Я склонила голову, и Паркер повернулся к своему боссу:

— Принц Кристиан, с большим удовольствием представляю Её Королевское Высочество, Наследную Принцессу Ваттенголдии Эльзу.

Пришёл черёд для поклона Кристиана, как и этим утром, он идеально его исполнил. Я собиралась ответить собственным реверансом, когда он протянул руку. Он хотел пожать мне руку, словно мы, что, лучшие друзья? Но укоренившиеся манеры матери снова победили. Я неохотно вытянула свою руку вперёд, пока его пальцы не обвили мою ладонь и не поднесли к своим теплым губам.

О, смилуйся Господи! Кожа Кристиана точно выделяла гормоны, потому что я всеми силами старалась подавить дразнящую, почти оргазмическую дрожь, угрожавшую охватить всё моё тело.

Разве поцелуи рук могут вызывать подобную реакцию? Теперь он ещё сильнее раздражал меня.

— Ваше Высочество, — его слова, произнесённые в мою кожу, взбудоражили меня. Моё сердце билось слишком сильно, слишком быстро. От него исходил чертовский аромат. — Приятно познакомиться с вами согласно этикету.

В его словах не слышалось "приятности". Он был напряжён, что было понятно, учитывая то, как я недавно обрушилась на него в коридоре.

Я забрала свою руку и сделала шаг назад, подальше от острого запаха мыла и чистого человека. Что происходит? Я не... Это нужно прекращать. Я же не влюбленная маленькая девочка в постоянном поиске сказки. Я здесь не для того, чтобы упасть в обморок, даже от такого образца мужского великолепия, который выделял феромоны не только при контакте с кожей, но, по-видимому, также и по воздуху.

— Послушайте, — мой голос был окрашен резкостью, но я ничего не могла с ним сделать, даже с помощью надлежащих манер и стыда от потери самоконтроля, — нет необходимости вести себя так чертовски очаровательно. Сохраните свои чары для кого-то, чьи трусы сбегают по ночам. И не нужно со мной заигрывать. Я просто пришла, чтобы извиниться за своё поведение днём. Признаюсь, что я, должно быть, переусердствовала, — моя голова наклонилась в сторону главного здания, — в коридоре. Когда мы, эм, столкнулись друг с другом. Прошу прощения за это.

Момент затянулся, пока под звон бокалов, лёгкую болтовню и приятную музыку вокруг нас Кристиан стоял с отвисшей челюстью от моей прямоты. Даже Паркер вёл себя так, будто из моей шеи торчали две головы. Не важно. Наследный Великий Герцог мог воспринимать мои слова, как хотел, мне не было до этого дела. Я поворачивалась на каблуках, когда Кристиан выпалил:

— Я не делал предложений, тем более грязных. Или чего-то ещё, что вы вообразили, я делал.

Я совершила ошибку, пялясь на его рот, пока он говорил. Его губы были настолько идеальны, сродни тем, что мастера создавали своим статуям.

— Какого чёрта! Я даже вас не знаю, — разгорячился он, — Кроме того, вы наследуете трон. Почему вы вообще решили, что я стал бы делать вам предложение? От большой любви?

Этого было достаточно для того, чтобы перевести мой взгляд от его аппетитного рта к глазам. Он был возмущён, посреди изысканной вечеринки, уже не пытаясь скрываться за напускной вежливостью. И этот его гнев только существенно усилил мой интерес, потому как какой идеальный человек будет огрызаться на женщину на публике?

Паркер зашипел в ужасе от надвигавшегося скандала:

— Ваше Высочество!

Очевидно, я была не единственной особой голубых кровей, кому было сложно сдерживаться на публике. Странно, но от нашей похожести мне захотелось рассмеяться.

Кристиан отмахнулся от своего секретаря, пока я пыталась сдержать ухмылку. Нет больше образца совершенства, по крайней мере, не в темпераменте, и я позволила себе еще несколько благотворительных мыслей в отношении этого принца.

Не сумев противостоять извращенному желанию воспользоваться таким остроумным ответом, я спокойно сказала:

— Вы так смотрели на меня. Что ещё я могла подумать?

Я попала в самое яблочко, потому что глаза Кристиана расширились в забавной растерянности.

— Не было никакого взгляда! — рявкнул он.

Моя мать считает, что смеяться над кем-то – вульгарно и совершенно непривлекательно. И неприемлемо со стороны наследника ваттенголдского трона. А ещё мне нельзя было смеяться долго и громко. Зато был позволен вежливый, тихий смех, и чем его меньше, тем лучше. Но как же я хотела засмеяться сейчас, прямо в это озлобленное лицо, особенно когда шампанское буквально прыснуло из носа Паркера.

Сжалившись над Мистером Какая Неожиданность, я передала салфетку со шведского стола. И всё же, я не могла удержаться и сделала новый ход:

— Взгляд, определённо, был.

Кристиан вторгся в моё личное пространство:

— Под взглядом вы имеете в виду удивление от увиденной в коридоре незнакомки. Если и был какой-то взгляд, то это было оно. Ничего больше!

Да что же это! Нельзя так таращиться на этого мужчину. Незваные картинки, где он, справедливый в своих убеждениях, говорит с парламентом Эйболенда, дразнили меня, пока я не стала проклинать новые покалывания в интимных местах.

Дурацкие интимные места. Им всегда не хватало логики!

Он не может мне нравиться. Не может! Любовь с первого взгляда – сказка, не реальность. Поиздеваться – одно дело, но обнаружить физическое влечение – совсем другое. Поэтому, я вытащила из памяти самое отвратительное воспоминание, когда я застукала своего отца во время секса с кем-то, кто не был моей мамой. Его Светлость был голым, как в день, когда родился, и даже хуже: из его на удивление загорелого зада прорастали вьющиеся волосы.

Успокоив свой позыв сбежать к туалету и извергнуть из себя то немногое, что мне удалось съесть за ужином, я бросила Кристиану:

— Можете так думать.

И вот мои интимные места снова взялись за своё, от того, как мило прилила кровь к его шее. Как получилось, что волосатых ягодиц отца было недостаточно для противостояния чарам этого человека?

— Как обладатель того взгляда, — сказал Кристиан, вновь заполняя собой моё личное пространство, — могу вас уверить, это было единственно возможное намерение.

Волосатый зад. Волосатый, дряблый зад. Волосатый, целлюлитный зад, трясущийся от (меня передёрнуло) толчков (передёрнуло), в ту женщину сзади, да-да. Я старалась закрепить ту сцену в своём сознании, пока мои плечи распрямлялись, а дыхание выравнивалось.

— Так как у меня нет никакого желания выходить за кого-либо замуж в этом богом забытом месте, не говоря уже о... том, чтобы делать что-то ещё, эта информация утешает.

Но потом, не в силах сдержаться от того, чтобы не нахамить, выпалила:

— Я ясно выразилась?

Его рот открылся. Это был опасный рот – он так много обещал.

— Куда яснее, мадам.

Впервые меня так подвела отцовская задница.

Наверное, я заболела, может даже тем же расстройством, что и кузен правителя Лихтенштейна. Я ощущала небольшую температуру, головокружение и была явно не в себе, потому что испытывала мощное наслаждение от реакции принца на мои заскоки.

— Наверное, мне стоит подчеркнуть, что у меня тоже нет ни малейшего желания жениться на ком-то на КРБ, не говоря уже о... том, чтобы делать что-то ещё, — он подражал моим интонациям. — В том числе в такой компании.

Моя мать пристыдила бы меня за то, что у меня чуть не вырвался подлинный смех. Хоть у меня получился сдержанный смешок, но всё же. Я быстро прикрыла рот. Прямо перед ужином я услышала, как несколько дам обсуждали, что бы они сделали для принца Кристиана, когда – а не если – застанут его одного, и ни один из вариантов не был невинным.

— Удачи вам.

— В смысле?

— В смысле, будет чудом, если к концу Саммита вы так и останетесь холостым и нетронутым. Кроме того, не смотря на протесты, вы знаете, как и я, что в этом вопросе ни у кого из нас нет права голоса.

Он снова глазел на меня. Мои интимные места сочли его удивление очаровательным, что было недопустимо. Этот человек был наследным великим герцогом. Я – наследной принцессой. То, что мы подходили друг другу – не вариант, даже на КРБ. Я должна сделать что-то, чтобы покончить с этим неуместным притяжением раз и навсегда. Я сделала глубокий вдох и сказала, мысленно съёжившись, так как хорошо понимала, как откровенно грубо и ужасно это будет звучать: