с отклонениями – угроза нации. Да, они тоже хотят жить, но сегодня дай им палец, а завтра откусят руку. Фогель всё давно и доступно изложил в «Великой Борьбе».

А Берта не проронила ни слова с тех пор как очнулась. Выслушала проповедь шпиона, мрачно кивнула и замкнулась. Арчи тактично не лез с расспросами, понимая, что у одноклассницы тоже есть тайна. Неужели слабовидящая? Или другой дефект?

Но какая-то мальчишеская радость, что Берта рядом, придавала Арчи силы. С отливом горечи, правда, – когда он ещё увидит мать с отцом? И увидит ли вообще. Даже бежать от диверсанта нет смысла – встретив с распростёртыми объятиями, родина разберётся в произошедшем и быстренько его отбракует.

Густые леса Шварцвальда сменились холмистыми полями.

Поначалу Арчи видел только убранную отдыхающую землю, на которой перед самыми холодами пробивалась глупая зелень. Но желтеющие кроны деревьев вдруг снова заслонили обзор, и в просветах были видны те же поля, обнесенные колючей проволокой высотой в два человеческих роста.

– Ты знаешь, мальчик, кто работает на этих полях? – человек обратился к нему чуть ли не впервые за всё время в дороге. Как он узнал, что Арчи что-то увидел?

– Нет.

– Такие же, как ты и твоя подружка.

– Дефективные?

– Э-э, таланты. Мы называем вас талантами. Но на этих полях трудятся и дефективные, по-вашему. Не все люди с пороками действительно таланты. Твоё государство убивает сразу двух зайцев – и с дефектами борется, и талантов заодно на ранних стадиях развития выявляет. И те, и другие потом просто ишачат. Умница ваш Фогель.

– А зачем вы нас… спасаете?

– Хех, брат. Большая сила в вас. О простом человеке никто обычно не заботится. А обездоленных всегда так почётно спасать. Забавно, правда?