Выпускной вечер у ребят, что на год нас старше. Само собой, мы тоже там. Прибегает Пиня с разбитым лицом.

— Что такое?

— Помощь нужна.

— Погнали!

На ходу он нам поведал, что к его подружке из общаги кооперативного техникума приехал какой-то хмырь из Армии. И приволок с собой ещё троих дружков. Короче, они Пиню грубо выставили, пользуясь своим численным превосходством, так вот теперь не мешало бы сравнять шансы.

— О чём базар, братан?

Прибегаем. Выходят четыре амбала, сразу видно, что парни не хилые. Старше гораздо, армию отслужили. И мы, по их понятиям, сосунки, только рассмешили их. Нас, правда, на пару человек больше, но один конём оказался — свинтил, как увидел, с кем предстоит разборка. Зато появился другой, на которого и не рассчитывали, а выяснилось, что он правильный пацан. Биться на чистых с ними бесполезно — они здоровей. Хулиганская, хитрая тактика в таких случаях, чтобы время выиграть и сориентироваться что и как, такова: «А пусть дерутся те, которые бабу не поделили — один на один и на чистых» (то есть без помощи подручных и иных средств обороны и нападения).

— Это вы что ли будете нас бить? — с ухмылкой спросил самый здоровый из них.

— Да, — отвечает Пиня. — Больно, к тому же, ногами.

— Ну, ну, — улыбнулся их самый здоровый, и, обращаясь к своему приятелю — дружку Пининой зазнобы, говорит: «Леха, ты один на один с ним схлестнись, а то за малолеток много дают». — Это он уже на нас намекает.

Что правда, то правда — в его глазах мы именно так и выглядели, особенно, когда один из нас ещё и свинтил со страху.

Пиня снимает свою джинсовую куртку, отдает её Кеце, чем нежелательно «связывает» Кеце руки. Но пока стоим, смотрим, что будет. Пиня дерётся классно — знаем, точнее, уверены, что вывезет. А вот когда вывозить начнет, тогда эти быки начнут за своего впрягаться — нужно что-то придумать, пока есть время. И взгляд находит подходящий обломок половой рейки в траве. Отлично!

Бой проходит с преимуществом нашего брата, но Пиня выдыхается — это чувствуется, хотя и побеждает — у того всё мусало в крови. Случайно я слышу, что ихний Леха недавно только из больницы вышел — у него была сломана левая нога.

— Пиня, — кричу я, — у него левая нога сломана! Урой козла!

Пиня тут же наносит йоко-гери в ногу соперника, и соперник ложится на асфальт.

— Ты чё, Урод?! — поворачиваются ко мне друзья проигравшего.

— В зеркале урода поищи, кобыла! — отвечаю вежливо я.

И понеслась мясорубка.

Вовуня, Плиса, Леха Бутин, Кеца с курткой в руках и подошедший нежданно Падеря, тут же впрягаются. В развороте событий мы почему-то даже поражения не терпим — вот что значит подготовка, но рисковать — ну его… Пропустишь от кого-нибудь из них удар, и всё — нас может остаться мало. Приходится поднимать подходящий обломок рейки.

— Фая, Мясо! Стоять! — очень громко кричу я.

Чуваки, как по заказу, опешив, замирают в ряд. Отличная троица.

— Получи, сука! — обращаюсь я к крайнему слева и коротко замахиваюсь рейкой.

Тот реагирует и пытается уклониться, но я же не дурак — я наношу удар тому, что в центре, самому здоровому и не ждущему удара.

Оп! И он уже зажался, сидя на асфальте.

— Ах ты, сука! — говорят его друзья и бросаются за мной.

Помните фильм «Спартак»? Он там один остался против нескольких. Что он сделал? Он побежал. И когда его догонял кто-нибудь (а они растягиваются во время бега), Спартак резко разворачивался и выхлестывал догоняющего. Мы много раз смотрели этот фильм — билеты-то десять копеек. Уже на бегу, не выпуская рейку из рук, я над ними издеваюсь:

— Ну, возьми, возьми меня живьем! — и двигаюсь по направлению к школе.

Эти козлы так разогнались, что мои ребята их уже догнать не могут. Я тоже быстро бегу. Слышу, один догоняет. Резко торможу и с развороту:

— На! Получи!

Пока набегает следующий, понимая, что позади моя команда и этого первого здесь так не оставишь, он замедляет ход и смотрит, что там с другом. Потом зачем-то продолжает меня догонять. Ну, как хочешь — на и ты!

Братва подтянулась.

Парни проиграли.

Через пару-тройку дней с перемотанными головами нас ждали у школы. Зачем? Лишние хлопоты. Выпускной же был — школа не работает, каникулы, дебилы. Пиню искали на работе, нашли, но запал уже пропал — просто поговорили. На этом всё и закончилось. Шрамы остались.

Насчет бега хочу ещё с вами поделиться одним рассказом. Не хвастаюсь, и друзья подтвердят, что стайерские дистанции мне удавались. На школьных соревнованиях «Баргузин» я занимал первые места, и даже сама Гойшик — олимпийская чемпионка — приглашала меня тренироваться. Но я отдал предпочтение боксу. Ну, пока не об этом.

Провожаем мы, значит, Пиню в армию. Всё чин-чинарем — пьем пиво на торце шестнадцатого дома. Народ наш, боксерские перчатки, пожелания. Старший брат Андрюхи Нечеса Виталька вышел с коляской с сыном погулять. Уважаемый человек. Он нас лет на десять старше, но, во-первых, он Андрюхин брат, а Андрюха Пинин и наш кореш, во-вторых, он легенда-мотоциклист, не знающий тормозов, а потом ещё у них вся семья от природы здоровая — недаром, что Андрей мастер спорта по самбо, а Виталька и без того лось лосем. Но одно дело — борьба, а другое — бег. Однако, Виталя, немного поддав, почему-то решил, что он быстрее бегает, чем я. Может, ему так показалось, что он гораздо старше и здоровей, может, потому, что пиво у нас кончалось, а бежать в «Волну» никто ещё не хотел, но он предложил пари на ящик пива.

— Давай, — говорит, — на ящик «Боргио» от кольца одиннадцатого до «Волны» и обратно. Проигравший тащит.

— Давай, — отвечаю.

И мы зарубились.

Я пришел, а он в хвосте плетется. Пришел, чего-то хромает, говорит, что там лесотеховцы обурели.

— Вяжи, Виталя! Проиграл — выставляйся.

— Говно вопрос, — отвечает Виталя, — только пошли вместе, я же говорю — там лесотех обурел.

Пошли вчетвером: я, Пиня, Виталька и ещё кто-то, не помню.

Виталька денег дал, и Пиня с этим, которого я не помню, пошли быстрее нас за пивом — Пиня там работал, так, чтобы в очереди не стоять. А мы ещё не отдышались, да и Виталька чего-то хромал. У крыльца я говорю Витальке, чтобы он подождал, отдышался, а я зайду, посмотрю, где там Пиня потерялся.

Захожу, поднимаюсь на один пролет. Там стоят какие-то жлобы, курят, и вдруг один говорит: «Этот!» Тут же мне прилетает град ударов с разных сторон. Естественно, я в глубокий клинч, закрываясь руками, приседаю на корточки в угол — в нишу между стен и трубой вентиляции — так им бить неудобней, да и я каждую пайку вижу и блокируюсь. Сам одновременно ору:

— Пиня! Вы где там, уроды, потерялись?

Вначале я вижу, как появляются его апельсиновые штиблеты, потом слышу удивленный голос:

— Макена, тебя уже бьют?

И тут же, не раздумывая, апельсиновый ботинок с высоты второго этажа прилетает ближайшему в голову. Толпа, пинавшая меня, редеет, и я вижу, что у Пини руки заняты — ящик в руках. А эти ублюдки почему-то начинают убегать на улицу. Я следом. Вылетаю на крыльцо, гляжу, Виталька кого-то держит за руку. Без вопросов, я этому, кого Виталька держит, заезжаю в морду. Тот слетает с крыльца, а Виталя орет: «Не тот!» «Прости», — впопыхах говорю я и замечаю того, который наиболее больно меня пинал. Подлетаю, бью его в голову, он падает. Его пытаются поднять за руки друзья — медвежья, как говорится, услуга. Такой прекрасный ракурс для отличного пинка, чем я непременно пользуюсь, как будто штрафной пробиваю, правда, вместо меча — башка этого неудачника. Потом уже сверху, из общежитий, выбегают с хромированными спинками от кроватей в руках Лесотеховцы. А мы уже с пивом внизу. А вниз они не суются: там иногда стреляют.

Проводы были отменные.

— Виталь, а что это за парень был с тобой на крыльце, которого я ударил?

— А, друган мой — мастер спорта по биатлону, — отмахнулся Виталька.