Алиенора склонила голову, однако отступать не собиралась:

– Ты примерная мать, и все-таки у девушек частенько возникают сердечные привязанности. Но главное в том, что, как мне кажется, Урраке может быть трудно справиться с теми задачами, которые лягут на плечи королевы Франции.

За то время, что Алиенора провела во дворце Альфонсо и Леоноры, у нее сложилось мнение, что Уррака недостаточно хорошо разбирается в сердцах и умах людей и не знает, как управлять ими.

Леонора затрясла головой:

– Мама, как ты могла подумать о таком – отвергнуть Урраку? Все ждут, что она уедет от нас невестой французского принца, и французы в том числе. Что они решат, когда вместо нее ты привезешь им младшую сестру?

– С французами ни о чем конкретном не договаривались. – Алиенора призвала на помощь остатки терпения. – Они хотят только, чтобы невестой была одна из твоих дочерей, а по возрасту подходят обе. Бланка видит больше вокруг себя. Она умеет слушать то, что ей говорят. Когда я задаю Бланке вопросы, ее ответы всегда хорошо продуманы и не сводятся к общим фразам, призванным лишь угодить мне. Она говорит искренне, однако в ее искренности нет глупости или бездумности. Девочка наблюдает за окружающими и знает, как реагировать на их слова и действия, тогда как Уррака не обладает этими способностями, хотя ведет себя благородно и как подобает даме ее ранга. Я думаю, Бланка лучше справится со всем, с чем столкнется.

Леонора все еще не могла смириться с таким поворотом:

– Но Уррака старше, и у нее внешние данные настоящей королевы, ты сама говорила. Зачем забирать Бланку, если Уррака уже готова вылететь из гнезда? – Она с мольбой протянула к матери руки. – Бланке бы еще немного пожить под моим крылом, я бы многому ее научила. Я надеялась, что, выдав Урраку замуж, смогу уделять образованию Бланки больше времени. – Потом ее взгляд стал жестче. – А ты подумала о том, что это будет значить для меня и Урраки? Теперь ей труднее будет найти партию. Люди станут гадать, почему она не поехала во Францию. Они решат, что с ней что-то не так, раз вместо нее выбрали младшую сестру. Что о нас будут болтать? Твой выбор опорочит Урраку.

Алиенора взяла Леонору за руку, стараясь не терять терпения:

– Я делаю это не для того, чтобы усложнить вам жизнь. Французов я изучила лучше, чем ты, и знакома с предполагаемым женихом. Так что поверь мне: Бланке эта партия больше подходит, вот и все, а я должна смотреть на предполагаемый брак в перспективе. Для Урраки будут еще другие предложения, обещаю.

Леонора же не сдавалась:

– Если ты выберешь Урраку, то всех нас сделаешь счастливее. А если будешь настаивать на том, чтобы увезти Бланку, то обездолишь нас.

Было видно, что Леонора сильно обижена, но Алиенора не могла передумать, потому что знала: она права.

– Прости меня, – сказала королева. – Я должна поступить так, как будет лучше для политического благополучия последующих поколений. Мое мнение окончательное: необходимые качества имеются у Бланки.

Леонора закрыла ненадолго глаза. Когда она вновь открыла их и посмотрела на Алиенору, в них застыло холодное смирение.

– Я иначе вижу это, мама, но поскольку принятие решения доверено тебе самим королем, мне придется подчиниться твоим желаниям.

Алиенора коснулась ее рукава:

– Не будем ссориться из-за этого. Если бы лучше подходила Уррака, я бы выбрала ее.

– Да, знаю, – глухо отозвалась Леонора, – и я бы хотела, чтобы твой выбор пал именно на нее.

Алиенора поцеловала дочь и ощутила ее сопротивление, но в конце концов Леонора смягчилась и приняла объятие, не от всего сердца, но по крайней мере в знак доброй воли. Королева надеялась, что со временем, когда дочь свыкнется с мыслью и все обдумает, придет и остальное, ведь у Леоноры завидная политическая проницательность.

– Нам нужно поспешить со сборами приданого для Бланки. – Леонора с вызовом посмотрела на мать. – Даже если я уступлю тебе в выборе, Бланка не получит драгоценности и платья, приготовленные для ее сестры.

– Ни в коем случае! Ты можешь смело пользоваться моей казной, чтобы обеспечить Бланку всем необходимым.

Алиенора перевела взгляд на двух девочек за шахматной доской, которые все еще находились в неведении о том, как повернулись их судьбы. Они рождены, чтобы быть фигурами на шахматной доске, но будут пешками или королевами, зависит от мастерства, с которым станут вести партию, и от того, насколько умны их противники. Возможно, Уррака еще превратится в неплохого игрока, когда повзрослеет, но Бланка уже мастер.

Два дня спустя Алиенора сидела с Бланкой и наблюдала за тем, как внучка вышивает золотые королевские лилии на кисете из синего шелка – подарок будущему мужу Людовику.

– У тебя быстрая иголка, моя милая, – похвалила Алиенора, – и ловкие руки.

Бланка зарделась от похвалы.

– Так странно вышивать французский герб вместо кастильского. – Она отложила иголку. – Я все не могу представить, какой будет моя жизнь во Франции.

– Иной, чем та жизнь, которую ты знаешь, – сказала Алиенора, – но кое-что все равно будет похоже, и ты довольно быстро привыкнешь к новой роли и новому окружению. Мы сможем поговорить об этом во время путешествия.

Девочкам сообщили о решении Алиеноры в тот же вечер, когда состоялся ее разговор с Леонорой. Такой выбор им объяснили тем, что более юной Бланке легче адаптироваться, и тем, что ее имя для французского уха благозвучнее – там оно будет произноситься «Бланш». Уррака восприняла новость достойно, но несколько слезинок все-таки пролила. Алиеноре показалось, что внучка втайне обрадовалась такому обороту – и была очень довольна получить в качестве компенсации ручную обезьянку с ошейником, украшенным драгоценными камнями. Бланка же была изумлена и потрясена, но быстро пришла в себя, и Алиенора еще более утвердилась в том, что сделала верный выбор.

Девочка посмотрела на кольцо на своем среднем пальце, которое дала ей бабушка, когда объявила о своем решении. На золотом обруче красовался сапфир неправильной формы в обрамлении двух кремовых жемчужин.

Алиенора тихо добавила:

– Наблюдая за тобой эти несколько недель, я увидела, что ты знаешь, как вести себя в любой ситуации, и что у тебя острый ум. Из тебя получится славная королева, ты станешь достойным продолжением бабушки и матери. Я это вижу в тебе. Ты наша надежда на будущее.

Бланка кивнула с серьезным лицом, но глаза у нее блестели. Все похвалы, рассказы и советы Алиеноры открывали перед девочкой новые, необыкновенные горизонты, и хотя ей было страшновато, она желала скорее отправиться им навстречу.

Бургос, Испания,

весна 1200 года

В середине марта Алиенора и Бланка выехали из Бургоса. Их путешествие до Бордо продлится три недели. В семейном кругу расставание было со слезами и объятиями, но потом, на глазах у всего двора, прощальная церемония прошла торжественно и празднично, с большим парадом и фанфарами в честь отъезжающей принцессы и английской королевы. На вьючных лошадей погрузили подарки: шелка, пряности, ароматное мыло, которым славилась Кастилия. Где-то в одном из многочисленных коробов и ящиков был запакован и бесценный сосуд из горного хрусталя, вырезанный мастерами-маврами.

Бланка ехала верхом на угольно-черной лошади, которую вел конюх в алом наряде. Под Алиенорой была белая андалузская кобыла – подарок Леоноры и Альфонсо. Ей предложили богато украшенный паланкин для путешествия, но королева вежливо отказалась. Это правда, что не за горами ее восьмидесятилетие, но в Кастилию она прибыла верхом в самый холодный зимний месяц и уедет таким же образом, только уже по первому весеннему теплу. Алиенора отметила уверенную посадку Бланки в седле. Девочка улыбалась народу тепло, но без фамильярности – она уже излучала ауру настоящей королевы.

Когда город остался позади, они прибавили скорость. Алиенора вспоминала поездки, которые пришлось ей совершить за долгую жизнь. С неустрашимой стойкостью преодолевала она куда более длинные расстояния. Величайшим своим свершением она по-прежнему считала поход в Святую землю с Людовиком, когда доехала от Парижа до Иерусалима, претерпев смертельную опасность, дорожные тяготы и сердечную боль. Во Францию она вернулась другой женщиной, умудренной горьким опытом.