— В Нью-Йорк, — сказал я ей.

Эльза щёлкнула пальцами.

— Мэтт же иногда живёт в Нью-Йорке.

— А Ким живёт там постоянно, — добавил я.

— Паркер поедет до самого Нью-Йорка, чтобы поговорить с девушкой Мэтта? Или, возможно, с его бывшей девушкой? — она смотрела между нас. — Время заточения в замке поставило меня в невыгодное положение в отношении деталей.

— Кто-то же должен подтвердить моё подозрение, — сказала Шарлотта. — И, раз Паркер нашёл эту Ким, то пусть он и едет.

— Какое подозрение? — её собственный голос звучал крайне подозрительно, и это было очень мило.

Я кивнул Паркеру, и тот извлёк конверт из своей сумки. Конверт перекочевал к Эльзе, и она взглянула на его содержимое.

Её рот открылся, когда фотографии посыпались на её колени.

— Она беременна?

Я тоже бросил взгляд на фотографии, и у меня внутри всё перевернулось. Мэтт, во что же ты вляпался?

— Только так это и выглядит, разве нет? — спросила Шарлотта. — Таким образом, Паркеру нужно поговорить с дамочкой.

Синие глаза Эльзы встретились с моими.

— Я думала, ты не знаешь, вместе они или нет.

— А, так всё-таки вы что-то успели обсудить, — промурлыкала Шарлотта.

Я проигнорировал подкол.

— Я и не знаю, — заверил я Эльзу. — Из-за того, что складывается впечатление, будто Мэтт не говорит сейчас ни о чём, кроме того, что ему велели говорить родители, нам нужно выходить прямо на источник. В Бруклине нет телефонных номеров для имени Кимберли Джонсон, но частный детектив, которого наняла Шарлотта, проследил за ней и дошёл до чердака, который на данный момент находится ещё под чьим-то наблюдением.

— Кто ещё следит за ней? — спросила я Шарлотту.

— Люди, связанные с итальянским мафиозным кланом. — Шарлотта сделала паузу. — Что очень сильно всё усложняет.

Эльза была в шоке.

— А эти мафиози как-то связаны с родственниками Ким?

— К сожалению, — сказала Шарлотта, — это пока остаётся загадкой. Наш человек пытается разобраться с этим, но, очевидно, ему стоит соблюдать осторожность.

Эльза переварила всё это.

— Так, значит, вы все играли в шпионов, пока я была взаперти? — её губы изогнулись в лёгкую улыбку. — И кто у вас Холмс, а кто Ватсон?

— Я Холмс, — уверенно заявила Шарлотта. — И, видимо, заодно Ватсон. А эти двое – Кистонские копы.

— Так, ладно. Паркер собирается найти Ким, — Эльза дотянулась своими пальцами до моих. — Так какой план? Он просто спросит её, кто является отцом её ребёнка?

— Как-то так, — тихо сказал Паркер. — Хотя, я рассчитываю сделать это немного тактичнее.

— Что, если она признается, что он от Мэтта?

— Тогда, — сказал я Эльзе, — он уговорит её поговорить со мной, и уже я буду убеждать её сесть на самолёт с Паркером и лететь прямиком в Париж. Если всё пойдёт по плану, они будут в самолёте не позднее, чем через шесть часов после приземления.

— И что потом? Вы станете стращать её, чтобы она во всём созналась кому... его родителям? Мэтту?

— Не надо никого стращать, — запротестовала Шарлотта. — Подойди к этому логически, Эльза. Если наши подозрения насчёт того, что Принц Матье женится по принуждению, окажутся верны, то ему будет невыносимо тяжело оставаться преданным и слушаться наказов родителей, когда перед ним будет стоять так называемая любовь всей его жизни, беременная его ребёнком.

Разгневанная Эльза вскочила с дивана.

— Вы думаете, что он знает? Вот уж ума не приложу, как или почему он стал бы жениться на мне, если они ждут ребёнка. Я, конечно, не очень-то хорошо его знаю, но я совершенно не представляю его одним из тех, кто готов скинуть с себя такую ответственность!

Я встал рядом с ней и взял её за руки.

— Мы не узнаем, пока сами его не спросим.

— Позвони ему, — её голос дрожал. — Чтоб его чёртова задница сейчас же была здесь!

— И что сказать? — спросила Шарлотта с дивана. — Мы полагаем, что та женщина, с которой ты всё ещё встречаешься, или может уже нет, беременна твоим ребёнком? Что ты скажешь? А что, если мы ошибаемся? Что, если они давным-давно расстались и это чей-то другой ребёнок? — она покачала головой. — Что, если их разрыв был тяжёлым, и они оба больше не хотят видеть друг друга? Будет лучше, если мы сначала дождёмся, пока Паркер переговорит с Ким.

— Но мы сейчас говорим о моей жизни!

Эльза крепко сжимала мои руки. Ярость и недовольство пробирались наверх по её шее. Никогда раньше я не видел её такой рассерженной.

— И о жизни Ким, — аккуратно напомнил ей я. — И Мэтта.

Её блестящие синие глаза вернулись ко мне.

— И о твоей?

Вопрос звучал очень прямолинейно, и я ответил ей также:

— И о моей.

Её гнев немного поутих. И потом она кивнула в решимости.

— Паркер, ты тогда лучше отправляйся. А остальные... я хочу услышать и прочитать всё, что у вас есть в подтверждение растраты родителями семейных финансов. Давно пора.

Глава 54

Эльза

Паркер уехал, и Шарлотта представила все доказательства, что им с Джозефом удалось раздобыть касательно финансового краха семьи.

Ваттенголдия является конституционной монархией, что означает, что королевская семья имеет лишь символическую, а не абсолютную, власть. При этом мой отец пользовался большой популярностью и влиянием, почти как его отец, и как отец его отца. Парламент прислушивался к монархам Ваттенголдии не потому, что так надо было, а потому что их государи искренне заботились о будущем своей страны. Тем не менее, наш род всегда жил на широкую ногу. Мало того, что налогоплательщики княжества платили в нашу казну, так мы ещё владели несметными портфелями недвижимости, холдингами в технологических компаниях, а также неслабой коллекцией изобразительного искусства. Возможно, к акциям и облигациям мама не имела доступа, но к деньгам налогоплательщиков он был. Ослеплённая своим видением процветающей Ваттенголдии, она тайком вложила средства в то, что оказалось мошеннической схемой. И всё только ради того, чтобы превратить страну в Северное Монако.

Миллионы долларов, доверенные нам на грамотное применение налогоплательщиками, оказались пущенными на ветер.

По правде сказать, я могла понять неистовство родителей. Правители они или нет, но объяснить народу, почему отчисления с их зарплат исчезли и, скорее всего, безвозвратно, может быть очень тяжело и стыдно. Из-за недостатка ликвидного имущества во дворце, была лишь маленькая надежда успеть обменять его на деньги раньше, чем княжество потрясёт скандал. В Ваттенголдии все без исключения подвергаются аудиту, даже монархи. Поэтому, что сделали мои родители, чтобы быстренько вернуть себе состояние (несколько миллионов евро)?

Решили выдать свою дочь за состоятельного, свергнутого принца в обмен на восстановление спокойствия во дворце.

Шарлотта была в другой комнате – висела на телефоне с Джозефом и Дикки. Она ворковала что-то в трубку, спрашивая малыша, хорошо ли он проводит время с папочкой. И я знала это, потому что, боюсь, что весь отель мог слышать тот разговор также прекрасно, как и я.

— Ребёнок ведь не глухой, Лотти! — кричала я ей.

Кристиан поднялся с кровати и закрыл дверь.

— Шарлотта тоже.

Я вдевала в уши фамильные изумрудные серьги, подаренные мне отцом на шестнадцатилетние. Можно ли будет на деньги от их продажи хоть как-то покрыть долг родителей перед Ваттенголдией?

— Скорее всего. Каким бы милым Дикки не был, его лёгким можно только позавидовать. Удивительно, что Шарлотта в ясном сознании.

Он подошёл к тому месту, куда Шарлотта повесила моё платье для вечера. Это было элегантное шёлковое платье от кутюр.

— Мне нравится это платье. Хотя у тебя есть поразительная способность выглядеть одинаково прекрасно в любой одежде.

У меня подкосились колени.

— Знаешь, я ведь могу придумать причину всё отменить. Мэтт уже делал предположение, что мне нездоровится, — при малейшей мысли об этом мужчине во мне всё закипало.