- Мистер Крауч, один вопрос можно? - выгадав паузу в спиче, я успел вставить свои пару слов.

  - Да.

  - Я могу поделиться знаниями со своими друзьями?

  - С кем-кем?

  - С друзьями. С Хаффлпаффа.

  Крауч неверяще посмотрел на меня, а потом согнулся, натурально согнулся - пополам, в приступе дикого хохота. Причем приступ оказался очень сильным, так как, чуть отсмеявшись, он бросал на меня очередной взгляд и все начиналось по-новой. Наконец, прибавив себе здоровым смехом несколько недель жизни, Крауч вытер выступившие на глазах слезы, и разрешающе махнул мне рукой.

  - Да без проблем. Если ты хочешь учить хаффлпаффцев темной магии под носом у Дамблдора, то пожалуйста! Только один мне тебе совет - не попадайся, а если попался - умри! Я ненавижу предателей даже больше, чем Господин. И я искренне надеюсь, что такой позора, который я наблюдал на твоей дуэли, больше не повториться. Я в определенной мере поручился за тебя перед Лордом, поэтому - не подведи меня! Десять заклинаний выберешь и вложишь в свое ближайшее эссе по ЗОТИ. На сегодня все. Свободен!

  Крадясь по коридорам Хогвартса я пытался осмыслить все, что только что произошло со мной, но, к сожалению, сделать у меня это не получалось. В голове царил полный хаос. Единственно, что стало мне понятно, это почему некроманты во всех книгах описаны как худые и желчные типы. С такой-то работой я не знаю, когда я теперь смогу поесть хоть чуть-чуть! Что же касательно дуэли, то в оценке оной я с Краучем был абсолютно согласен. Проигрыш, мой полный проигрыш, случившийся впервые в этом мире, четко указывал на то, что выданный мне судьбой гандикап кончился. Увы, чувствую, дальше все будет не так радужно, и побеждать всех удачей, так же просто, как отнять совочек у ребенка в песочнице, я больше не смогу. Кто-то, быть может, сказал бы мне, что я слишком пессимистичен или гиперчувствителен, но сама магия, которая наполняла мое тело, дарила мне глубинную уверенность в верном осознании данного факта.

  И первое подтверждение этому я получил быстро, очень быстро. Невероятно быстро.

  Урок практической некромантии не прошел даром для моей психики. Поворочавшись около часа я еле-еле заснул, но даже и тогда я не обрел ожидаемого спокойствия. Вместо мирного сна я видел кошмары, в которых убегал и отбивался от полуразложившихся зомби. Которые в итоге меня догоняли и пожирали заживо. В ужасе я просыпался, вытирал пот, успокаивал бешено колотящееся сердце и засыпал вновь. И так всю ночь. И в итоге, пытаясь отбиться от очередной нежити руками и ногами, я серьезно ударился ногой. Дикая боль в ступне, как раз в том месте, куда в свое время вшил себе защищающий память артефакт, это, конечно, лучше, чем весьма натуралистичные видения каннибальского пиршества, но не на много. До этого тоже иногда бывало, что нога у меня в этом месте болела. В основном это случалось в тех редких случаях, когда я умудрялся пораниться там. Судя по всему, некоторые противопоказания у такого способа хранения артефакта были, но их описания я не нашел, хотя упорно искал. Вот только в моей табели о рангах такие неприятные случайности не тянули даже на мелкое неудобство, так как легко исправлялись одним легким взмахом волшебной палочки, сопровождающимся словом "Эпискей". Исправлялись раньше...

  После эмансипации и до этого самого момента я как-то умудрялся не попадать в ситуации, после которых был вынужден лечить себя сам, и поэтому лишь теперь, безрезультатно произнося целительные заклинания, я осознал величину своей безвозвратной потери. Хотелось взмолиться Магии "заберите зельеварение - верните лекарство!", но по понятным причинам я молчал. Один раз Ее я уже попросил...

  Боль была такой силы, что я не сдержался, громко застонал и этим разбудил своих соседей по комнате. Отмахиваться от предложенной помощи я не стал, и сам попросил оттащить меня в Больничное Крыло. Сонная мадам Помфри приняла меня, отправила детей прочь, уложила на койку и непрерывно обкладывала меня медицинскими терминами-диагнозами мыслительной направленности, пока вырезала у меня из под кожи артефакт.

  Как я мысленно материл в это время Крауча, Волдеморта, Дамблдора и Мать-ее-магию! Такими словами и такими прихотливыми формами, что в связи с будущей встречей с Темным Лордом проблема овладения техникой перемещения воспоминаний в омут памяти становилась первостепенной. Очень не хотелось бы, чтобы Волдеморт увидел мои упражнения в сквернословии, не говоря уже о всем прочем. Заавадит на месте!

  Весело и беззаботно перекидываясь шуточками и подколками, три юноши в мантиях шли по дороге от школы волшебства Хогвартс к ближайшему к ней населенному пункту. Ограничение на выход из Хогвартса у приезжих было реализовано совсем иначе, чем у местных: каждый разовый пропуск на выход должен был подписывать глава соответствующей иностранной школы лично. Правда, из-за того, что присутствовать каждый божий день в британской школе магии директора континентальных не собирались, свои требуют неусыпного надзора, эти полномочия были делегированы тем, кто должен был находиться в Хогвартсе постоянно. А именно: двум своим студентам семикурсникам, потому что Дамблдор разрешения на присутствие в Британской школе взрослых иностранных магов не дал. И оказалось, что благодаря такому несколько недальновидному решению Каркарова и Максим свобода передвижения за пределы школы их учеников внезапно стала такой, что местным оставалось только завидовать. Ведь приятелям друг с другом договориться несложно: пропуск, если что, можно подписать как задним числом, так и вообще заранее по всем правилам оформить и раздать каждому по толстой пачке.

  Сегодня у этой троицы из Дурмштранга после завтрака было окно, поэтому они, обманув местных, сказав, что отправляются на Корабль, а сами потихоньку, но предупредив на всякий случай своих, сбежали в Хогсмид. В принципе, ничего необычного в этом не было, если бы не одна странность: до деревеньки юноши так и не дошли, отвернув в сторону небольшой и совершенно пустынной рощицы. Там слишком внимательно для находящихся в обычной самоволке учеников они осмотрели небольшую полянку, перекидываясь при этому фразами на достаточно странно звучащем для аборигенов Британии языке. Ведь несмотря на то, что согласно представленным Дурмштрангом Хогвартсу документам вся эта троица была чистопородными болгарами, на самом деле двое из них были немцами, а родным для третьего действительно был славянский, но отнюдь не "български език", на котором сейчас и проходило общение студентов.

  После недолгого совещания двое отошли ближе к краю полянки и приготовили для боя свои волшебные палочки, в то время как третий встал посередине.

  Нет. Это была не еще одна дуэль, число которых в Хогварсте за первую половину учебного года и так превысило десятилетнюю норму - палочки были направлены прочь друг от друга и от воображаемого центра поляны, а что-то совсем-совсем другое. Что именно должно было произойти, стало понятно, когда главный в троице вытащил из своего кармана крупное зачарованное зеркало. Сквозное зеркало. Приватный разговор. Сейчас на поляне, после того, как были наброшены все доступные для молодых магов антипоисковые заклинания и наложены отвлекающие внимание чары, должен был состояться сеанс защищенной связи.

  Прошло минут десять, и, наконец, в связном зеркале исчезло отражение юноши, и появилась картинка богато обставленных палат, посреди которых за письменным столом сидел немолодой мужчина.

  - Здравы будьте, Святослав Владимирович, - начал разговор молодой маг.

  - И тебе здравствовать, Сережа, - это сквозное зеркало было зачаровано так, чтобы окружающие могли слышать все, а не делать предположения о смысле разговора исходя из реплик абонента только на этой стороне. - Итак, что ты мне хотел рассказать? Ради чего отвлек меня от обеда? Надеюсь, Сереженька, у тебя что-то действительно срочное и важное?