От Иоанна не было слышно ни слова. Она не ведала, где младший сын и что делает, как не знал этого никто другой. Известно было только, что он покинул Мальборо и переправился в Нормандию. Сегодня море было не слишком бурным, но в это время года погода отличается неустойчивостью, и новости с того берега приходили нерегулярно. Алиенора слышала, что Ричард писал Иоанну с распоряжением взять под командование ключевые крепости Нормандии и противостоять любым попыткам Филиппа Французского захватить их. Однако нормандцы не приняли брата короля – они отказались передавать свои крепости кому-либо, кроме самого Ричарда. После этого об Иоанне не было ни слуху ни духу.

К ней подошел внук Ричард, с розовым от ветра лицом и сияющими голубыми глазами.

– А хауберк дяди Ричарда не забыли упаковать? – спросил он.

– Разумеется, не забыли, – улыбнулась в ответ Алиенора. – Ведь это же часть короля как-никак.

Мальчик задумчиво прикусил нижнюю губу.

– Он накажет моего папу? – вдруг спросил он.

Алиенора положила руку ему на плечо:

– Пусть разбираются сами – твой отец и твой дядя. Было много недопонимания и ошибок с обеих сторон, но переживать об этом не твоя забота. – Ричард неуверенно кивнул, и чтобы поднять ему настроение, Алиенора пошутила: – Может, нам удастся продать одну из шляп графа Норфолка. Думаю, за нее дадут хорошую цену.

Бабушка и внук обменялись заговорщическими улыбками, глядя, как на пристань въезжает со своей свитой Роджер Биго, граф Норфолк. Он славился любовью к экстравагантным головным уборам, и репутация полностью оправдалась и на этот раз: пышное сооружение из алого бархата венчал плюмаж из павлиньих перьев. Кланяясь королеве, граф снял шляпу эффектным жестом.

– Милорд, превосходная шляпа, – отметила Алиенора.

Граф был не чужд самоиронии:

– Пусть уж лучше она сидит у меня на макушке, чем сомнется в багаже.

– А если ветром ее унесет в море? Тебе придется прыгать за ней!

– Она крепко сидит на голове – лучше, чем вимпл, на мой взгляд.

Алиенора рассмеялась его остроте.

– Плавание обещает быть недолгим. А когда мы окажемся на том берегу, будем надеяться на хорошую погоду и быстрые переговоры.

– Госпожа, со своей стороны я сделаю все, что в моих силах. – Теперь граф говорил серьезно.

– Знаю и благодарю тебя за это. – Алиеноре нравился Роджер Биго.

На него можно положиться, как и на Уильяма Маршала. Более сдержанный, чем Маршал, во всем, кроме головных уборов, он умел сохранять ясный ум и спокойствие при любых обстоятельствах. К тому же граф превосходно разбирался в законах и юридических тонкостях, именно поэтому он ехал с королевой в Германию.

Роджер галантно помог Алиеноре взойти на борт, и вновь она ощутила покачивание палубы под ногами. В число заложников был включен и Уолтер Кутанс. Он прибыл, закутанный в меха и сжимая епископский посох в руке, словно боевое оружие. Зимний ветер разрумянил его щеки и взбил седую бороду. С епископом шагал Болдуин де Бетюн, лорд Холдернесса, и еще несколько рыцарей. Одни из них останутся в Германии как залог второй выплаты, а другие вернутся в Англию, сопровождая короля и королеву.

Наконец прилив достиг высшей точки и начался отлив, корабли с деньгами и драгоценностями отчалили и поплыли в открытое море, пробираясь по темно-серым волнам. Алиенора сидела в укрытии, сооруженном на палубе, обложенная подушками и укутанная мехами. В руке она сжимала крест и страстно молила Бога о том, чтобы путешествие их прошло без помех и ее сын получил свободу.

Алиенора грела руки перед очагом в своих покоях в Шпайере. Она дрожала. Снаружи земля была твердой, как железо, с неба сыпалась перхотью мелкая снежная крупа, но не от холода била ее дрожь, а от волнения.

Крещение она встретила в усыпальнице трех царей в Кельне. Принеся в дар золото и ладан, она молилась там за возлюбленного сына среди горящих свечей. Теперь же прибыла в Шпайер. Хотя придворные встретили ее с почетом и окружили всяческим комфортом, император так и не дал ей аудиенции, и с Ричардом ей не позволили увидеться. В каком-то смысле она оказалась такой же узницей, как и ее сын. И вот сегодня ей обещали, что все изменится. Королева выбрала самое пышное платье и, зная, какое значение германцы придают внешнему виду, надела все свои драгоценности, многие из которых раньше принадлежали матери Генриха, императрице Матильде.

Пришла делегация придворных, чтобы сопроводить ее и свиту туда, где ожидал император. Алиенора расправила плечи и царственным, плавным шагом прошествовала в главный зал.

Там полыхали сотни свечей и трещал огонь в очаге невероятных размеров. Прекрасные ткани и гобелены закрывали стены и сохраняли тепло, и все равно путь к трону Генриха, установленному на возвышении, показался Алиеноре долгим и холодным. Император восседал в короне и полном облачении. Из-под нависающих век он внимательно наблюдал, как идет к нему английская королева-мать. Он змея, подумалось Алиеноре, всего лишь змея, спящая в расщелине под скалой. Но она знала, что ей положено делать, и перед ступенями, ведущими к трону, опустилась в глубоком поклоне.

Выдержав долгую паузу, которая подчеркивала его могущество и ее смиренную позу, император встал и сошел по ступеням, чтобы поднять ее на ноги и одарить поцелуем мира.

– Добро пожаловать, госпожа. Полагаю, вы довольны тем, как вас устроили? – Он указал ей на стул возле своего трона, более низкий и узкий.

– Довольны, сир, – ответила она сдержанно. – Нам предоставили все возможные удобства и оказывают всяческое гостеприимство.

Алиенора приняла из его рук украшенную драгоценными камнями чашу с вином и невольно прикинула, сколько она может стоить. В последние месяцы она могла думать лишь о том, сколько денег принесет тот или иной предмет при подсчете выкупа за свободу Ричарда. Пожалуй, эту чашу оценили бы марок в сто, не меньше.

– По правде говоря, сир, жизнь стала весьма утомительна для меня. Я старая женщина, перенесшая много горя. Надеюсь, у вас для меня есть хорошая новость, как вы писали, и я очень скоро увижу сына. В противном случае у меня разорвется сердце.

Генрих смотрел на нее оценивающим взглядом:

– Да, госпожа, я тоже на это надеюсь, но, увы, все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

– Не понимаю. Что не просто? – Алиенора стиснула ножку чаши, и холодные грани драгоценных камней врезались ей в пальцы. – Мы выполнили все ваши условия и сделали все, о чем вы просили. А теперь вы изменяете своему слову и требуете от нас чего-то еще?

Он сидел с каменным лицом и водил указательным пальцем по губе. Облаченный в расшитые драгоценностями императорские одежды, он вдруг напомнил Алиеноре византийского царя, а она знала, как легко те изменяли своим словам.

– Госпожа, скажем так, ситуация осложнилась после того, как завершились наши с вами переговоры. Недавно я получил письмо от короля Франции и от вашего сына, графа Мортена.

У Алиеноры потемнело в глазах.

– Что? Могу я узнать, что было в том письме?

– Разумеется. – Он щелкнул пальцами, и из рядов прислуги выдвинулся писец, опустился на колени у ног Генриха и протянул ему лист пергамента, с которого свисали шнуры с обломанными печатями. – Прочитайте и сами поймете, перед какой дилеммой я поставлен.

Он вручил письмо Алиеноре, а та передала его Уолтеру Кутансу.

В письме, адресованном императору Генриху, Филипп и Иоанн делали три предложения и выражали надежду, что хотя бы одно из них император примет. Первое состояло в выплате тысячи фунтов ежемесячно при условии, что он будет держать Ричарда в тюрьме. Если это императора не устраивает, тогда Филипп даст ему пятьдесят тысяч марок, а Иоанн – еще тридцать тысяч за то, чтобы Ричард оставался в плену до Михайлова дня. Третий вариант состоял в том, что Филипп и Иоанн дадут Генриху сто пятьдесят тысяч марок, если он согласится удерживать Ричарда еще двенадцать месяцев или передаст его им в руки.