Михель, говоря о литургии Троицы, представляет блок нелогических значений и их теологическую значимость. «Именно он [Святой Дух] послан вниз завершить до конца миссию Христа, послан вниз Отцом и Сыном после возвращения Сына к Отцу». Он цитирует Его Преосвященство Греа, дабы связать друг с другом метафоры Писания, касающиеся связи третьего Лица с Христом как Главой женственного тела Церкви: «Святой Дух не мог отсутствовать, и, будучи в таинстве Церкви единым с ее Главой, он дан Церкви; он живет в Церкви, дышит и говорит в ней. И его присутствие в ней есть тайная необходимость иерархии, основанная на вечных необходимостях божественной жизни и общества, пребывающего в Боге. И как объединяет он Сына с Отцом, так он объединяет и Церковь с ее Главой...»[247]

Святой Дух играет важную роль в нескольких актах драмы, особенно в оплодотворении Марии во время Благовещения, где он представляет Бога и — в рамках этого конкретного события — символически является священным семенем, а также в день Пятидесятницы, когда он как одно из лиц Троицы возвращается в Церковь и фактически еще раз играет аналогичную символическую роль. На этот раз, как и в случае с Марией на Благовещение, он входит в Церковь и наполняет ее своей духовной силой. Важнейшая роль Святого Духа, по сути дела, состоит в том, что он замещает две другие основные фигуры Троицы. В Троице репрезентированы единство и различие людей в обществе; три отдельные автономные персоны становятся едиными в коллективном образе, выражающем единство группы — Отца, Сына и их связующего начала, Святого Духа, которые, несмотря на свою отдельность, сливаются воедино и образуют коллектив, сотворенный по образу и подобию семьи. Святой Дух дает абстрактный и бесформенный духовный образ более материальным формам двух других лиц, когда присутствие любого из них в указанных сакральных актах могло бы привнести неловкость и смятение в чувства христиан. Верующим было бы неловко и трудно принять слишком прямолинейную и реалистичную репрезентацию оплодотворения Марии Богом на Благовещение. Появление Святого Духа на земле после ухода Христа дает воскресшему Христу возможность продолжать присутствовать в чувствах в качестве вездесущей реальности, позволяя верующим избавиться от чувства утраты и лишения, вызванного его исходом в сакральный мир. Возвращение Святого Духа в день Пятидесятницы и его вхождение в женское тело новой церкви и в духовную жизнь каждого христианина в качестве Святого Духа обеспечивают интимную и долговечную связь сакрального с обыденным миром людей.

Если католический обряд воспроизводит в праздновании Троицына дня коитальную символику древнего посвящения катехуменов как новообращенных христиан (см. следующий параграф), то пресвитериане проводят неделю после Троицы как «сезон Святого Духа и рождения и расширения христианской Церкви», тем самым ясно признавая не только библейское описание «огненных языков» Святого Духа, снисходящего в собрание апостолов, но и рождение Церкви из этого мифического союза. В согласии с этой символикой мужского-женского, они также помещают Благовещение и оплодотворение Девы Марии Святым Духом, приведшее к рождению другого святого символа, Христа, в день 25 марта, на 9 месяцев раньше его рождения.

Литургическая драма разыгрывает христианский миф так, как он изложен в Библии; кроме того, ясно, что в ней получают выражение более глубокие эмоции вида, и особенно те из них, которые связаны с семьей и системой возрастных градаций.

Нынешние католический и многие протестантские обряды крещения, изначально санкционированные самим Христом и явлением Святого Духа, когда он был крещен Иоанном Крестителем, в огромной степени зависимы от раннехристианских обрядов посвящения, которые использовались применительно к взрослым язычникам, проходившим через длинный период подготовки, увенчивающийся и завершающийся пасхальными обрядами второго рождения. Во время обрядов катехуменов, совершаемых в ночь Великой субботы, посвящаемые умирали вместе с Христом и вместе с ним возрождались из мертвых. Католическая пасхальная литургия сохраняет и делает символически эксплицитным то, что выражено в сжатой форме в сокращенных и не столь прямых протестантских и католических обрядах крещения.

Основными церемониями, совершаемыми в ночь накануне Пасхи, являются благословение нового огня, обряды пасхальной свечи, чтение двенадцати пророчеств и благословение крестильной купели[248]. Все эти внешние ритуалы и устные обряды — причем некоторые до крайности буквально — символизируют (помимо всего прочего) могущество и значимость сексуальной жизни человека как члена своего вида. Рассмотрим и проанализируем символы этой важнейшей церемонии.

Свеча, основной символ в этих обрядах Великой субботы, с ее светом и огнем, официально является «символом Христа», призванным «просветить души верных», когда «их сердца воспламеняет благодать». Когда все огни в церкви погашены и когда в этот в высшей степени торжественный момент уныния и кромешного мрака, символизирующий смерть и конец всех вещей, возжигается огонь от кремня, священник благословляет новый огонь (как символ начала и возобновления) и взывает о помощи к Богу как «творцу всего света». Затем зажигается и благословляется тройная свеча, и дьякон поет: «Свет Христов». Каждый год заново начинается новый мир, старый заканчивается, и новая жизнь торжествует победу над смертями всех людей.

«Мрак греха» преодолевается светом и духовным величием Христа. Пугающий символ смерти и чувства ритуального осквернения и мрака оказываются повержены светом, символом жизни и духовной чистоты. Это символическая «ночь, разорвавшая цепи смерти», когда человек, вместе с Христом, «вознесся победителем из ада». Это «время и час, когда Христос вновь восстал из ада, и человек и мир были освящены». Католический служебник гласит: «Это время, когда Иисус Христос заплатил за нас долг Адама своему вечному Отцу и своею священной кровью искупил вину, порожденную первородным грехом. Освящение этой ночи стирает все преступления, смывает грехи, возвращает невинность грешникам и радость скорбящим. Оно изгоняет вражду и созидает согласие...»[249] По прочтении двенадцати пророчеств Ветхого Завета — в том числе гласящих о ритуальном осквернении, когда греховность и порочность земная смывается потопом и происходит очищение земли, а также о гибели злых египтян в водах Красного моря — священник начинает торжественный обряд освящения купели. Вода, освященная и превращенная в сакральный символ, смывает скверну и очищает греховную землю.

Некоторые из наиболее важных фрагментов этого эстетически прекрасного и символически значимого обряда очищения нуждаются в дальнейшем анализе. (Используемый материал взят из католического служебника.) После двенадцатого пророчества в этом обряде цитируется псалом 41: «Как лань желает к потокам воды, так душа моя желает к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому...»[250] Затем следует молитва: «Боже всемогущий и вечный, взгляни взором милосердным на преданность людей, жаждущих Нового Рождения, которые как лань желают к потокам вод Твоих; даруй им милостью Своею утолить жажду их веры таинством крещения, дабы освятились их души и тела через Господа нашего». В той же молитве священник взывает: «Боже всемогущий и вечный, явись в этих мистериях, явись в этих таинствах великой благости Твоей, и ниспошли дух приятия, дабы возродил он к жизни новых людей, выходящих из купели крещения...»[251]

Далее священник продолжает: «О Боже, чей дух носился над водами начала мира, что даже воды смогли принять добродетели искупления грехов». Также он говорит: «Бог смыл водою преступления с виновного мира и из потопа возник образ возрождения».