Ричард шумно выдохнул и, обняв мать за плечи, притянул ее к себе:

– Мама, я понимаю твою озабоченность, даже если это не так очевидно. Я бы сам вернулся в Англию, чтобы разобраться с ситуацией, но это невозможно. – Свободной рукой он взъерошил волосы, оставив глубокие борозды в густых рыжих кудрях. – Я готов поддержать тебя во всем и всегда, но предпочел бы, чтобы ты ни с кем не обсуждала это. Если пойдут слухи о разногласиях среди моих приближенных, найдется много желающих использовать это в своих интересах.

– Так ты дашь мне право убрать Лонгчампа, если потребуется? – Алиенора должна была получить прямой ответ.

Губы Ричарда изогнулись в усмешке.

– Мама, умеешь ты торговаться. Да, я дам тебе это право. У тебя и Уолтера Кутанса будут письма, дающие вам право сместить Лонгчампа с должности юстициара в Англии. Но воспользоваться этим правом можно будет только в самом крайнем случае, если ничто другое не возымеет действия. Также Уолтер сможет подрезать крылья Джеффри, если мой брат слишком уж подружится с баронами. Ну как, разумно?

Алиенора старалась успокоиться.

– Да, – сказала она. – Я смогу работать с Уолтером Кутансом, и бароны его уважают. Если по пути мы нанесем визит в Рим, то нам понадобятся деньги.

– Мама, я выделю для тебя столько средств, сколько будет нужно.

– Тогда решено. – Она посмотрела ему в глаза, качая головой. – Не понимаю, почему так трудно было договориться. Ты мог бы сразу согласиться со мной.

– Решение не было бы моим, и я бы по-другому к нему относился. Я до сих пор не уверен в его правильности. Иду на этот шаг только потому, что доверяю тебе, мама, как не доверяю никому в мире.

Алиенора свела брови: как ни приятны слова сына, они налагают на нее тяжелое бремя ответственности.

– Ну хорошо. Значит, с утра я начинаю готовиться в дорогу. А Беренгарию может сопровождать Иоанна, они будут вместе до самой вашей свадьбы. – Она оглянулась через плечо на двух молодых женщин. – Они обе хорошие путешественники и станут ценным добавлением к твоей свите.

– Знаю, знаю. Хотя Иоанна читает мне нотации так же, как и ты. – Сын улыбнулся, разрядив напряжение.

– Такова одна из ролей, данных матерям и сестрам, о чем тебе уже должно быть известно. Я надеюсь, что с Беренгарией ты будешь вести себя искренне и честно.

– Похоже, она тоже обладает этими чертами, – без выражения произнес Ричард.

Алиенора похлопала его по руке:

– Ты недооцениваешь ее и видишь в ней только средство для достижения цели. А она может быть очень полезной для тебя, если ты позволишь ей помочь. Проси – Беренгария пойдет за тобой хоть в ад, если не по любви, то по велению королевского долга. Не каждая жена сделает это для своего мужа. Например, я бы не пошла за твоим отцом. Так что думай о Беренгарии как о еще одном оружии в твоем арсенале.

На губах Ричарда заиграла насмешливая улыбка.

– Я учту твое мнение, мама.

– Ричард, я говорю серьезно.

– Я тоже. Вот тебе моя клятва в том, что я буду чтить Беренгарию и относиться к ней как подобает. – Он поцеловал мать в щеку, чтобы скрепить свою клятву и заодно завершая этот разговор. Алиенора поняла, что на данный момент ее возможности исчерпаны.

Спустя всего три дня Алиенора снова тронулась в путь. Теперь ее целью была Нормандия, но, что ее там ожидает, она не представляла. Сопровождал королеву Уолтер Кутанс, архиепископ Руанский, чему Алиенора не могла не радоваться. Седовласый, с румяным лицом и открытыми, любезными манерами, священник был эрудированным и приятным собеседником. В его глубоко посаженных глазах плясали лукавые искорки, а губы изгибались так, будто архиепископ все время улыбается. Его ум, внимательность и целеустремленность открывались не каждому.

Алиенора попрощалась с Иоанной и Беренгарией на пристани Мессины. Стоял теплый, но пасмурный день, и за ее спиной по серому морю бежали барашки. Она обняла молодых женщин, хотя к Иоанне припала с особой нежностью.

– Берегите себя, – обратилась она к обеим. – Присматривайте друг за другом – и за Ричардом.

– Если он нам позволит. – Иоанна закатила глаза в шутливом отчаянии. – Мой брат все время будет проводить со своими рыцарями и советниками, ты же его знаешь, мама. Надеюсь, Беренгария сможет отвлечь его от мужских дел.

Беренгария смущенно засмеялась.

Появился Ричард и вручил Алиеноре мягкую кожаную сумку. Там лежали письма, которые мать и сын составили вместе и которые касались Уильяма Лонгчампа и его замены в случае необходимости. С багажом Алиеноры шел усиленный отряд охраны, потому что с собой она везла более тысячи марок серебра, предназначенных по большей части для взяток в Риме.

– Святое Серебро и Святое Золото, – бросил Ричард, усмехаясь. – Этот язык в Риме понимают лучше всего.

Сын опустился на колено, и Алиенора со слезами на глазах прижала ладонь к его волосам.

– Годы идут, а расставаться легче не становится. Казалось бы, я уже столько раз прощалась за свою жизнь и все равно не могу удержаться от слез. – Она подняла его. – Иди и верши великие дела, сын мой, и знай, что мое сердце и моя гордость всегда с тобой.

– Мама, я передам Иерусалиму привет от тебя и привезу тебе камень из Святой Гробницы, когда вернусь.

Еще раз обняв Ричарда, Алиенора поднялась на галеру. Она боялась никогда больше не увидеть сына. Боялась, что это их последнее прощание. Подавить этот страх было невозможно, оставалось только жить и ждать, что уготовила им судьба.

Когда судно легло на курс через пролив в Италию, Алиенора все еще стояла на палубе и смотрела на исчезающие из вида фигурки на пристани. Она посылала им свои молитвы и свою любовь через увеличивающееся расстояние, словно бросала невидимые канаты, которые привязали бы их к ней если не физически, то хотя бы духовно.

Бюр, Нормандия,

Рождество 1191 года

Закрыв глаза, Алиенора вдохнула аромат ладана, исходящий от жаровен в ее личных покоях, где она грелась перед очагом. Этот запах всегда приносил ей умиротворение, какие бы чувства ни обуревали ее.

Чуть поодаль два музыканта исполняли мелодию на арфе и цитоли, и это тоже успокаивало душу. Алиеноре было уютно и спокойно. Снаружи бесновался ветер, барабанил по ставням зимний дождь, и королева приветствовала ненастье – оно означало отдых. Пока шторм не стихнет, из Англии не доставят ни одного письма, так что у нее будет время выпить вина и насладиться теплом очага, музыкой и ладаном. Столько всего случилось с тех пор, как она покинула Мессину, что некогда было дух перевести.

В Риме она добилась, чтобы Джеффри посвятили в сан архиепископа Йоркского, но этот успех обошелся ей в восемьсот марок. Из папской курии она направилась в Нормандию проверить, как в герцогстве идут дела. Уолтер Кутанс отбыл в Англию с письмами от Ричарда и полномочиями погасить пожар раздоров среди английских епископов и баронов. Масла в огонь там подливал Иоанн, хотя делал вид, будто ни при чем.

Внебрачный сын Генриха Джеффри тоже пересек Узкое море, чтобы занять архиепископский трон, но Лонгчамп немедленно схватил его и бросил в темницу – на том основании, будто у Джеффри нет права въезжать в страну. Все более яростные протесты баронов и Уолтера Кутанса в конце концов вынудили юстициара освободить Джеффри, после чего Лонгчамп сам оказался в положении преследуемого. В отчаянной попытке удержать власть Лонгчамп пытался подкупить Иоанна, чтобы тот встал на его сторону. Принц со злорадной усмешкой отказался и потом всем раструбил об этой попытке канцлера, так что тому пришлось отказаться от всех своих замков и покинуть Англию. Вместо него главным юстициаром стал Уолтер Кутанс. Он первым делом прогнал со всех должностей людей Лонгчампа и заменил на своих доверенных лиц. Сам же бывший канцлер отправился зализывать раны в Рим и пусть лично не принимал участия в разворачивающихся событиях, но его рука продолжала издалека помешивать варево. Затем Кутанс по приказу Алиеноры объявил Иоанна наследником Ричарда, что еще более способствовало установлению стабильности в стране.