— Что ж, теперь ты сделал это, — сказала я, пока он опускался на дно. — Мы должны войти туда, хотя бы, чтобы спасти твой ботинок, — уголок моего рта изогнулся кверху.

Он снова усмехнулся:

— И никакого мелководья. Мы отправимся к глубинам или вернёмся домой с поражением.

Он точно отправится к глубинам.

Какое счастье, что свет здесь был приглушён. Я прочистила горло и указала в сторону трамплина над нами.

— Если мы должны это сделать, мы должны начать оттуда.

Он наклонил голову и изучил его.

— Метра три, наверное.

Я кивнула.

— И бассейн три метра глубиной. Пальцы коснутся дна прежде, чем мы вынырнем.

От задорного огонька всё его лицо преобразилось.

— Такое чувство, будто нам шестнадцать лет, и мы идём наперекор родителям.

В нём разгорался азарт.

— Мы отказались от совершеннолетия на этой неделе, помнишь?

Я хлопнула себя по лбу.

— Точно. Конечно же, — и тогда, не в силах сдержаться, — а ты плавал голым в шестнадцать?

Он закусил губу. Ещё один заманчивый взгляд.

— Вообще-то в пятнадцать. На озере Комо. Мы с Лукасом встретили каких-то местных девчонок и решили так развлечься.

— Развлеклись?

— Нас почти сразу увидели охранники. Вол... — теперь он прочистил горло. Затем последовала горькая ухмылка. — Мать не была рада. К счастью, никто не сфотографировал, и это не дошло до прессы, — он скинул второй ботинок. — А ты?

Я последовала примеру.

— А, вот и настал момент, когда ты узнаешь, что я и в правду скромница: девственница, в плане купания голышом.

Он стягивал свой свитер через голову, открывая вид на белую футболку, обтягивавшую хорошо просматриваемые мускулы.

— Итак, говоришь, что ты, сходящая с ума, двадцативосьмилетняя девственница?

Я оторвала свои глаза от его груди и сконцентрировалась на расстёгивании своей кофты.

— Увы, только в этом.

— Так мы сегодня, и правда, чпокнем твою вишенку?

О, Господи! Мы в холодильнике, а с меня пот льёт ручьём. Я слишком разгорячилась.

— Дерзай или заткнись, ага?

Он схватил за нижний край своей футболки одной рукой и дёрнул наверх. Я ляпнула, боясь потерять ту малую часть пристойности, что у меня была:

— И всё равно не подсматриваем.

Он задержал руку с задранной футболкой. Стараться не глазеть на то, что оказалось наиболее совершенным прессом, что я видела на человеке – было, и в самом деле, серьёзным подвигом.

— Как, по-твоему, мы будем подниматься наверх?

— Не так, чтобы с закрытыми глазами или, — Боже всемогущий, я что, веду себя прямо сейчас, как самая настоящая девственница, сходящая с ума? — А, забудь. Пожалуйста, продолжай.

Он продолжил.

И я удивилась, почему я решила, что сегодня холодно.

Он бросил мне одно полотенце, я поймала его до того, как оно упало в воду. Кристиан был неестественно спокоен, даже серьёзен. Я не могла определить, хорошо это или плохо – наши подколы, то ранящие, то в порядке флирта, какими становятся всё чаще, всегда оставляли меня с чувством, будто мы дружим целую вечность, а не несколько дней.

Непосредственно перед тем, как я, как идиотка, просверливала в нём похотливые дыры, Кристиан прошёл к лестнице, дойдя до платформы справа.

— Увидимся внизу?

Я мигом вернулась в реальность, чтобы кивнуть и направиться к лестнице с левой стороны.

Несмотря на свои протесты, Кристиан был джентльменом, в чём я упрекала его в самый первый день. Будучи по другую сторону лестницы, он отвернулся, чтобы я знала, что он не мог видеть того, как я раздевалась. И я сделала то же самое, так как точно не смогла бы преодолеть что-либо сегодня, если всё, что буду делать, это глазеть на его «слишком идеальное» тело. Как только холодный воздух поцеловал мою обнажённую кожу, я обернулась в полотенце.

— Сначала девушки? — крикнул он с другого края.

Я приняла вызов. Я медленно вскарабкалась вверх по лестнице, с каждым шагом по мозаике возвращаясь к спору, не снится ли мне всё это?

Когда я добралась до верха, то увидела повёрнутого ко мне голой спиной Кристиана, сидевшего у основания лестницы со своей стороны. Был виден намёк на изгиб его ягодиц, и от этого вида меня бросило в жар. Он мог бы быть одной из статуй этого зала, так как выглядел чересчур живописно.

Кристиан и его чёртова «слишкомость».

Что бы он подумал обо мне, если бы я спустилась к нему и, не торопясь, провела рукой вдоль рельефа его мышц?

— Всё в порядке? — спросил он, наклоняя голову набок так, что я резко прошмыгнула на борт для ныряния. — Хочешь, чтобы я пошёл первым?

Я заверила его, что всё хорошо, сбросила вниз полотенце, и оно упало в дюймах от края воды. И, тогда я прыгнула.

Глава 31

Кристиан

Я был сосредоточен на статуе неподалёку, когда до моих ушей донёсся звук её шагов по лестнице, и я отчаянно старался не напоминать себе, что Эльза была голой. Спасибо, Господи, что вода была холодной как лёд, потому что я был всерьёз обеспокоен тем, что она заметит, как я возбуждён.

Был слышен всплеск, и затем приглушённый крик, за которым последовало сдавленное хихиканье. Как же я хотел, чтобы она дала себе волю и рассмеялась. В смысле, чёрт, мы пробрались в бассейн глухой ночью, и здесь не было ни души. Я заплатил охраннику с его собакой за этот час, или даже больше. Если она хочет смеяться, то не было никаких причин сдерживаться.

Это то начинание, которое мне ужасно хотелось испытать: первый раз, когда она смеялась бы от души в моём присутствии. Хотя, если на чистоту, я боялся, что в тот же день, когда она это сделает, я больше не смогу контролировать себя. Смех Эльзы, пожалуй, был одним из самых эротичных звуков во всей Вселенной.

Будто мне нужно была другая причина, чтобы понять, какая она сексуальная.

— Ты идёшь? — выкрикнула она. Это прозвучало так, будто её зубы тесно сцепились, отчего я сорвался, чтобы нырнуть к ней как можно скорее, и я смог бы согреть её своим телом.

Я точно мазохист.

Я забрался по лестнице, желая, чтобы мой член, наконец, успокоился. Потому что, Эльза была в этом бассейне, голая, и я тоже скоро там буду, и даже если между нами будут тысячи литров воды, мы оба будем впервые голыми вместе.

Я добрался до вершины трамплина и высмотрел её по другую сторону бассейна, висевшей на бортике. Проблески её голой попы мерцали под освещённой лампами водой, когда она смотрела в противоположном направлении, и, какого хрена! Если я думал, что он уже был твёрдым, то, сейчас он не шёл с этим ни в какое сравнение.

Когда я прыгнул, то удивился, как это было иронично – я падал буквально.

Она не шутила насчёт воды. Она была чертовски ледяной. Господи, спасибо. Из моей груди вырвалось ледяное дыхание, когда я выплыл на поверхность, вместе с беснующимися гормонами. Даже если бы весь бассейн был заполнен голыми топ-моделями, у меня всё равно было бы на пол шестого, потому что это было не менее жестоко, чем купание в проруби.

Но затем, Эльза отвернулась от стены и поразила меня своей улыбкой. И, о чудо, мой член вернулся к жизни, потому что, теперь у меня был отличный вид на её грудь под поверхностью воды.

— Холодно, да?

Холодно, но, очевидно, не достаточно.

Я подплыл к ней, мои зубы клацали, поэтому я не говорил и не делал ничего неразумного. Я оставил необходимое расстояние между нами, когда схватился за бортик.

Она развеселилась. И выглядела так прекрасно, что я еле держал себя в руках.

— И каково это, когда твоя вишенка лопнула? — пожалуйста, Господи, пусть она решит, что мой голос дрогнул из-за холодной воды, а не от того, что её облик так воздействовал на меня. Вопрос, что я только что задал, был глупым, даже дурацким, но мне нужно было сохранить всё так, как было между нами, даже если я свернул за угол и не знал, смогу ли вернуться из-за него после отъезда из Калифорнии.

— Холодно, — и снова это начало смеха, который пропал в тишине бассейна. — И будто я в ванне. В кошмарно ледяной обжигающей холодом ванне.