После такой отповеди у Ричарда запылали уши, но он преодолел стыд, кивнул и быстрым шагом двинулся к сундуку, где лежал его плащ. Там он стал торопливо надевать пояс с мечом и кинжалом, и Рихенза бросилась ему помогать.
– Возьми с собой хлеба! – приказала Алиенора и сама завязала свой кусок в салфетку, на которой ей подали завтрак.
Бельбель в это время сдернула с крюка на стене кожаную бутыль и налила туда разбавленного вина из кувшина.
Алиенора стянула со среднего пальца любимое кольцо с топазом и протянула внуку:
– Отдай это отцу. Он поймет, что оно означает.
Ричард надел кольцо на шнурок, который висел у него на шее, встал на колено, чтобы бабушка благословила его поцелуем, и умчался выполнять поручение.
По крайней мере, теперь два ее внука не будут сражаться друг против друга. И Ричард действительно лучше всех подходит для этого поручения.
– Это не первый раз, когда меня хотят захватить в плен, – сообщила она Рихензе, которая взволнованно кусала губы. – Женой Людовика Французского я стала потому, что после смерти отца меня боялись оставлять незамужней. После расторжения брака с Людовиком родной брат твоего деда Генриха пытался похитить меня. А тридцать с лишним лет назад Уильям Маршал спас меня от засады Лузиньянов. – Она зло засмеялась. – Благодаря этим попыткам я снова и снова осознаю, насколько могущественна! Но должна признаться: никогда не думала, что меня будет осаждать собственный внук.
– Что произойдет, если Артур нас пленит?
Алиенора снова взяла свою чашу и послала Бельбель за новой буханкой хлеба.
– Понятия не имею. Я бы сказала, что меня это вообще не волнует, но я возмущена тем, что мальчишка имеет наглость нападать на престарелую бабку. И не важно, кто его надоумил. Знаю: Артур желает, чтобы я отдала ему Аквитанию. Ха! Скорее ад замерзнет, чем я ему уступлю.
– Не хочу тебя пугать, бабушка, но что, если ты умрешь, будучи у него в плену, а он станет утверждать, будто ты передала ему права на Аквитанию?
Алиенора поджала губы, отчего глубже прорезались морщины на ее лице:
– Никто ему не поверит, кроме Филиппа Французского. Только я не собираюсь попадать ему в руки. Нам помогут.
– Но…
– Хватит! – Она выпрямилась, вновь становясь королевой, исполненной грозной власти и готовой сражаться до смерти. – Больше не желаю об этом слышать, тебе ясно?
Слезы блестели в глазах Рихензы, но она тоже расправила плечи:
– Да, бабушка, ясно.
На конюшне Ричард не взял самого резвого коня, хотя ему очень приглянулся поджарый черный скакун с длинными тонкими ногами. Ему требовались скорость и – в равной степени – сила и выносливость. Нужен конь, который мог скакать без устали целую вечность. Серая кобыла Алиеноры была как раз такой, но слишком мала для него, а его собственный жеребец еще не набрал силу после долгого пути. В конце концов Ричард выбрал крепкую гнедую лошадь с широким крупом и изогнутой шеей. Она принадлежала коннетаблю и явно хорошо отдохнула – настолько, что лягалась и вставала на дыбы, пока юноша прилаживал седло. Но он был хорошим всадником: натянул поводья, сдавил ногами лошадиные бока и выехал из крепости.
Город он пересек быстро, однако несколько раз пришлось прокладывать себе путь через толпы испуганных людей с домашним скарбом и скотом. Уже разлетелся слух о том, что под городскими стенами стоит вражеская армия. От возбуждения у Ричарда неистово колотилось сердце, во рту пересохло, но он подавил желание пришпорить лошадь – ее силы пригодятся ему позднее.
Понимая, что на основные дороги враг наверняка разослал дозоры, Ричард выбирал проселки, а за направлением следил по солнцу. Времени на это ушло много, однако не было смысла бросаться прямо на врага с риском попасть в плен или быть убитым. Поэтому он сдерживался и даже один раз остановил лошадь, чтобы перекусить хлебом, которым снабдила его бабушка, и глотнуть вина.
Только через два часа он счел безопасным вывернуть на главную дорогу, ведущую в Ле-Ман. Висящее над ней облако пыли и свежий конский навоз рассказали ему, что тут недавно прошла армия Артура. Над окрестными полями пели птицы, и обостренные чувства Ричарда не обнаружили опасности. Он цокнул языком, пуская лошадь быстрой рысью, и мили понеслись одна за другой. Ричард надеялся, что успеет.
Глава 47
Замок Мирбо, Пуатье,
июнь 1202 года
Армия Артура подошла к городу вскоре после того, как солнце достигло зенита. В его лучах жарко блестели кольчуги и упряжь, переливались сюрко и шелковые знамена. Артур, только что посвященный в рыцари, скакал впереди отряда на игривом испанском жеребце. Белая шелковистая шкура красиво оттеняла красно-золотую упряжь.
К Алиеноре, которая обедала с Рихензой в большом зале как ни в чем не бывало, пришел с этим известием коннетабль Пон де Мирбо.
– У них машина для метания камней, госпожа, и осадные лестницы, – доложил он. – Ворота заперты, но долго не продержаться.
– Тогда пусть стоят столько, сколько смогут, месье Пон. Сосредоточьте все силы и припасы здесь, в главной башне. – Алиенора вскинула голову, исполненная холодной решимости. – Я их не боюсь. – Что бы ни случилось, этого у нее никто не отнимет. – Так ты говоришь, он едет на белой лошади? – Она изогнула губы в презрительной усмешке.
– Да, госпожа, и в кольчужных доспехах.
– Что же, посмотрим, какой из него воин. Юнец едет осаждать родную бабку, которая от старости уже ничего не соображает. Храбрый и благородный молодой рыцарь, в самом деле! – Она пригубила вина и не поняла, то ли оно само по себе кислое, то ли кисло у нее во рту. – Молю Господа о том, чтобы другой мой внук оказался более достойным звания мужчины.
Она продолжила трапезу, но доесть ей опять помешали – из вражеского лагеря прислали посланца с перечнем условий капитуляции.
Алиенора посмотрела на пергаментный свиток с требованием о сдаче. Вероятно, это последняя партия в ее жизни, где она игрок, а не пешка. Зная, что каждая выгаданная минута увеличивает шансы на то, что Ричард и Иоанн успеют прийти на помощь, королева целый час тянула с ответом, а потом велела писцу написать, что нездорова, но утром готова будет обсудить предложенные условия. Свой ответ она составила в таких выражениях, чтобы дать Артуру надежду достичь желаемого мирным путем. Резкий отказ может побудить его атаковать крепость немедленно.
Когда послание было отправлено, Алиенора призвала всех в зал и, собрав все свои силы, встала перед рыцарями на помосте, хрупкая, но прямая и решительная. Ее речи позавидовал бы любой военачальник.
– Нас осаждает мой внук Артур, граф Бретонский, – заявила она. – Его вина состоит в том, что он не устоял перед змеиным языком короля Франции и его особым талантом сбивать молодых с пути истинного. Вероятно, граф полагает, будто старая женщина и ее немногочисленный эскорт станут легкой добычей, но никогда в жизни не ошибался он так жестоко. – Она сделала паузу, набрала в грудь воздуха и с удвоенным напором продолжила: – Эта старая женщина пересекла Альпы и Пиренеи в самые ненастные зимние месяцы, добралась до Иерусалима и вернулась обратно, невзирая на стрелы, сабли и политические козни императора Константинополя. Эта старая женщина – королева, и дети ее были и есть короли и королевы. Он же еще ничего не успел сделать в своей жизни, и молоко кормилицы еще не обсохло на его губах. Да, он мой внук, и я признаю это родство, даже если для него оно значения не имеет. Я начну с ним переговоры, но знайте, что я никогда не сдамся, пускай это и приведет к моей смерти. И я надеюсь и молю о том, чтобы все, кто здесь сегодня собрался, все, кто знает и любит меня как свою госпожу, сохраняли такую же твердость. Помощь придет, обещаю вам, и когда это случится, враги горько пожалеют о том дне, когда они остановили коней под стенами Мирбо и посмели напасть на нас. А как только все будет кончено, каждый из вас получит марку серебра из моих рук, клянусь!