Генрих сказал, что считает ее женой, даже несмотря на то, что их не сочетали браком, и в подтверждение этих слов подарил ей кольцо своей матери. Пока Розамунда была моложе, ей и не хотелось ничего большего, но теперь она не чувствовала себя удовлетворенной. Ей недостаточно сидеть на королевских приемах по правую руку от Генриха и проводить ночи в его опочивальне, потому что без благословения Церкви она всего лишь наложница. Это совсем не то же самое, что законная супруга. Королева имеет титул и привилегии, хотя не заслуживает их после всего, что наделала, подговаривая сыновей к бунту против отца и пороча его имя. К тому же Алиенора больше не может рожать, иссушенная годами и отвергнутая супругом. Зато она, Розамунда, носит под сердцем ребенка и способна дать Генриху все, что ему нужно. Для всех будет лучше, если Алиенора согласится на расторжение брака и остаток своих дней проведет в монастыре.

Из-за двери послышались голоса – Генрих желал придворным спокойной ночи. Розамунда поспешила убрать туалетные принадлежности и расправить покрывало. Но как только король вошел, у нее упало сердце: губы его были сжаты в тонкую линию, и он прихрамывал, щадя ногу с больным пальцем.

Розамунда подбежала к нему, чтобы подать кубок с вином и помочь снять накидку.

– Сир, у вас усталый вид, – тихо произнесла она. – Пойдемте, я разотру вам ступни.

Генрих хмуро кивнул и плюхнулся в кресло перед очагом. Розамунда стянула с него сапоги и чулки. Большой палец на его правой ноге распух и покраснел вокруг ногтя.

– Сир, вы должны призвать лекаря.

– Завтра, все завтра. – Он сделал всего один глоток и отставил кубок в сторону. – Сейчас я не хочу, чтобы меня щупали и тыкали, мне и без этого очень больно.

Сидя перед королем на полу, Розамунда поставила его здоровую ногу себе на колени и стала осторожно массировать.

– Вы говорили с королевой?

– Говорил, но без толку, – буркнул он. – Она отказывается расторгать брак. Ничего другого, если честно, я и не ожидал.

Розамунда проглотила комок горького разочарования. На самом деле она не верила, что Алиенора согласится – у ее соперницы не осталось ничего, кроме права отказывать, – но все равно надеялась на иной исход.

– Мне жаль, сир.

Генрих устало провел рукой по лбу:

– Понятно, что сразу она не согласится, но еще несколько месяцев в Саруме сделают ее сговорчивее.

Подняв на мгновение голову, Розамунда заметила в его глазах стальной блеск, всегда сопровождавший любое упоминание королевы. Она хотела спросить, сколько времени придется ждать аннуляции брака, однако прикусила язык, зная, что лучше не давить на Генриха, когда он раздражен и плохо себя чувствует. И все же… Ждать еще несколько месяцев она не может, если хочет, чтобы ребенок был законнорожденным.

– Как скажете, сир, – проворковала Розамунда. – Я буду молиться об успешном завершении дела. – Потом она направила на него полный нежной заботы взгляд. – Я хочу дать вам то, чего не могла дать она. Хочу дать это открыто, перед людьми и Богом. Хочу помочь вам и получить законное право находиться всегда рядом. Не могу видеть, как вы измучены и больны.

Он глянул на нее из-под полуопущенных век. Розамунда не сумела прочитать этот взгляд, хотя прикладывала немалые старания к тому, чтобы изучить его душу.

– Ты королева моего сердца. – Король притянул ее к себе на колени. – Никто не заботится обо мне так, как ты. Не переживай, все будет хорошо.

Генрих не сказал, что женится на ней. Не сказал, что она наденет корону.

Он распустил завязки на горловине ее сорочки и уткнулся лицом в теплую белую грудь. Розамунда обняла его, прижалась щекой к его редеющим волосам и послала небесам жаркую молитву о том, чтобы ее просьба была исполнена.

Винчестерский замок,

пасхальные торжества, апрель 1176 года

Алиенора наблюдала за тем, как Иоанна играет с мохнатой собачонкой Маргариты – бросает щенку кожаный мячик. Юбка девочки так и порхала вокруг ее ног, щеки порозовели от веселья. Иоанна стала высокой и крепкой, но признаки расцветающей женственности еще не проявились. Тем не менее держалась она с самоуверенностью юной дамы, которая знает себе цену.

В комнату заглянула Изабелла и после секундного колебания подошла к Алиеноре и присела в реверансе.

– Вы хотели меня видеть, госпожа? – натянуто произнесла она.

– Хотела. – Алиенора указала Изабелле место на мягкой скамье рядом с собой.

Это была их первая встреча после неприятного разговора, состоявшегося три дня назад. Алиенора не раскаивалась в брошенных ею тогда словах, но задним числом понимала, что позволила раздражению взять верх над разумом. Вокруг нее так мало людей, к которым она может обратиться за помощью, а Изабелла всегда была верной подругой. Не ее вина, что некоторые черты ее характера выводят Алиенору из себя. Изабелла стремилась к совершенству. Если на столе появлялось несмываемое пятно, она закрывала его нарядной салфеткой или подсвечником и делала вид, что его нет. Но этим свойством наделила Изабеллу природа, вместе с добротой и беззаветной преданностью тем, кого она любит.

– В прошлый раз мы немного недопоняли друг друга, – произнесла Алиенора. – Хочу заверить тебя, что искренне ценю твою дружбу и твои советы.

Изабелла разглаживала на коленях платье и молчала, только подбородок у нее подрагивал.

Алиенора вручила ей спутанный моток ниток для вышивания:

– Посмотри, не получится ли у тебя разобраться с этим. Ты такая ловкая, к тому же терпения у меня никакого, о чем тебе известно.

Изабелла взяла нитки и аккуратными движениями принялась выискивать кончик. Алиенора надеялась, что сумела хорошо запутать моток и Изабелле придется просидеть за этим занятием достаточно долго, чтобы отношения между ними успели наладиться.

– Амлен предупредил тебя о послах из Сицилии? О том, что они едут с брачным предложением для Иоанны?

– Да, он упоминал. – Кропотливость Изабеллы принесла плоды: она сумела найти убежавший конец нити.

– Если переговоры пройдут успешно, ты будешь сопровождать ее на Сицилию, так мне сказали. – (Изабелла с опаской взглянула на нее.) – Я была бы рада этому… правда. Иоанна любит тебя и доверяет, и я знаю, что с тобой ей легче будет начать новую жизнь.

Всю скованность Изабеллы как рукой сняло, в глазах моментально заблестели слезинки.

– Обещаю хранить в памяти каждую мелочь, как сокровище, чтобы по возвращении все пересказать вам. Я привезу вам шелков из мастерских Палермо. Генрих не посмеет отобрать у вас подарок от меня и Амлена.

Алиенора печально кивнула. Да, Изабелла тоже изо всех сил старается навести разрушенные мосты. И вероятно, ей неловко за то, что она отправится в путешествие, тогда как для подруги горизонт немногим шире тюремных стен. Даже если бы Алиенора была свободна, то с Иоанной ей все равно пришлось бы распрощаться на пристани. Королева рожает дочерей и теряет их, прежде чем они станут взрослыми.

Изабелла принялась за узел в самой середине мотка:

– Иоанна уже знает?

Алиенора помотала головой:

– Может, только догадывается. Генрих собирался поговорить с ней сегодня.

И потом жизнь дочери навсегда изменится. Сейчас она наблюдает за последними часами детства Иоанны.

– Она становится настоящей красавицей, – заметила Изабелла. – Иоанна любит похихикать и бывает легкомысленной, как все девочки, но сердце у нее благородное и есть воля поступать так, как надо.

У Алиеноры с языка готово было сорваться резкое замечание. Опять Изабелла бормочет общие фразы. Да, все, что она сказала, правда, но главное не это. Чтобы выжить, Иоанне нужна сталь в характере, но в меру, иначе девочка сломается.

Изабелла вернула нитки Алиеноре:

– Я сделала все, что могла, но вот эту часть в середине не высвободить. Придется отрезать.

– Вот и с сердцем так же, – бросила Алиенора и обратила взор к дверям, где стоял Генрих.